Руна смерти

Мы переглянулись. Орлов кивнул:

– Давай! Всегда приятно прийти к готовому ужину. А то собирай сам, то-се…

Оставшиеся шесть кустиков Лена обобрала молниеносно. Кочеткова с Казанцевым свои два обрабатывали не в пример дольше. Впрочем, когда Лена протянула нам бейсболку, удивляться мы перестали: там перекатывались всего-то с десяток полузеленых ягод.

Орлов гулко сглотнул и пробормотал:

– А и хрен с ней! Всегда ненавидел морошку.

Вован тяжело прошел к берегу. Долго стоял, о чем-то раздумывая, потом вернулся и глухо сказал:

– Парни, по паре ягод взять придется. Они кислые, жажду снимут. – Он тщательно отобрал самые зеленые и протянул кепку Лене: – Держи. Это тебе.

Лена смотрела на шесть самых крупных спелых морошин, и губы ее дрожали. Она прошептала:

– Возьмите еще по одной…

Серега, уже сосавший свою ягоду, страшно скривился и простонал:

– Ты чего, Ахмедова, смерти нашей хочешь?! Это ж голимый уксус!

– Точно, – подтвердил я, с острым наслаждением перекатывая на языке кислый сочный комочек.

Давно пересохший рот стремительно наполнялся слюной, и жажда действительно отступала.

Солнце окончательно скрылось, на землю спустилась короткая летняя ночь. Осточертевшее за день болото наконец перестало мозолить нам глаза, о нем напоминал лишь отвратительный запах и уже привычный гул вырывавшихся на поверхность пузырей.

Земля за день прогрелась, и мы упали в траву, как подкошенные. Спать почему-то не хотелось. В голову лезли тревожные мысли, да и желудок подвело от голода. Мой, например, так урчал после жалкой порции ягод, что я боялся: Лена с Лилькой услышат.

Все молчали, обсуждать было нечего. Неожиданно Вован приподнял голову и шепнул:

– Слышите?

Ответить никто не осмелился: мы СЛЫШАЛИ.

К сожалению.

Откуда-то издалека до нас отчетливо донесся тоскливый переливчатый вой. Через несколько минут к нему присоединились голоса с севера. Чуть позже к страшному хору добавились и звуки с юга.

Казалось, нас окружают со всех сторон. Наш крошечный островок омывался жутким воем, словно камушек бурными водами горной реки. В нем звучали – отчетливо слышались! – всепоглощающая ненависть и жажда крови.

Мы остолбенели.

Мое сердце ухнуло куда-то в желудок и колотилось так, словно сваи вбивало. Руки мгновенно стали влажными, волосы прилипли к вискам, меня залихорадило.

Незаметно для себя мы сбились в жалкую дрожащую кучку и широко раскрытыми глазами уставились на страшное болото.

Сначала мы ничего не заметили, как ни таращились. Потом в отдалении вспыхнули два маленьких золотистых фонарика. Прямо напротив меня.

Я почувствовал, как дрогнуло плечо стоявшего рядом Вована, и с трудом заставил себя обернуться.

Лучше бы я этого не делал! Там, за нашими спинами, тоже плавали в темноте два огонька. По тому, как вскрикнул Витек, глухо выругался Серега и обреченно пискнула Лилька, я понял: они видели то же самое.

Я закрыл глаза и посчитал до десяти. Еще раз до десяти. Еще раз. Потом с надеждой прошептал:

– Может, это болотные огни?

Ответом мне стал дружный душераздирающий вой множества глоток.

Странные огоньки уже не висели неподвижно. Они кружили вокруг нас и с каждым витком подбирались все ближе и ближе. И держались по-прежнему парами.

От тоскливой песни, выводимой невидимыми солистами, кровь стыла в жилах. Ноги не желали держать, они дрожали и предательски подламывались в коленях.

Лилька испуганно продребезжала:

– В-волк-ки?!

И будто нажала на невидимую кнопку.

Янтарные огни словно взбесились. Они припали ближе к земле, будто опустились невидимые морды, и начали приближаться к острову с ошеломляющей быстротой.

Самое страшное, что вой стих – совершенно. Тишина оглушала и замораживала. Я никогда раньше не думал, что тишина может быть настолько вязкой.

Рядом полуобморочно выдохнула Лилька и осела на землю у наших ног.

Как ни странно, но это привело меня в чувство. Я присел на корточки, нащупал чей-то шест. Судорожно сжал его в руках и шагнул вперед. И боковым зрением отметил, как рядом встал Вован: в его руке поблескивал раскрытый нож, а глаза горели ничуть не менее яростно, чем у хищников, окруживших наш остров.

Лена быстрым движением погладила по голове лежавшую без сознания Лильку. Схватила камень и подбежала к нам.

Витек истерично взвизгнул:

– На волков? С ЭТИМ?!

– Ничо, – с нехорошей ухмылкой отозвался Вован, – пару глоток порвем, глядишь, другие сами уберутся.

А Серега Орлов вдруг завопил, будто его УЖЕ режут:

– Чтобы меня – на ужин?! Схарчить вот так, без соли и перца?! У-у-у… – И, завывая, как сумасшедший, он бросился на прятавшихся в ночи врагов.

С голыми руками!

Нет, с шестом.

Мы с Вованом от него такого не ожидали. Едва успели перехватить Орлова у самого берега. А Серега, оглушительно крича, все рвался и рвался из наших рук. Невнятно обещал с кем-то рассчитаться, кого-то порвать на ленты, растереть в порошок и смешать с дерьмом. Ту сволочь, наверное, кто все это устроил.

На какое-то время мы даже забыли об окруживших нас зверях. Главной проблемой стало – не пустить свихнувшегося Орлова в болото.

Нелегкая задача!

Кузнецов решил ее просто, нужно отдать ему должное. Когда Вовану надоело оттаскивать Серегу от трясины, он от души отвесил ему внушительную затрещину. А потом усадил сомлевшего Орлова на землю и виновато пробормотал:

– Кажись, перестарался малость. Рука, она себя не сознает… Ничо, щас очухается…

Я, потрясенный, таращился в темноту: огни погасли. Погасли все до одного, как по волшебству. Лена изумленно прошептала:

– Неужели ИХ напугал Сережкин крик?!

Вован шумно выдохнул и уважительно покосился на сидевшего рядом с ним Орлова. Подумал и буркнул:

– Ну… ТАК орать… У бедняг, наверно, эти… как их… – ага! – барабанные перепонки полопались…

И шарахнулся в сторону: словно опровергая его слова, в мой бок ткнулся влажный холодный нос волка.

Серега мгновенно пришел в себя и с проклятиями откатился от меня подальше. Лена испуганно взвизгнула. Вован глухо выругался и снова схватился за нож. Я протестующе поднял руку: