Рулетка для двоих. Часть 1: Онлайн

Прическу я оценила. А бороду захотела сбрить тут же. Вообще, мода на бороды у молодых мужчин за последнее время уже превысила границы разумного! Люди начали считать, что если ты успешный и состоятельный деловой человек, то непременно должен отпустить бороду. И ничего что даже сорока еще нет, как стоявшему передо мной индивиду, а борода добавляет пятачок сверху. А если встречался какой-нибудь хипстер моего возраста и младше, то растительность на лице заставляла содрогнуться в приступе ужаса. Про усы с закрученными кончиками вообще молчу. Бр-р!

— Васильева Екатерина Андреевна? — спросил он, тоже протягивая вперед широкую ладонь.

— Девятов Аркадий Сергеевич? — зеркально парировала я, вкладывая в нее свою. Рукопожатие оказалось неожиданно крепким и уверенным, а не привычно слабым, словно я не обычная девушка, а нежный хрупкий младенец, до которого и дотронуться-то страшно. Нормальная мужская хватка.

— Приятно познакомиться. — Вот голос у него был прекрасный. Баритон, мой любимый мужской тембр, мягкий, густой, бархатистый. Он мог бы звучать еще лучше, если бы не сквозивший через слово лед. Я слишком хорошо знала такой ровный, безэмоциональный тон. Снисходительно-отчужденный. Да чем я ему-то успела насолить? — Мне говорили, что вы талантливы, но никто не предупредил, что вы так красивы. Поработаем?

Он даже комплимент сделал мимоходом, дежурно. Как одолжение. И бороду все равно лучше бы сбрить!

— Первый день у нас и уже успели про меня разузнать? — спросила я с самым заинтересованным видом.

Густые брови почти сошлись на переносице.

— Я не специально, если вы на это намекаете. Встретил с утра Быстрицкую и заглянул к ней на приветственную чашечку чая. А она и поведала, с кем мне придется выступать. Кстати, Ирина Владимировна восторженно о вас отзывалась. Всячески хвалила как профессионала, а уж она-то разбирается в этом лучше многих. Возможно, у вас даже есть потенциал.

— Сомневаетесь?

— Просто хочу убедиться лично.

«Ира, блин! Твою бы энергию да… Удружила, нечего сказать! Мне тут сейчас, похоже, экзамен устроят незапланированный!»

— Вы давно знакомы с Ириной?

— Мы вместе учились, — откликнулся он, ставя на стол в углу небольшой кожаный портфель и выуживая из него внушительную стопку распечатанных нот. — Уже тогда она была лучшим вокалистом из всего выпуска. Среди женщин, разумеется. А как хорошо разбиралась в способностях окружающих! Не поверите, она еще до выпускных выступлений предсказала результаты каждого на нашем потоке. И ни в одном не ошиблась! Потрясающий слух.

— Правда? Я не знала.

— Правда, — заверил он с таким видом, будто я оскорбила его честь и достоинство этим простым вопросом. — Неудивительно, что она уже заведует факультетом. Кстати, вы любите Моцарта?

— Кто же его не любит?

— Рад это слышать. Мой любимый композитор — вам придется постараться.

Он подвинул высокий пюпитр поближе к инструменту, расставил на нем партитуру и встал, заложив одну руку в карман брюк, а другую положив на крышку пианино, настраиваясь на ритм и слегка постукивая по лакированной поверхности ухоженными пальцами.

— Приступим?

— Конечно! — Я перелистнула ноты на начало. — Вы не будете распеваться?

— Я уже разогрелся. Давайте сразу с арии Дон Жуана?

— Как скажете, Аркадий Сергеевич.

Он показательно поморщился.

— Просто Аркадий. Нам все-таки еще работать вместе неделю, предлагаю на «ты» и без официоза. Просто Аркадий и Катя, идет?

— Если вам так удобнее, — согласилась я, хотя в душе ненавидела эту форму моего имени.

— Договорились! Начнем?

Непривычно было вот так с места в карьер бросаться. С другой стороны, это было даже хорошо. Просто. Без заморочек с настройкой и без долгих предварительных инструкций как именно мне нужно будет сыграть. Пришли репетировать? Репетируем. Ни расшаркиваний, ни бесед за жизнь и попыток залезть мне в душу и в жизнь — таких солистов я всегда на дух не переносила.

Улыбнулась, вспомнив один случай, случившийся еще зимой. В какой-то мере он даже был забавным.

— Катя? — Девятов выдернул меня обратно требовательным постукиванием по пианино. Внутри все перевернулось от этого его обращения. — Рад, что вызываю у тебя радость, но это очень грустная ария. Я не смогу ее спеть, ты мне весь трагизм сбиваешь.

— Извини, пожалуйста. Начинаем.

Вот сейчас и посмотрим, что он за звезда такая. Я сосредоточилась на нотах передо мной. Нужно собраться. «Дон Жуан». Финал. Мое вступление.

Первые аккорды очень важны. Пригласить певца, сразу, с самого начала вовлечь его в мелодию, погрузить в музыку, — это моя задача. Задать не просто ритм, а характер арии так, чтобы дальше раскрыть голос исполнителя, а не задавить его. Еще несколько секунд я смотрела на ноты, настраиваясь. Ария погибающего мужчины.

Погибающего из-за трагичной любви.

Вот оно.

То, что я сейчас могла прочувствовать лучше всего. Нужно просто воскресить в себе эмоции, которые были еще так свежи недавно. Те раны в моем сердце, что не успели зарубцеваться с прошлого вечера, — они мне были нужны сейчас.

Я вступила. Сильные, грозные аккорды сами выплеснулись из рук, мощным потоком обрушившись на клавиатуру, превращая в музыку бурю чувств, поднявшуюся внутри. Моя боль выходила вместе с игрой. Мне нужно было сделать это раньше, но сейчас все сложилось как нельзя кстати.

А потом зазвучала мужская партия, и мир вокруг пропал. Потому что Аркадий пел не просто хорошо. Он пел великолепно. Совершенно. Я почти физически ощущала переплетение наших мелодий, гармонию моего инструмента и его голоса. Настроение героя, ужас неизбежной смерти, его тяга к жизни и боль от осознания своей судьбы — я все это чувствовала и вкладывала в игру, а солист черпал из нее силу для своего исполнения. Идеальный симбиоз. Музыка расцветала сильнее и сильнее, переливалась насыщенными темными красками, наполнялась глубиной и проникала внутрь, где брала в ладонь бьющееся сердце и медленно его сжимала. Я играла всего ничего. Минут пять от силы. Пять минут, а хотелось продолжать часами. Играть и слушать, как он поет. Истинное наслаждение.

Лучше всякого секса.

Ария закончилась. Мы смотрели друг на друга, не веря в ту магию, что только что случилась. Не знаю как у него, но у меня такого никогда еще не было. Ни с одним солистом. Сейчас я сыграла даже лучше, чем на выпускном концерте. Лучше чем, наверное, когда-либо.

— Кхм, — он прочистил горло, потирая его рукой. — Ты хороша…

И за эти слова я почти простила ему холод, которым он морозил меня с того момента, как перешагнул порог аудитории. Потому что сейчас он произнес то, что думал на самом деле, абсолютно искренне. Его пение, его голос рассказали мне об этом. О том, что он действительно чувствовал.

— Спасибо.

— Катя…

— Рина.

— Что?

— Друзья называют меня Риной, не Катей, — пояснила я.

— Рина, — повторил он мое имя с каким-то особенным чувством, — красиво звучит. Ты так предлагаешь мне дружбу?

— Возможно, — ответила я уклончиво, сдерживая коварную улыбку, готовую расцвести на губах.

И тут Аркадий сам улыбнулся. В первый раз с начала нашей встречи я увидела его улыбку, и она была такая светлая, солнечная, что где-то внутри словно родник забил. А еще впервые подумала, что можно попробовать дать ему шанс, потому что я очень хотела узнать его лучше. Ведь обычный человек не может так петь и так улыбаться!