Рулетка для двоих. Часть 1: Онлайн

— Да чем хочешь, Егор! — улыбнулась я. — Давай просто поболтаем.

Он удивлено посмотрел в камеру:

— Со мной?

— Ну да, чем ты не кандидат? Я уже несколько дней сижу в Рулетке, а сейчас вот подумала, что толком ни с кем и не разговаривала по-человечески. Расскажи мне о себе? Кем ты работаешь?

Он тяжело вздохнул.

— Я работаю в службе поддержки телеком-компании.

— Так это тебе я звоню, когда интернет дома пропадает?

Егор рассмеялся при этих словах. Мне понравилось, как прозвучал его смех. Пусть в минорной тональности, но это уже был хороший знак.

— Нет, Рина. Ты звонишь мальчикам на фронтах, а я помогаю решать проблемы совсем другим людям. Из очень, очень крупных организаций. У них ломается — я чиню.

— О, какой важный человек! Почти как врач скорой помощи, только в мире компьютеров?

— Почти.

— Круто! Должно быть, интересно?

— Если честно, то уже не очень. Раньше нравилось. Каждая задача казалась необычной. Каждый клиент — особенным. Каждая ошибка — фатальной.

— А сейчас?

— Сейчас уже так не кажется.

Он машинально провел рукой по волосам и сам не заметил, как растрепал их, создав на голове небрежный переполох. «А ему идет», — отметила я. Егор же замолчал, опять погрузившись в свои мысли.

— Ничего не смыслю в компьютерах, — решила я поделиться неожиданно для себя самой. — Мой предел: «Блокнот» и «Косынка».

— Сейчас уже никто не играет в «Косынку»! — снова засмеялся он, но уже веселее.

— Ты не поверишь, еще как играют! Знаешь, как затягивает?

— А кем ты работаешь?

Рассказать? Нарушить еще одно правило Иры? Сначала лицо засветила, теперь еще и анонимность разрушить? С другой стороны, раздевать Егора я уже все равно не собиралась. Так чего скрываться?

— Я концертмейстер в консерватории. Как отучилась, так там и осталась.

Услышав это, он заметно оживился, в темных глазах зажегся огонь.

— Вот это по-настоящему круто! А я только музыкалку в детстве осилил. Но обожаю консерваторию! Концерты, оркестры, классическая музыка…

— …а еще репетиции, нервотрепки, дирижеры-истерички, фальшивящие коллеги и куча всего остального, что скрыто за занавесом, — вернула я его с небес на землю. — Поверь, это просто работа. Ничего особенного.

— Не просто. Это же еще и музыка! Это вдохновение, чувства, волшебство!

При этих словах в голове сам собой возник образ Девятова и наших с ним репетиций. Но я отбросила его, потому что одно частное исключение скорее подтверждает общее правило.

— О, я по глазам вижу, что ты поняла, о чем я!

— Если я понимаю, то это еще не значит, что я с тобой согласна. Чтобы музыка действительно зазвучала, вдохновение не обязательно. Прежде всего нужно над ней работать. И только так. Каждый день заниматься, тратить свои время и силы на то, чтобы играть снова и снова. Это действительно тяжелый труд, который требует усидчивости, постоянства и дисциплины. Будь ты хоть трижды гением, без усердия на одном вдохновении далеко не уйдешь. Увы, большинство одаренных музыкантов этого не понимают.

— Ты не права. — Егор нахмурился, сложив руки на груди. — Ты низводишь все до банального ремесленного навыка. Музыка — не ремесло. Это же творчество! Даже если не брать композиторов, каждый исполнитель тоже ведь автор! Он придумывает, как подать материал, записанный сухими, скупыми нотами. Где расставить акценты, где подчеркнуть интонацию. Без любви к музыке просто невозможно исполнить так, чтобы тронуть слушателей.

Я покачала головой, посмотрев в потолок. Он правда решил поучить меня моей работе?

— Слова дилетанта, для которого музыка — всего лишь хобби. Для меня это вся моя жизнь. Можно не любить ее, можно не верить в магию и вдохновение. Независимо от этого, я всегда играю одинаково превосходно.

Я скромно улыбнулась, чтобы он не подумал, будто я специально так себя расхваливаю. Но ведь я же действительно отлично играю!

— А когда у тебя следующее выступление? Можно прийти послушать?

— Пока неизвестно, его только что перенесли. Но я тебе обязательно скажу, когда новую дату назначат.

Всегда ненавидела, когда знакомые люди хотели прийти ко мне на концерт. Еще с детства, когда мама считала своим долгом присутствовать на каждом моем выступлении. Каждом. И обязательный разбор полетов после, дома. Я не хотела играть для знакомых. Не хотела, чтобы они видели меня на сцене. Потому что там я могла хотя бы ненадолго, на один вечер, не думать, кто я. Там я могла просто побыть собой.

Как поступлю потом с Егором, я пока не решила. Можно нечаянно «забыть» сообщить, а можно случайно «ошибиться» с датой. Оба варианта были не раз проверены временем.

— Спасибо! — сердечно поблагодарил он.

— А ты сам сейчас играешь? После музыкалки?

— Немного, — потупился Егор, словно самому стало стыдно. — Если свободное время появляется.

— Покажешь свой инструмент? У тебя же есть?

Он развернул камеру так, чтобы я увидела красивое белоснежное пианино и две гитары, стоявшие по бокам от него. Действительно музыкальный парень оказался.

— Красивое, — оценила я. — Какая марка?

— «Ямаха».

— Круто нынче айтишники зарабатывают! — Я ощутила острый укол зависти.

— А у тебя какое?

Никакое. Мое любимое пианино осталось у мамы. Синтезаторы вообще не вариант с их пластиковым звуком и мертвой механикой клавиш. На хороший новый кабинетный рояль мне копить еще лет двадцать с моей зарплатой. А старый инструмент, доставшийся от хозяйки в аренду вместе с квартирой и пылившийся в углу, после консерватории звучал настолько бледно и невыразительно, что садиться за него я считала преступлением. Хотя иногда вызывала настройщика. Было бы жаль, если он, пусть и примитивный, придёт в негодность.

— Предпочитаю не брать работу на дом, — нашлась я с ответом. — Сыграешь мне?

— Не сейчас.

— Боишься ударить лицом в грязь?

Егор смерил меня тяжелым взглядом.

— Рина, не подначивай меня! Я не мальчик, чтобы вестись на разводы. Просто сейчас не то настроение.

— Хорошо-хорошо! — замахала я руками. — Просто пошутила. Шутка!

— Я бы хотел услышать, как играешь ты, — произнес он очень серьезно. — Мне кажется, ты была неискренна. Невозможно так рассуждать о музыке и при этом действительно прекрасно исполнять произведения.