Русь. Строительство империи 7

— Государь, кажется, есть зацепка, — без предисловий начала она, разворачивая на столе грубый, наспех набросанный на куске пергамента план города. — Смотри сюда. Западная стена, недалеко от Карантинной бухты. Там есть старая, полуразрушенная башня, которую они почти не охраняют, считают, что оттуда не подобраться из-за скал. Но мои ребята нашли узкую тропку, почти козью, по которой можно подняться к самому ее основанию. А дальше… — Веслава хитро улыбнулась, — дальше самое интересное. В этой башне, похоже, когда-то был тайный ход, который потом заложили камнями, но, видимо, наспех. Кладка там совсем слабая. Если поработать хорошим инструментом, можно проделать лаз.

Я склонился над картой, внимательно изучая указанное место. Идея была дерзкой, рискованной, но… чертовски соблазнительной. Проникнуть небольшим отрядом в город, открыть ворота изнутри — классика жанра, не раз описанная в исторических хрониках и романах. Но почему бы и нет, если это сработает?

— А что насчет подкупа? — спросил я, вспомнив о наемниках. — Есть кто-то, кто готов продаться?

Веслава покачала головой.

— Пыталась. Есть там один командир отряда франков, вроде бы недоволен стратигом. Но он запросил такую цену, что проще было бы весь город купить. Да и веры ему нет — продаст нас так же легко, как своих хозяев. Нет, Государь, тут надо действовать наверняка. Своими силами.

Я еще раз посмотрел на план, затем на Веславу. В ее глазах горел азарт. Я ей доверял. Если она говорила, что это возможно, значит, так оно и было.

— Хорошо, — сказал я после недолгого раздумья. — Готовьте отряд. Самых лучших, самых тихих. Командовать будет Ратибор. Если все получится, этой же ночью пойдем на штурм. Хватит уже тут сидеть, комаров кормить.

Подготовка к ночному штурму шла в строжайшей тайне. Ратибор отобрал два десятка самых опытных и отчаянных дружинников из моей личной гвардии — тех, кто умел ходить бесшумно, как кошка, и владел оружием не хуже, чем языком. Их вооружили короткими мечами, ножами, топориками и специальными инструментами для разборки кладки, которые на скорую руку изготовили кузнецы Степана. Сам Степан, кстати, тоже не сидел сложа руки. По моему приказу, он готовил свои камнеметы и арбалетчиков к тому, чтобы в нужный момент усилить обстрел города с моря и с противоположной от места прорыва стороны, чтобы отвлечь внимание гарнизона.

Ночь выдалась темная, безлунная — то, что надо. Под покровом этой благословенной тьмы, отряд Ратибора, одетый во все темное, с лицами, вымазанными сажей, бесшумными тенями скользнул из нашего лагеря и направился к указанной Веславой башне. Я сам, вместе с Ильей Муромцем и основными штурмовыми отрядами, выдвинулся к другим, заранее намеченным воротам, готовый по сигналу начать атаку. Напряжение висело в воздухе, его можно было резать ножом. Каждый шорох, каждый крик ночной птицы заставлял сердце замирать.

Ожидание тянулось мучительно долго. Час, другой… Я уже начал сомневаться, не случилось ли чего с Ратибором и его людьми. Но вот, наконец, в той стороне, где должна была быть башня, мелькнул едва заметный огонек — условный сигнал. Один, потом еще два. Все идет по плану!

— Вперед! — выдохнул я, и мой голос, усиленный боевым рогом, разорвал ночную тишину. — За Русь! За Царя!

И тут же со всех сторон грянуло! Заревели трубы, забили барабаны, тысячи глоток взревели боевой клич. Мои воины, как разъяренные пчелы из потревоженного улья, ринулись на штурм. Осадные лестницы были приставлены к стенам, тараны с глухим стуком ударили в ворота. Одновременно с этим, флот Такшоня и Степана открыл ураганный огонь по городу с моря, поджигая дома и вызывая панику среди защитников.

Византийцы, застигнутые врасплох, сначала растерялись, но потом быстро пришли в себя и открыли ответный огонь. Завязалась яростная, кровопролитная битва. Но главный удар был нанесен там, где его не ждали. Отряд Ратибора, проделав лаз в стене башни, ворвался внутрь, перебил немногочисленную охрану и, пробившись к ближайшим воротам, сумел отпереть их изнутри. В эту брешь хлынули мои лучшие дружины, сея смерть и разрушение.

Бои на стенах и узких улочках Корсуня продолжались до самого рассвета. Это была настоящая мясорубка. Но перевес уже был на нашей стороне. Гарнизон, атакованный с нескольких сторон, деморализованный и понесший большие потери, начал сдаваться. К утру все было кончено. Корсунь пал.

Я въехал в город на своем вороном коне, сопровождаемый Ратибором и Ильей. Улицы были завалены трупами, дома дымились после пожаров, воздух был пропитан запахом крови и гари. Но это была победа. Великая победа. Стратиг Корсуня и большая часть его воинов погибли в бою, остальные были взяты в плен. В наши руки попали огромные трофеи: склады, набитые золотом, серебром, драгоценными тканями, зерном, вином, оружием. Но самым ценным приобретением стали несколько боеспособных византийских дромонов и десятки торговых судов, захваченных в гавани. Наш флот получил колоссальное усиление, открывая передо мной новые, еще более захватывающие перспективы.

Крымский поход только начинался, но его первая, самая важная битва была выиграна. Я стоял на главной площади поверженного города, и чувство триумфа переполняло меня. Это был еще один шаг на пути к моей великой цели, он далеко не последний.

Глава 10

Победа — это, конечно, хорошо. Даже очень. Особенно такая — над сильным, опытным врагом, в его собственной цитадели. Взятие Херсонеса, или Корсуня, как его тут все называли, стало настоящим триумфом для моей молодой Империи. Трофеи — золота, серебра, оружия, кораблей — мы вывезли оттуда столько, что хватило бы на пару лет безбедной жизни для всей моей армии. Но, как говорится, аппетит приходит во время еды. И чем больше я осматривался в этом самом Херсонесе, тем яснее понимал, что эта победа — это только начало. Начало долгого, трудного и, черт побери, невероятно затратного пути.

Город, хоть и считался жемчужиной византийского Крыма, после нашей осады выглядел, мягко говоря, не лучшим образом. Стены во многих местах были пробиты камнеметами Степана, дома дымились после пожаров, устроенных то ли нашими, то ли ихними во время штурма. Население — греки, готы, аланы, евреи, армяне, кого тут только не было — смотрело на нас, русских «варваров», с плохо скрываемым страхом и ненавистью. И это было понятно. Мы пришли сюда не с цветами и пряниками. Нужно было не только удержать этот город и весь Крымский полуостров, который мы, по сути, оттяпали у Византии. Нужно было как-то интегрировать эти земли в состав Руси, наладить тут управление, обеспечить лояльность местной знати (если она вообще осталась после штурма), заставить этих людей платить налоги в мою казну, а не в константинопольскую. А это, я вам скажу, задачка посложнее, чем взять город приступом.

Одновременно с этим, нельзя было забывать и о Тмутаракани, нашем южном форпосте, который сам недавно чуть не пал под ударами тех же византийцев и хазар. Ее тоже нужно было восстанавливать, укреплять, превращать в настоящую морскую базу, способную контролировать Азовское море и Керченский пролив. А это — опять же, деньги, ресурсы, люди.

И это только Крым и Приазовье. А ведь у меня еще была вся остальная Русь — от Новгорода на севере до Галича на западе, от лесов Мурома до степей Переяславца. Все эти земли, хоть и присягнули мне как единому Царю, все еще жили своей, удельной жизнью. Их нужно было по-настоящему объединить, связать воедино не только моей волей, но и дорогами, едиными законами, общей системой обороны. Нужно было создавать мощный флот, способный не только защищать наши побережья, но и, как показал этот поход, проецировать нашу силу далеко за их пределы. Нужно было строить новые крепости на границах, которые все еще были далеко не спокойными. Нужно было налаживать централизованное управление, создавать единую, профессиональную армию, а не это феодальное ополчение, которое собиралось от случая к случаю.

На все эти грандиозные планы, которые роились у меня в голове, нужны были колоссальные, просто немыслимые по местным меркам ресурсы. Строительные материалы — камень, лес, железо. Опытные мастера — каменщики, плотники, кузнецы, корабелы. Тысячи, десятки тысяч рабочих рук, которых нужно было кормить, одевать, платить им жалованье. Продовольствие для армии и для строителей. Оружие, доспехи, лошади. И, конечно же, деньги, деньги, деньги… Казна моей Империи, хоть и ломилась сейчас от херсонесских трофеев, была явно недостаточна для таких амбициозных проектов. Я мог, конечно, пойти по традиционному пути — обложить все завоеванные земли непомерной данью, выжать из них все соки. Но это вызвало бы только ненависть и новые восстания. А мне нужна была сильная, процветающая и, по возможности, лояльная Империя, а не выжженная пустыня, населенная рабами.