Русь-XXI. Повесть о ненастоящем человеке

Меня всего передернуло. Если окажется, что я альфонс — просто с разбегу нырну через перила балкона.

— В смысле — не работаю?! А за счет чего или кого я в таком случае живу?

— За счет этого дома.

— Какого дома?

Марина неопределенно обвела руками вокруг себя.

— Этого. Весь дом принадлежит тебе, мы находимся в пентхаузе, а четыре этажа под нами сдаются внаем. Восемь квартир, как бы, недвижимость приличная в приличном районе.

Я мысленно перевожу дух. Так, вроде намечается неплохая картина. У меня есть собственность, стабильный доход и красивая жена — так что никаких неприятных открытий вроде бы больше не предвидится. Амнезия — это плохо, но все не так печально, если это моя единственная неприятность.

— Извини за нескромный вопрос… А этот дом сильно прибавил мне клевости в твоих глазах?

Она сердито уперла руки в бока:

— Эй, эй, полегче на поворотах, и нос опусти пониже! Не так уж ты и богат, между прочим. Нам хватает на безбедную жизнь — и только. Сгонять на Мальдивы мы можем, только если мне повезет с рекламными доходами и фотосессиями… Бывает нечасто, но если бывает — за день почти как твой недельный доход с ренты.

— Ладно-ладно, — примирительно сказал я. — Я не имел в виду ничего обидного, просто заново пытаюсь отстроить свою реальность по кирпичику. Ну, раз ты вышла за меня не ради денег — я спокоен и счастлив. Идем дальше спать, утро вечера мудренее. А завтра, может быть, пойду к врачу.

***

Утро облегчения не принесло.

Ночью я спал плохо, мне снова и снова снился тот же самый сон, в котором я пытаюсь убежать от танкового фугаса по вязкому снегу и в самый последний момент оборачиваюсь, только чтобы увидеть фатальный выстрел.

Память ко мне не вернулась: я просто ничего не помню. Вот ничего и точка, только этот гребаный сон.

Ну и в довершение всего, когда я пошел умываться в ванную, из «зазеркалья» на меня взглянул совершенно незнакомый парень. На какой-то миг мне даже показалось, что это и не зеркало, а просто окно в стене, выходящее в чужую ванную — но нет. Этот парень выше среднего, с правильными чертами волевого, но не очень броского лица — я сам. Черт, что должно было со мной произойти, чтобы я забыл собственное лицо?!

Марина сварганила яичницу с колбасой, но, несмотря на замечательный вкус, завтрак прошел как-то напряженно.

— Ты правда собираешься к врачу? — спросила она.

Я вздохнул.

— Только что из зеркала на меня посмотрел абсолютно незнакомый человек с чужим лицом. Я совершенно не помню прошлого: ни вчерашнего вечера, ни секса с тобой, который у нас, видимо, случился, ни того, что было год назад, ни даже детства. Какие у меня еще варианты? Ты ведь понимаешь, что тут уже дело даже не в том, что я фактически потерял всю свою жизнь, а в том, что у этой напасти есть какая-то причина, которая может аукнуться снова.

— Квадратный спектр всех яблок синих. Кир, тебе не нужно идти к врачу.

— Чего-чего?! — переспросил я. — Какой еще спектр синих яблок?!

Марина вздрогнула, ее глаза стали круглыми.

— Я не понимаю, что ты говоришь!

— Ты не понимаешь? Ты только что сказала какую-то хрень про квадратный спектр синих яблок!

— Я такого не говорила!!!

Мы смотрим друг на друга ошарашенно.

— Но я совершенно четко услышал эти слова перед тем, как ты сказала, что мне не нужно к врачу.

— Но я этого не говорила! Я сказала, что тебе действительно стоит сходить к врачу!

Я немного помолчал.

— Ну вот. Теперь я не только все забыл, но и слышу то, чего нет. Да, мне точно надо к медикам… только знаешь, я не помню, куда идти. Где ближайшая больница? Вызови мне такси, пожалуйста.

— Хорошо, — сказала она, встала и вышла из кухни.

С тяжелым сердцем я доел яичницу, докинул себе добавку со сковородки и, стоя у плиты, услыхал шаги в коридоре.

Поворачиваю голову, собираясь отпустить комплимент про готовку — и вижу черное дуло револьвера, направленного мне в голову.

Вспышки не было, как и оглушительного выстрела — только хлопок. Я успел увести голову влево с линии выстрела еще в тот момент, когда палец Марины потянул за спуск, по уху прошелся холодок — и еще один хлопок позади, теперь уже погромче. Разрывная, твою ж мать, пуля!

Размахиваюсь сковородой, уже пустой, одновременно качнувшись вправо, и Марина промахивается снова, всего на миллиметр, но промахивается.

В самый последний миг я подкорректировал рефлекс, и сковорода полетела не в голову, а в руку, держащую оружие. Марина умудрилась не выпустить револьвер и даже смягчить как-то удар, тем более что сковородка легкая. Однако ствол оружия теперь смотрел в сторону и вниз, а ее палец зачем-то потянул за спуск снова — возможно, рефлекс или из-за болевого импульса — и поскольку Марина стояла в коридоре, то пуля попала в стену на уровне живота. Вспышка, громкий хлопок, штукатурка, ее глаза расширяются…

Пользуюсь моментом, стремительно шагаю вперед, левой рукой перехватывая револьвер и вставляя указательный палец под курок, чтобы исключить еще один выстрел, правая смыкается на горле Марины. Она дергается, широко открыв рот, но я внезапно оказываюсь сильнее, чем думал.

Теперь, когда опасность устранена, на меня находит ступор. В голове вертится миллион слов вроде «как?», «почему?» и еще куча матерных. Что это было? Зачем и почему?! Смотрю, как глаза Марины начинают закатываться, и до меня доходит: ну так вот же тот, кто на все эти вопросы и ответит, если я ее не задушу нечаянно.

Ослабляю хватку, отнимаю оружие и волоку жену — а она точно моя жена при таком-то повороте? — в комнату, разжимаю руку и позволяю упасть на ковер. Она глотает воздух, одновременно держась за живот: на ее халате сбоку расползается пара небольших бурых пятен. Ну да, осколки разрывной пули.

Мы смотрим друг на друга молча — она с ужасом, я, видимо, с негодованием и непониманием — а затем я задаю длинный вопрос, в котором из нематерных только два слова: «какого черта?!».

Молчит, а я как-то неожиданно для самого себя очень быстро беру себя в руки.

— Или ты будешь отвечать, или тебе будет еще больнее, чем сейчас. Почему ты хотела меня убить? За что?

— Я же говорила тебе — не идти к врачу, — тяжело дыша, выдавила Марина.

— А, так значит, мне не почудилась фраза про синие яблоки, да? Итак, ты не хотела, чтобы я шел к врачу… Дай угадаю, ты же ни хрена не моя жена и мой провал в памяти не случаен, да?

Молчит.

— Отвечай, или мне придется сделать тебе больно сверх необходимого. Ты не моя жена?

— Сложный вопрос, но скорее нет, чем да.

— Кто ты такая?

— Можно сказать, что никто. Марина Дремина, в девичестве Ветрова, если тебе это важно.

— Я спрашиваю, какое отношение ты имеешь к моей амнезии.

— Никакого. Не должно у тебя было быть никакой амнезии.

— Что это за фраза про синие яблоки? Гипноз?

— Императивный триггер. Ты должен был подчиниться команде, сказанной после него. Видимо, вместе с импринтингом слетел и триггер тоже.

— Чего-чего? — переспросил я. — Какой такой импринтинг? Что это такое?