Русалка в академии

— Это неправда! — крикнул вслед нам ректор, закованный в водные кандалы, но... я видела уже, что общественное мнение, несмотря ни на что, на моей стороне. Кто-то что-то знал, кто-то что-то подозревал, и случившееся только подтвердило подозрения. Чем дальше мы шли, тем больше свидетелей собиралось в коридоре. Люди перешептывались, обсуждали случившееся.

Моя голова была пуста, я слишком устала из-за магического выброса и из-за того, что пришлось сдерживать свою ярость. Хорошо, что Ярис вовремя явился и подействовал на меня, как всегда, успокаивающе.

— Арина, — тихо спросил он, когда мы уже вышли из здания и остались в одиночестве. Встречные студенты удивленно косились на нас, но Ярис окружил нас сферой защитой от прослушивания. — Арина, скажите честно, насколько все плохо? Он... — он сглотнул. — Насколько все было ужасно? Непоправимое произошло?

— Нет, Ярис, он не увидел моего хвоста, — пробормотала я сквозь дрему. — Даже пощупать не успел, не думаю, что он что-то сможет заподозрить.

— Я не об этом, — хмыкнул он с явным облегчением.

— А о чем? — от удивления я даже немного проснулась.

— Я рад, что все в порядке, — выдохнул только Ярис, и я вновь уложила голову на его плечо, наслаждаясь его успокаивающим эмоциональным фоном, таким стабильным и неизменчивым.

О том, что мои магические оковы могу снять только я, я вспомнила где-то через пять дней, окончательно придя в себя. К этому времени мы уже уплыли из Империи обратно в Халифат, но я все же решительно поднапряглась и дотянулась-таки до своего заклятья, чтобы его деактивировать. Не знала, что я так могу, но повесить этого человека навечно в ректорском кабинете — не слишком хорошая идея. Все же, надеюсь, его теперь уволят, а новому ректору вряд ли понравится такое украшение на новом месте работы.

Глава 108

Мир менялся, и это вдохновляло меня на все новые и новые свершения. Как я и надеялась, наш оазис постепенно начал притягивать к себе гостей и переселенцев, его начали называть Жемчужиной Пустыни. Идеальный зеленый рай среди выжженных солнцем песков. Первые гости клялись, что считали его миражом, созданным пустынными духами, чтобы заманить их на верную смерть, но не смогли заставить себя уйти прочь.

Огромное озеро, куда я подтягивала все новые и новые водные жилы со всей округи: круглое по центру с расходящимися от него лучами каналов, на которых также то там, то тут, были сформированы круглые пруды. Несколько из них, самых далеких, питающихся своими подземными ключами, уже сами стали центрами новых расходящихся лучей. С высоты птичьего полета было видно геометрически идеально выверенную форму этого сооружения, будто рисунок, нанесенный с помощью циркуля и линейки. Мои работники часто ворчали, что нет смысла в такой строгости и четкости, но взгляд на оазис с высоты неизменно вызывал вздохи восхищения.

Вокруг водяного солнца раскинулись засеянные культурными растениями поля, дикие виды окаймляли их, расползаясь в сторону песков. С подветренной стороны у магических щитов была посажена небольшая рощица. Деревца были еще тонкими и слабыми, еще много лет понадобится им, чтобы разрастись до полноценного леса даже с поддержкой магии, но и это зрелище неизменно вгоняло путешественников в трепет и восхищение. Деревья было строжайше запрещено рубить или как-то вредить им, пускать в рощу скот, но в строго определенные дни разрешалось собирать ягоды, молодые листья или целебные травы. Этим процессом руководил господин Тупрактув, его дом стоял неподалеку, и по комнатам ползал под присмотром няни уже второй пухленький карапуз. По заветам земных активных матерей, Хенли кормила грудью только в первый год, и тогда везде появлялась вместе с ребенком, а после с головой погружалась в работу. Она оказалась прекрасным организатором, и с годами доказала свою верность моему поселению, беря на себя все больше обязанностей: азартно торговалась с купцами, с улыбкой зачитывала законы нашего оазиса. Одним из них был закон, запрещающий выкуп жителей оазиса в рабство или ввоз рабов на территорию. Все рабы, оказавшиеся у нас, немедленно освобождались от ошейников, как при въезде на территорию Империи, но такое пока случалось только дважды.

Лесной заповедник господина Тупрактува был не единственным местом произрастания деревьев на нашей территории. Я строжайше запретила бездумно нарезать на поля всю землю, а тщательно отделяла ее лесополосами, понимая, что это как сохранит биоразнообразие, так и поможет в защите от ветров. Да, мы использовали от них воздушные щиты, но это ведь не значит, что так будет вечно. Оазис постепенно продолжал расти, в нем уже шли регулярные дожди, сохранялся микроклимат, что позволяло растениям распространяться в сторону пустыни и захватывать все новые территории. Где-то мы сами их рассаживали, где-то просто радовались, что некоторые виды делали эту работу за нас. Интересным экспериментом была длинная глиняная труба с маленькими дырочками, наполненная водой и выведенная в пустыню. Мы не сажали вокруг никаких растений, а лишь наблюдали, но уже к концу сезона вся она оказалась облеплена разнообразными видами, семена которых принес ветер. Эти трубы помогали распространять зеленые насаждения дальше в сторону песков и в то же время давали материал для изучения новых видов растений.

Каждый сезон мы тщательно фиксировали все изменения как в микроклимате оазиса, так и в применении все новых и новых видов растений для его озеленения, а ученики господина Тупрактува совершали экспедиции по всей территории Халифата, для поиска самых устойчивых к ветрам и пескам видов, хорошо держащих землю. Например, несколько дюн в этом году было засеяно растениями, похожими на камнеломки, но особенно я любила поле с видами, которые я называла по земной привычке литопсами — живыми камнями. Они выглядели как торчащие из земли округлые камни, разделенные по середине трещиной, часто интересных цветов или с рисунками. На самом деле это были два мясистых наполненных соком листа растения. После дождей они, набравшись влаги, «раскалывались» по своей границе и выдавали пару или четыре новых листа. А еще они цвели, как ни странно, похоже на ромашки или на желтые одуванчики. Корни их уходили в землю так глубоко, что они умудрялись держать на месте даже самые неподдающиеся контролю дюны, так и норовящие все время сползти от малейшего ветерка. Местные литопсы были куда больше земных аналогов, более плоские и твердые, с кожурой настолько твердой, что по ним даже мог спокойно пройти верблюд, не навредив. И их называли «копытцами» и солили в некоторых областях Халифата, как огурцы на зиму.

Три года уже существовал наш оазис. Теплая погода, защита от ветров, яркое солнце и рациональное использование воды помогали снимать по четыре обильных урожая за годичный цикл. Людей в поселении все еще было немного, мы не торопились сильно увеличивать численность работников. Эффективность труда людей у нас была куда выше, чем на других землях Халифата или даже Империи. Мы активно применяли магические амулеты для автоматизации работы сельхоз рабочих. Зачем целую неделю десять человек должны перепахивать поле, если это можно сделать с помощью амулета за полдня и силами одного немага? Потом только пройти, раскидать семена, и посадка завершена.

Конечно, людей приходилось учить работать с артефактами, снимать показания со специальных магических датчиков, которые теперь фиксировали состояние почвы, но мы вкладывали силы в их обучение, и получали осознанных сотрудников, вместо темных крестьян. Не замученные ежедневной тяжелой работой, они интересовались книгами, даже организовали свой маленький самодеятельный театр. А уж возможность научиться самим магичить и создавать простейшие артефакты вызвала во всех одаренных море энтузиазма. Был и ручной труд, от которого невозможно избавиться на данном этапе развития артефактов: прополка, подвязка, обрезка, посадка саженцев и прочие процедуры с растениями, так что без дела никто не сидел, но и не впахивал до отупения.

Каких-то три года. Да, я изначально принимала на работу именно молодых, не совсем замученных, не тупых работников, но вспоминаю то, как они действовали в начале, как все приказы исполнялись «на отвали». Теперь — совсем иной уровень мышления. Это свободные активные и продуктивные люди, выдвигающие свои собственные предложения по улучшению быта в поселении. Например, кто раньше мог ожидать, что они выйдут с инициативой организовать очистку каналов от наросшей тины и ила? Не попросят сделать это магией как-нибудь, а предложат поработать руками самостоятельно, только дайте разрешение.

Конечно, я позволила, ожидая жалоб и нытья, но, когда их не поступило, все же создала артефакт. Он не избавлял людей от необходимости работы: поднятый со дна на пологие берега ил нужно было еще вытащить, а потом отвезти и раскидать на выбранные для этих целей поля. Если артефакт случайно выбрасывал на берег зазевавшуюся рыбу, ее тоже следовало или выпустить обратно в воду, или съесть.

Вообще, главным принципом жизни в пустыне было отсутствие «мусора». Все, что в других местах считалось отходами, здесь шло в повторную работу: что не съедали люди, скармливали домашнему скоту, что не подходило для этого — шло в компостную кучу, лишь совсем не подходящее перерабатывалось отдельно. Например, все битые глиняные горшки сдавались обратно горшечнику, он их размалывал и потом использовал получившийся песок при замешивании особых сортов глины. Металл сдавали кузнецу по весу, и так далее.