Русь - Россия - Российская империя. Хроника правлений и событий 862 - 1917 гг. - 2-е издание

19 мая 1606 г., во втором часу дня, звуки литавр, труб и колоколов возвестили столице о восшествии на русский престол нового царя. Бояре и знатнейшее дворянство вывели князя Василия Шуйского из Кремля на Лобное место, где народ приветствовал его как отца родного. Там еще лежало тело самозванца. Шуйский, подобно Годунову, хотел казаться скромным в предлагал, чтобы высшее духовенство прежде всего избрало архипастыря для церкви вместо лжепатриарха Игнатия. Новым патриархом стал митрополит Казанский Гермоген.

Москву расчистили от трупов. Тело Басманова отдали родственникам для погребения у храма Николы Мокрого. Труп самозванца, который третий день был предметом любопытства и надругательства на площади, вывезли и схоронили за Серпуховскими воротами, около большой дороги. Но судьба не дала ему мирного убежища и в земле.

С 18 по 25 мая в Москве стояли холода. Эти причуды природы приписали самозванцу. Его тело выкопали, сожгли и, смешав пепел с порохом, выстрелили из пушки в ту сторону, откуда самозванец пришел в Москву за славой!

57. ЦАРЬ ВАСИЛИЙ ИОАННОВИЧ ШУЙСКИЙ (1606 - 1610 гг.)

Василий Иоаннович, происходя в восьмом колене от Дмитрия Суздальского, спорившего с Дмитрием Донским о великом княжестве, был внуком ненавистного Андрея Шуйского, казненного во времена юности Иоанна Грозного, и сыном Иоанна — боярина-воеводы, убитого шведами в 1573 г. под стенами замка Лоде.

Василий, льстивый царедворец Грозного, сначала явный противник, а после большой его угодник, а также тайный соучастник Бориса Годунова, достигнув царского трона, мог быть только вторым Годуновым: лицемером, а не героем добродетели.

Но чья судьба в русской истории сравнима с судьбой Шуйского? Кто с места казни вступал на трон? Шуйский славился разумом думного человека, столь удивительно начитанного для тех времен, что его считали волхвом.

Василий не имел благовидной наружности: был низкого роста, толст, несановит, смугл лицом, имел суровый взор, глаза красноватые и подслеповатые, широкий рот. Он имел холодное сердце, был чрезмерно скуп, но умел как вельможа снискать любовь народа честной жизнью, ревностным соблюдением древних обычаев, доступностью, ласковым обхождением.

Новый царь хотел отечеству добра, а россиянам — благоденствия. Василий дал клятву народу, но вместо признательности многие знатные и незнатные люди напомнили Шуйскому правило, установленное Иоанном III, что не государь дает народу клятву, а народ — государю.

Отменив нововведения Лжедмитрия и восстановив Боярскую думу, какой она была до его времени, Василий спешил известить всю Россию о своем воцарении. В храмах читали грамоты от бояр, царицы-инокини Марфы и Василия Иоанновича. Марфа уверяла народ, что ее сердце успокоено казнью обманщика.

1 июня 1606 г. совершилось царское венчание Василия в храме Успения. Корону Мономаха возложил на него митрополит Новгородский. Но в столице было уныние. Не было ни милостей, ни пиров, но опалы были. Сменили дворецкого князя Василия Рубец-Мосальского. Михаилу Нагому запретили именоваться конюшим, думного дьяка Афанасия Власьева сослали на воеводство в Уфу, двух важных бояр — Михаила Салтыкова и Богдана Бельского удалили, дав первому начальство в Ивангороде, второму — в Казани. Многих других сановников и бояр, не угодных царю, также выслали на службу в дальние города. У большинства из них отобрали поместья, чем Василий сразу нарушил данный им обет и вызвал неудовольствие.

Никто не дерзнул спорить о короне с Шуйским, но многие ему завидовали к порочили его имя, считая, что он не самовластный государь, а полуцарь.

Россия в течение чуть более года имела уже четвертого царя, пережила два цареубийства и не имела общего согласия на последнего избранника. Василию шел 60-й год, у него не было наследников, что тоже приводило народ в уныние и беспокойство.

Шуйский приказал перенести тело убитого царевича Дмитрия из Углича в Москву. Инокиня-Марфа просила у патриарха прощения. Из уважения к ее супругу Иоанну Грозному и сыну царица-инокиня была прощена.

Пленные польские паны были расселены по городам России: Мнишека с Мариной отправили в Ярославль, Вишневецкого — в Кострому, остальных — в Ростов, Тверь и другие города. Послом в Польшу назначили Григория Волконского, которого Сигизмунд встретил холодно.

В первые дни июня 1606 г. в Москве начались мятежи. Кто-то мелом написал на домах богатых иноземцев, что якобы царь предаст их имущество разграблению. Нашлось много желающих поучаствовать в этом деле, но воинские дружины успели разогнать толпу.

Через несколько дней снова произошло смятение. Народ уверили, что с ним хочет говорить царь. Масса людей собралась на Красной площади. В это время Шуйский, ничего не подозревая, шел в храм. Его окружили бояре. Он обиделся на них, кинул царский жезл, снял с головы венец и промолвил: «Вижу ваш умысел, но для чего лукавить, если я вам не угоден? Кого вы избрали, того можете и свергнуть. Будьте спокойны, противиться не буду». Слезы текли из глаз этого несчастного властолюбца. Все молчали в изумлении. Шуйский снова надел венец, поднял жезл и сказал: «Если я царь, то мятежники да трепещут!». Все ответили Шуйскому: «Ты наш царь законный! Мы тебе присягали — и не изменим! Гибель крамольникам!». В толпе схватили пятерых подстрекателей и высекли кнутом. Нашли и великих крамольников, ими оказались Нагие. Их допросили, но наказывать не стали. Сослали только одного Петра Шереметева, родственника Нагих, действительно уличенного в кознях.

Столица утихла до времени, но большая часть государства уже пылала бунтом. Там, где появился первый Лжедмитрий, объявился и второй. Казалось, что уже никто не поддержит нового Лжедмитрия, но случилось совсем по-иному. Нашлись новые покровители самозванца. Первым из них оказался князь Григорий Шаховской, воевода Путивля, бывший любимец Лжедмитрия I.

Шаховской собрал жителей города и объявил, что московские изменники убили не Дмитрия, а какого-то немца. Якобы настоящий сын Иоанна Васильевича скрывается в Северской земле, и что Василий Шуйский готовит Путивлю и всей Украине гибель. Народ не усомнился в искренности речи Шаховского — и восстал. Казалось, что все города Южной России ждали этого сигнала. Волнения охватили Моравск, Чернигов, Стародуб, Новгород-Северский, Белгород, Борисов, Оскол, Трубчевск, Кромы, Ливны, Елец.

Странно, что еще никто не видел нового Лжедмитрия, но уже многие пылали к нему усердием. Кто не верил грубому, бесстыдному обману, кто не хотел изменить Василию и дерзал противиться мятежу, тех убивали, вешали, сбрасывали с башен, распинали. Плавая в крови, утопая в мерзостях насилия, мятежники терпеливо ждали нового лжецаря.

В Польше, на Украине, в южнорусских землях говорили о Дмитрии, который якобы ушел из Москвы в одежде инока и теперь скрывается.

Но кем же был этот новый самозванец? Он нисколько не походил на Отрепьева. Был выше его, смугл лицом, имел курчавые волосы, черные глаза, густые брови, приплюснутый нос, стриженые усы и бороду. На щеке выделялась бородавка. Так же, как и Отрепьев, новый самозванец говорил по-польски и знал латинский. Говорили, что этот обманщик был дворянин Михаил Молчанов, за какую-то провинность сеченый кнутом во времена Бориса Годунова.