Русь нордическая

Сколько еще оставалась до стойбища, где его ждал шаман, персидский маг представлял весьма приблизительно. Он вообще плохо ориентировался в этих бескрайних заснеженных просторах, сокрытых к тому же полярной ночью. Кромешная тьма, едва освещаемая луной на ущербе да северными созвездиями, пугала перса больше всего. Постоянно свербила крамольная мысль: кончится ли когда-нибудь этот беспросветный мрак и взойдет ли, наконец, долгожданное солнце?

Летом, когда персидский эмиссар пригнал сюда караван из дюжины больших лодок, его поначалу так же озадачивал полярный день. Озадачивал, но не пугал! Хотя ему заранее была известна конечная цель долгого путешествия — Море Мрака. Надо полагать, неспроста оно было так названо. До самого моря истекшим летом он, естественно, так и не добрался. Да и немыслимо сие! И так преодолел путь, какой не снился никакому караванщику. На верблюдах через пустыню и степи до великой реки, затем по ней на лодьях — в сторону полночного края. Река широченная, народы по обеим берегам незнаемы. Но Тонсар четко представлял, кто и зачем ему нужен.

Неминуемая гибель древней Персидской державы стала для всех очевидной. Натиск арабской конницы оказался подобным буре. Удачливые завоеватели под зеленым знаменем ислама уже прошли полмира. Вот-вот падет последняя династии шахов. Вместе с былым величием Персии гибла и ее древняя религия. Огнем и мечом уничтожалось все, что противоречило Корану, — жрецы, книги, святилища. Бежать было некуда. Но можно попробовать хоть что-то спасти в подземных убежищах. Такие были в неприступных горах, и, как гласили древние манускрипты, еще более надежные укрытия существовали на далеком и неведомом Севере.

Некогда оттуда, спасаясь от чудовищного похолодания и других вселенских напастей, бежали предки иранского народа. Древние пути на далекую прародину почти забыты, но не совсем. Сохранились тайные записи жрецов-магов, и на их основании контакты с землей праотцев периодически возобнавлялись. Так случилось и в эпоху Двурогого Искандера [Александра Македонского], и в другие, более счастливые, времена. Про то и вспомнил высший совет магов, тайно собравшийся в укромном месте, чтобы решить, как сохранить бесценные реликвии зороастризма и, быть может, главных его приверженцев. Для этого необходимо было возобновить контакты с аборигенами, разведать наиболее удобные дороги в полнощные страны и выяснить, есть ли возможность воспользоваться подземными убежищами, сохранившимися с незапамятных времен. Осуществить не терпящую отлагательств миссию было поручено Тонсару — наиболее молодому из всех собравшихся на совет зороастрийских пастырей…

Чем дальше на север, тем больше неизвестности. В устье великой реки, обернувшейся настоящим морем, пришлось зазимовать — перенести на берег и укрыть от непогоды груз, соорудить из жердей и шкур чум, подружиться с аборигенами, подучить их язык, дабы сориентироваться в дальнейших действиях. Время поджимало, его с нетерпением ждали на родине, в Персии. А здесь, в бескрайних северных просторах, предстояло отыскать иголку в стоге скошенной травы.

Местные жители говорили на разных языках, но, как ни странно, поклонялись такому же солнечному божеству и почти с тем же именем, что и у персов. Солнцеликий Митра был столь же почитаем здесь, на Севере, как и на далеком Юге. Имя гостепреимного и любознательного народа манси также напоминало Тонсару о светлом зороастрийском божестве Boxy-Мана (Благой Мысли), коему посвящено немало возвышенных строк священной Авесты. Но Тонсар с риском для жизни добирался сюда, чуть ли не на край света, совсем за другим. Ему нужно было отыскать народец, что обитал глубоко под землей, заняв подземные убежища, принадлежавшие некогда арийским предкам персов. Им, нынешним обитателям недр, Тонсар намеревался передать на хранение часть груза, доставленного чуть ли не к самому Ледовитому морю и найти общий язык во имя дальнейшего сотрудничества.

Но где же эти обитатели подземных чертогов? Большинство из тех, к кому обращался персидский посол, просто не понимали, о чем идет речь. Те же, до кого доходил смысл его странного вопроса, приходили в неописуемый страх и начинали испуганно махать руками, боясь вымолвить слова. Изрядно намучившись с несговорчивыми туземцами, Тонсар на основании скупых и разрозненных сведений наконец уяснил, что местное население прекрасно осведомлено о подземных соседях, но панически их боится, шепотом называя их схиртя. Считалось, что разбросанные в округе холмы и обозначают территорию, где прячутся схиртя, но, добравшись до тех холмов, персидский жрец никаких проходов под землю в них не обнаружил.

И все же одна зацепка имелась. Под большим секретом и далеко не бескорыстно ему сообщили, что на контакты с подземными жителями его может вывести местный шаман. Тот тоже не сразу поддался на уговоры, однако после неоднократных подношений и дорогих подарков уступил настойчивым просьбам упрямою гостя и согласился помочь ему вступить в контакт с схиртя. Для этого шаман разбил вблизи места обитания подземного народца ритуальный чум и велел Тонсару прибыть сюда в урочный час. Персидскому посланцу предстояло провести здесь достаточно времени. Согласно условиям, возница с оленьей упряжкой должен был отбыть в соседнее стойбище и спустя обговоренное время вернуться за персом…

Шаманское камлание началось с поглощения ритуального напитка — настоя из мухоморов. За сим последовало само действо. Обнаженный по пояс, с полузакрытыми глазами и с огромным бубном в руках шаман начал свой ритуальный танец вокруг пылающего очага, оглашая замкнутое пространство гортанными криками и бессвязным бормотанием. Постепенно его движения становились все более быстрыми и почти что синхронно с ними еще сильнее разгорался огонь в очаге. Пламя становилось все выше и выше, пока не превратилось в настоящий огненный столб. И тут Тонсар вдруг почувствовал: он понимает все то, что поет шаман:

Придите, придите, Духи волшебства. Если вы не придете, То я сам к вам отправлюсь. Проснитесь, проснитесь, Духи волшебства, Я пришел к вам, Встаньте ото сна… [166]

А откуда-то из неведомых глубин пространства ему сбивчивым хором отвечали чьи-то глухие голоса: «Скажи, по какому делу ты явился? Зачем нарушаешь наш покой?» — «Из далекой страны прибыл шаман без бубна, он желает предъявить вам одну вещь, которая скажет вам о многом». «Тогда пусть ждет и никуда не уходит», — ответствовали голоса ниоткуда. Спустя час полог из оленьих шкур, закрывавших вход в чум, откинулся, и в отблесках жертвенного костра появились три низкорослые фигуры; их лица полностью закрывали меховые капюшоны.

166

Цит. по: Михайловский В.М. Шаманство: сравнительно-этнографические очерки. Тюмень, 2004. С. 108.

Без лишних слов Тонсар достал из-за пазухи золотое полированное зеркало, спрятанное на груди в кожаном мешке, и протянул его ближайшему из молчаливых незнакомцев. Все трое принялись разглядывать тыльную сторону ювелирного изделия, где проступал рельеф богини Солнца, сражавшейся с крылатым грифоном, а по краю была выгравирована надпись на неизвестном языке. Она-то и слу?кила паролем, с помощью которого персидский маг и намеревался довести до конца возложенную на него миссию. Наконец, три карлика понимающе закивали головами и откинули капюшоны. На Тонсара глянули смышленые бородатые мордочки с густыми бровями и черными пронзительными глазами.

Контакт был быстро установлен, взаимопонимание найдено. Хозяева подземных глубин пригласили персидского жреца-огнепоклонника в свои владения. Вершина одного из ближайших холмов съехала неведомым образом, обнажив достаточно просторный проход под землю с широкими каменными ступенями Светильники, горевшие немигающим белым светом, освещали дорогу вниз и ведущие под уклон корридо-ры. В огромной пещере, куда наконец привели Тонсара, было светло, как днем. Дышалось легко и никакого холода не ощущалось. По стенам и до самого потолка, подобно ласточкиным гнездам, повсюду прилепились комнатушки-ячейки. Повсюду, как муравьи, сновали юркие гномы, не обращая особого внимания на незнакомого пришельца.