Русская фантастика 2007
Шрифт:
— Увы, на этот раз все не так романтично. Пигмеи, мой друг. Если не сказать — лилипуты. Рост самых высоких едва ли достигает трех десятков сантиметров…
— Осторожно! Слева! Я вижу огромного мохнатого паука!
Шимура немедленно вытащил оба меча.
— Он мой! — сказал дон Густаво. — Не будь я Бич Африки!..
Мохнатый паук, что имел неосторожность приблизиться к галактическим героям, мог смутить даже бывалого звездопроходца: его поросшие густым волосом лапы заканчивались черными когтями, на которых блестели капли смертельного яда. Две дюжины белых, лишенных зрачков глаз уставились на дона Густаво. Зашипев, паук пригнулся — он явно готовился к нападению.
— Получай,
— В лучших традициях кастильских дуэлянтов! — похвалил графа Шимура.
Они продолжили путь. Сквозь густую листву пробивались недобрые багровые лучи здешнего солнца; наверху неумолчно бранились птицы и иные говорливые создания. Обсудив стратегию и тактику борьбы с исполинскими пауками, дон Густаво и Тоширо Шимура какое-то время шли молча: самурай разрубал мечами мешавшие лианы, а дон Густаво погрузился в свои мысли. Впрочем, «погрузился» — это преувеличение; скорее он снова и снова обдумывал то, о чем уже полчаса хотел, но не решался заговорить.
— Мой друг, — начал он наконец, — скажите мне вот что…
— Хм? — отозвался Шимура.
Заготовленный вопрос нужно было выпалить на одном дыхании.
— Это правда, что вскоре мы с вами перестанем быть друзьями?
— Что за чушь? — сердито спросил Шимура, не отвлекаясь от лиан.
— Это… это не чушь, — сказал Антон. — Это мне папа сказал.
— Ваш отец, досточтимый дон Теодоро? Хм. А что он вам еще сказал?
Они остановились. Вокруг щебетала и цвела самая настоящая дикая Африка.
— Он сказал мне, что я не маленький… лет уже вон сколько… — пробормотал Антон. — Говорит: ты скоро в школу пойдешь и должен все понимать. Что ты… что вы на самом деле — пришельцы с других звезд. Что вы держите всю Землю под колпаком…
— Так и сказал? — удивился Шимура, сощурив и без того узкие глаза. — А что это значит — под колпаком?
— Ну… мы не можем построить космические корабли — такие, чтоб могли улететь с планеты. Мы — в смысле люди. Папа говорит, сколько мы ни пытались, корабли не хотят летать. И что в этом виноваты вы, что все началось, когда вы появились. И еще — что вы считаете человечество… больной расой.
— Больной расой. Хм! — только и сказал Шимура, эффектно обрубая катаной потянувшиеся к Антону ветви какого-то хищного растения.
— Вы считаете, что взрослые все больны. Что здоровы только дети, — повторил Антон слова отца. — И вступаете в контакт с ними, а их родителей будто не замечаете.
— Странно. Неужели я забыл поздороваться с твоим папой? — спросил Шимура. — Вроде нет. Эти взрослые — их не поймешь!
— И что ты перестанешь со мной дружить, как только я повзрослею. И что тебя зовут вовсе не Шимура.
Пораженный этими словами Тоширо Шимура чуть не выронил катану.
— И что ты только принял облик человека, — упрямо продолжал Антон, — а на самом деле ты…
Самурай оглушительно, совершенно по-японски расхохотался.
— Мой благородный дон Густаво, клянусь, ваш отец знает толк в шутках! Ха-ха-ха!.. В самом деле, только любитель розыгрышей может утверждать, что я — это не я. Поверьте же, меня зовут именно и только Тоширо Шимура. Можно прибавлять «сан», но не обязательно. Это так же верно, как то, что вы — сеньор Густаво, граф де Ориноко-и-Вальдес
по прозванью Бич Африки! Вспомните же, как мы с вами сражались бок о бок с дикими ящерами в Долине Черных Обелисков! Как вы с вашим соседом, благородным генералом Валерьяносом, летали на край Вселенной, чтобы спасти меня из лап гнусных зеленокожих бандитов! Вспомните о звездной принцессе, о многочисленных наших приключениях…— Но я — то на самом деле не дон Густаво. Я — Антон Груздев, а генералом был Валерка Корнеев из дома напротив…
— Друг мой, я вижу, экваториальное солнце изрядно напекло вам голову, — сказал Шимура. — Скажите мне, уж не думаете ли вы, что пределы Африки, — он взмахнул рукой, и лезвие катаны описало сверкающую угу, — вам только снятся?
Антон посмотрел Шимуре в глаза. Потом расправил плечи.
— Боюсь, мой камарад, вы правы…
— Не бойтесь — бояться тут нечего, — успокоил его Шимура, и они двинулись дальше. — На всякого благородного дона время от времени находит затмение, это, черт побери, так же верно, как то, что солнце иногда затмевается луной. Но! Стоит лишь здраво все взвесить — и морок отступает! Так и быть, я расскажу вам по большому секрету… — Он заговорщически понизил голос: — Не так давно мне приснился сон, в котором меня звали Джон Февраль. Представляете?
— Джон Февраль, — повторил дон Густаво и, подражая Шимуре, добавил: — Хм!
— Да-да! Мало того — в том сне я был полицейским. Словно бы в Америке или Англии. И если бы меня разбудили и спросили: «Как же тебя зовут, Тоширо Шимура?» — я бы не знал, что ответить. Потому что по всему выходило, что я никакой не самурай, а полицейский Джон Февраль!
— Хм! Что же вы делали в том странном сне?
— Стыдно признаться — охранял стада перелетных коров.
— Перелетных коров?
— Ну да. Только это были не совсем коровы. Размером они скорее со слона, и рогов у них нет, и они не мычат, а… издают звуки, подобные сонному бормотанью вашего дедушки, дона Пабло.
— Забавно…
— В высшей степени! Когда наступает осень, коровы отращивают себе красивые белые крылья и порываются улететь на юг, на скалистые острова, где можно переждать зиму, греясь у горячих водопадов… Однако позволять им улететь нельзя, они ведь фермерские и обязаны давать молоко. Вот я их и сторожил. А они все равно рвались на юг. Инстинкт!
— Так вы были пастухом, — заметил дон Густаво иронично.
— Хм, — отозвался Шимура с достоинством. — Назывался я все равно полицейским!
Мутный зеленый ручей пришлось переходить вброд. Дона Густаво спасли высокие голенища ботфортов, а вот Шимуре пришлось туго: он замочил свои штаны-юбку по колено.
На том берегу Антон сказал:
— А вдруг ты и сейчас спишь? Проснешься — и обо всем забудешь. Пойдешь в свою школу…
— Возможно, что и так, — отозвался Шимура. — Кто знает? Может, и ты сейчас дремлешь? А потом — я все-таки настоящий самурай. Я умею драться на мечах. Владею искусством метания сюрикенов, коему меня научили монахи из монастыря Черного Дракона. Помнишь, как я сражался с хозяином Стоэтажной Мельницы?
— Конечно!
Забыть такое и вправду было невозможно.
— И еще я знаю наизусть кучу стихотворений древних поэтов, — заявил Шимура. — И даже могу немного писать по-японски.
— А почему немного?
— Потому что я неграмотный самурай, — сказал Шимура веско. — Потому что меня недоучили. Я же тебе сто раз рассказывал, когда я был совсем маленький, на наш замок напали враги…
«И твоего папу убили, — закончил про себя Антон. — А мама умерла еще раньше».
— А сейчас ты где живешь? — спросил он.