Русская фантастика 2007
Шрифт:
Он открыл книгу, несколько минут соображал, куда делись буквы, и только потом догадался перевернуть тонкий лист из бумаги, именуемый страницей. Прочел первое слово и ощутил, как в голове что-то шевельнулось…
Чтение оказалось процессом странным. Изложенные на бумаге ряды корявых символов преобразовывались в мозгу в звуки, краски, запахи, порождали какие-то мысли, мало связанные с тем, что описывалось в тексте…
Стас ощутил себя рядом с героями романа, выпал из реальности куда сильнее, чем при просмотре видео или виртуальной игре. Он не заметил, как вернулась в рубку Лара с томиком «Джен
Он читал.
Когда с трудом оторвался от очередной страницы, обнаружил, что за иллюминаторами черно, Антон храпит в обнимку с томиком Кастанеды, Ната дремлет, Лара негромко всхлипывает, а Толик шелестит страницами, тараща глаза, как сова в полдень.
Стас отложил книгу и выключил свет.
От пульта донеслось немелодичное курлыканье, извещающее, что пришло время вставать. Стас заворочался и попытался открыть глаза. Это получилось сделать только с третьей попытки
Над входом в санитарный блок горела лампочка — Антон, как обычно, встал раньше всех.
— Доброе утро, — проговорил Стас, трансформируя кресло в сидячее положение и нажимая сенсор на подлокотнике. Одеяло с шорохом втянулось в отведенную ему полость.
— Доброе, — без особой радости отозвался Толик.
На полу рядом с ним валялась обложкой вверх раскрытая книга, на которой зловещего вида дядька душил красавицу, облаченную в несколько квадратных сантиметров прозрачной ткани.
«Джеймс Хедли Чейз. Положи ее среди лилий», — прочитал Стас.
Антон выбрался из санитарного блока, туда незаметно и стремительно, точно мышь, скользнула Лара. Ната потянулась, одеяло сползло с высокой груди, но взгляд Стаса сам собой передвинулся на небольшой томик, что девушка держала в руке.
«Старшая Эдда» — гласила надпись на нем.
— Странно я себя чувствую, клянусь духом, — сказал Антон, — голова тяжелая, как после пьянки, только вот мыслишки разные в ней бегают…
— Про них потом расскажешь, — ответил Стас, — лучше завтраком займись. Сегодня твое дежурство.
— А чего им заниматься? — механик пожал плечами. — Даже печку не включишь.
— Хотя бы консервы открой. — Стас нажал сенсор на пульте, полюбовался на отползающий в сторону люк.
Позавтракали быстро, пустые упаковки консервов полетели в бак утилизатора. Тот заурчал, а люди по одному начали выбираться из корабля, под серое небо, в клубящийся над развалинами туман.
Стас в паре с Натой отправились на участок, недавно разведанный Толиком
Прочесывали развалины без особой спешки. Находки поначалу были пустяковыми, в рюкзаке за спиной Стаса тренькали друг о друга несколько ложек, да лежал в кармане примитивный прибор связи, называвшийся «сотовым телефоном».
— Опять не повезло, — сказала Ната, когда под очередным завалом нашлись обломки, годные для продажи меньше, чем прошлогодний снег. — Как ты думаешь, так на самом деле бывает?
— Как? — Стас положил на место кусок камня и изумленно посмотрел на девушку, непривычно печальную и задумчивую. — Ты о чем?
— О книгах. — Ната смущенно потупилась. — Неужели все происходило так, как там описано? Сигурд, Брунгильда…
— Не знаю, ежкин корень. — Стас пожал плечами. Вчера с первых страниц он понял, что «Звездная пехота» —
стопроцентный вымысел, ведь люди никогда не воевали ни с какими жуками. Но это понимание не помещало воспринять книгу как описание реальности. — Не знаю, — повторил Стас. — Давай лучше работать, а о развлечениях затем поговорим.— Ладно, — кивнула Ната, и они зашагали к следующей точке, отмеченной в памяти сканера.
Вопреки байкам, работа черного археолога большей частью скучна, монотонна и лишена особых радостей, состоит не из перестрелок, погонь и ошеломляющих открытий, а из банального копания в мусоре.
К обеду Стас и Ната были грязны по уши, а рюкзак стал значительно тяжелее.
— Ну что, пойдем? — спросила девушка, когда таймер в вычислительном центре Стаса негромко пискнул.
— Пойдем, — ответил он. — А то что-то в животе урчит…
Безраздельно царивший с утра туман осел, ветер разогнал облака, и «Гермес» сверкал под солнцем, как глыба хрусталя, зато марево маскирующего поля сделалось почти невидимым.
У подножия трапа прямо на земле сидел Антон, восторженно пялился куда-то в пространство.
— Ты что? — поинтересовался Стас, принюхиваясь. — Лара с Толиком пришли?
Самое удивительное — спиртным не пахло.
— Нет еще, — ответил механик. — А у меня поехала точка сборки, а в энергетическом теле начались флюктуации…
И он поднес руки к лицу, взглянул на них с невероятным удивлением, точно видел первый раз.
— Ну и ну! — Стас отшатнулся.
— Он и раньше сумасшедшим был, — заметила Ната, — а после этого Кастанеды и вовсе свихнулся…
Антон подскочил, будто его ужалили в филейную часть, вытаращил глаза и опрометью бросился вверх по трапу. Ната выразительно покрутила пальцем у виска, Стас только покачал головой.
Ноги после целого дня работы передвигались с некоторым трудом, а набитый добычей рюкзак впивался в спину десятками бугров, неизвестным науке образом выросших за время обратного пути.
— Когда же придем? — спросил Антон, вытирая с дица пот.
— Вон за теми развалинами должен быть «Гермес», — ответил Стас. — Если я не путаю…
Сегодня они работали на самом дальнем от корабля участке, около руин старой крепости, откуда были видны острый мыс при слиянии двух рек и остатки громадной желтой церкви на нем.
Стас не ошибся, из-за развалин показались «Гермес», открытый люк и машущие руками у подножия трапа Ната и Толик. Ветер донес полные эмоций крики.
— Чего это они орут? — спросил Антон, поправляя рюкзак.
— Вот уж не знаю, — ответил Стас и добавил вычитанную в одной из книг фразу: — Милые бранятся — только тешатся.
Толик и Ната ссорились и раньше, но все обходилось парой ударов, банальным «Пошел ты!» и «Пошла ты, подруга!», после чего следовало быстрое, слезливое до тошноты примирение. Сейчас разлад шел совсем по другому сценарию.
— Ты, куколка, хоть понимаешь, с кем связалась? — рявкнул Толик. — Такие клевые парни, как я, на дороге не валяются!
— Твое место — в свинарнике, рядом с псами! — гордо ответила Ната.
Щеки ее алели, глаза сверкали, и выглядела девушка на редкость решительно. Исчезло ее всегдашнее подобострастие по отношению к приятелю, появилась уверенность в себе.