Русалочка с Черешневой улицы

Оказывается, Дисней был прав, переделав концовку Русалочки. И она осталась с принцем Эриком, и не превратилась в пену.

Как же она влюбилась…

И как это замечательно!

* * *

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.

Ах, как хорош был молодой принц! Он пожимал людям руки, улыбался и смеялся, а музыка все гремела и гремела в тишине ясной ночи. Становилось уже поздно, но русалочка глаз не могла оторвать от корабля и от красавца принца. Х.К. Андерсенн, Русалочка.

Часть 2. Глава 7. Бар "Синий свитер"

ЭПИЗОД 2,

в котором Русалочка заключает сомнительную сделку

Жанр: магреализм, повседневность

Из меня высыпалась звездная пыль… я больше не та, что прежде.

Сегодня — не та. Но время знает: однажды я соберу все пылинки обратно и тогда вернусь.

Той, что прежде, и даже лучше.

Из ненаписанных записок.

* * *

— Дарья Сергеевна! Дарья Сергеевна!

Даша вздрогнула. Давненько она уже не "проваливалась": а вот мелькнула в толпе старшеклассников рыжая голова — и сердце возьми и замри, а потом возьми и вскачь. Спокойно, Стрельцова. Это все — просто сон нескольколетней давности. Дыши, сейчас пройдет. Вдох-выдох, вдох-выдох… У каждого свои демоны, твои — не самые страшные. Молодая женщина топнула каблуком и обернулась.

Да, она — на каблуках. В плаще цвета кофе с молоком. Никаких неуклюжих шевелюр — всё в шпильках, творческий беспорядок уложен со вкусом. Сумочка — на два тона светлее туфель, лёгкий блеск на губах, нюдовые тени. Она теперь — давно взрослая.

По ступеням средней школы № 5 торопливо семенила Дианка Капустина, размахивая тетрадью. А растрёпанные — как у Стрельцовой когда-то — хвостики сами размахивались.

Дианка — из её личного пятого А класса.

— У меня тут… — запыхавшись, подбежала девочка, — рассказ…

Даша не сдержала улыбки. Диана еще со второго класса выбрала себе литературный псевдоним — Ди (краткость — сестра таланта) — требовала себя называть только так и упорно ползла к успеху. Зато в правописании жутко хромала.

— Для "Таверны", — и Ди в волнении протянула замученную тетрадку.

Эх, давно ли она сама была такой? Прозвища, наивные мечты и планы, писанина… А теперь вот… "Дарья Сергеевна". Преподаватель русского языка и литературы, создатель школьного виртуального сообщества "Таверна с камином". Предводитель юных дарований.

Стрельцова состроила свою самую серьезную мину и заглянула в тетрадь. Полистала, хмурясь для виду. Все как положено — драконы, принцессы и заклятья. И три килограмма описок, грязи, пунктуационных, орфографических… Сочинять Ди хороша, но ей же только скажи — руку по локоть оттяпает: так уж оно с всеправием современной молодёжи.

Захлопнула исписанные страницы и строго взглянула на пятиклассницу, находящуюся "в состоянии крайнего дрожемента", как выражаются ее подопечные, то бишь в плену всяческих напряженных переживаний:

— Я почитаю, хорошо. Но и ты пообещай мне, что серьезно возьмешься за русский.

— Шантаж, — отозвалась Капустина, мгновенно наёжившись.

Даша Сергеевна — вредная с самых начал, особенно по своему предмету.

— Безграмотный писатель — всего лишь графоман, — парировала Стрельцова.

— Неправда, корректорам тоже надо зарабатывать, — отбрила Диана. — Папа мне наймет.

Стрельцова покачала головой.

— Конечно, твой папа может нанять, и даже не одного, — семья Дианки Капустиной была одной из самых состоятельных в школе, — только так ты писателем не станешь.

Ди нахмурилась.

— А как же стану?

Вот он, момент педагогического триумфа.

— Начни с более или менее успешного окончания четверти. Писатель — не писатель без элементарной любви к языку: язык — его главный инструмент. Если он у тебя в таком запущенном состоянии, чем же тебе трудиться?

— Трудиться? — скривилась Дианка.

Эх, идеализм, Решка, твой идеализм серебряного века. Реальность такова, что между филологией и современной литературой — пропасть, и никак этого не избежать в нашем безнадежном обществе потребления.

Что ж. Девушка наклонилась, заглянула в лицо юной писательницы и подмигнула:

— Ну, Ди, услуга за услугу — ты хочешь, чтоб я опубликовала твой рассказ, и — ладно уж — мне придется стать твоим корректором, — Даша потрясла тетрадью в качестве доказательства, — я же со своей стороны прошу хороших оценок в журнал. Обмен я тебе предлагаю вполне честный.

Лицо Дианы Капустиной слегка прояснилось.

— Ладно, посмотрим, — снисходительно кивнула девочка. — Если опубликуете. До свидания, Дарья Сергеевна!

— До свидания.

И кто тут шантажист?.. Усмехнувшись, Даша сунула тетрадь в сумочку.

Вот и выходные. И первые каникулы через неделю. Три комплекта контрольных, правда, ждут проверки в облаке. Но это уже другое. Это можно накинуть халат, включить фламенко, зажечь свечи и с чашкой мандаринового чая уютно забаррикадироваться в кресле… Это не стилистические анализы и не учебные планы, это не кишки-заставляющее-замереть родительское собрание, это раз плюнуть почти.

В углу двора тлел некий спор.

— …а он каваится!

И там он — этот рыжий… Тук, тук, тук… Даша приложила ладонь к сердцу и одновременно прищурилась — ну, как можно было перепутать?.. Эта ж жердь хорошо, если в одиннадцатый пошла… Да и Эрик так никогда бы не выразился. Он даже ее ругал за экспрессионизмы…

Даша качнула головой и вышла со школьного двора.

Ах, Эрик. Где ты теперь?.. Идеалы до сих пор прут изо всех дыр… Но уже и вспоминать как-то не больно. А сладко с горчинкой.

В декабре исполнится пять лет с того проклятого декабря. Пять лет! Порой кажется, что это было вчера. А порой — что приснилось.

Танцы, смех и четыре часа до ЗАГСа… Наутро Солнцев исчез, от слова совсем. Она его искала по всему городу, стране, истратилась на частных сыщиков, вкалывая на Ильича, как проклятая, таки ушла в академ отпуск и пела в переходах… Никаких доказательств существования Солнцева Эрика — без отчества. Кроме фотографии в архивах компьютера. С безмятежным взглядом из-под веснушек, будто и мимо неё вовсе…