Русская фантастика 2007
Шрифт:
— О чем они вопят так злобно? — спросил дон Густаво.
Шимура прислушался.
— Они говорят: «Так нечестно! Не считается! Нельзя умирать понарошку!..»
— Хм! — сказал дон Густаво. — А ловить огненных птиц и заключать их в стеклянные шары — честно? О двойная мораль варварских племен!
— И не говорите.
— Пора домой. А то папа будет нервничать.
Шимура заткнул катану за пояс, подмигнул Антону и продекламировал:
Дону Густаво де Ориноко В Африке страшно и одиноко: Львы— Мне здесь вовсе не одиноко, — возразил Антон.
Они неторопливо зашагали в сторону джунглей. Дон Густаво протянул самураю шоколадный батончик.
— Спасибо, мой друг! — Шимура на ходу поклонился. — Так вот, возвращаясь к нашим баранам. Понимаете, какая штука… Один великий мудрец Востока подметил, что человек при рождении нежен и слаб, а при наступлении смерти тверд и крепок. Но если стараться избегать твердости и крепости — тогда что?
— Тогда, — рассудительно отвечал дон Густаво, — получается, ты не умрешь.
— Никогда-никогда?
— Ну… наверно. Никогда-никогда. А что гласит по этому поводу бусидо?
— Хм. Надо поразмыслить на досуге…
Стая трехглазых бандерлогов отвлеклась от своих бандерложьих дел и с удивлением воззрилась на самурая и испанского гранда, что бесстрашно прогуливались по джунглям. Самурай остановился, взмахнул мечом и открыл сияющий портал. Помахав руками кому-то в багряном поднебесье, Тоширо Шимура и дон Густаво де Ориноко покинули пределы Африки.
Дмитрий Казаков
Антиквариат
«Гермес» тряхнуло, будто великан саданул в борт кулачищем, заскрипели выдвигаемые опоры.
— С прибытием вас, дамы и господа, — проговорил Стас, снимая шлем. — Добро пожаловать на прародину человечества, ежкин корень.
Люк с негромким скрежетом отошел в сторону, внутрь корабля потек холодный воздух
— Как-то она смотрится не очень гостеприимно. — Выбравшийся из кресла Толик опасливо выглянул наружу.
Пейзаж состоял в основном из груд мусора, там и сям торчали огрызки стен. Кое-где зеленела трава, шелестели листвой деревья, лучи восходящего светила освещали то, что некогда было городом, а ныне превратилось в громадную свалку, интересную разве что историкам.
И еще тем, кто делает на истории неплохие деньги.
— Ничего, помашешь лопатой, понравится еще меньше, — хмыкнул Стас.
— Лопатой? — Голубые глаза Наты округлились, на кукольном личике появилось недоуменное выражение. — Мы так не договаривались! Почему бы не применить стандартные грунтообработчики?
— Ты забылась, — проговорил Стас. — Мы на Земле, в закрытой для посещения зоне, а над нами кружат орбитальные патрули. Если они засекут хоть какую-то энергетическую активность, следующие сорок лет ты будешь махать лопатой бесплатно, где-нибудь на урановых рудниках…
Земля, прародина человечества, во время одной из войн Рассеяния попала под орбитальную бомбардировку фанатиков Истинного Джихада и после этого оказалась заброшена. Полтора века назад установился мир, но заселять планету
потомки землян не стали, превратив ее в некое подобие археологического заповедника.— Нечего объяснять банальности, все и так знаем, — буркнул Толик и принялся спускаться по трапу. — Подруга, пошли…
Ната сорвалась с места.
— Ох намучаемся мы еще с этой парочкой, клянусь духом, — пробормотал Антон из своего закутка. Вжикнула крышечка фляжки, раздался негромкий плеск, по рубке поплыл запах спирта.
Лара, по обыкновению, промолчала, но презрения в ее взгляде хватило бы на пятерых проповедников, оказавшихся в публичном доме.
Стас зарабатывал на жизнь тем, что привозил в Метрополию древний хлам, иначе называемый антиквариатом. За спиной у бывшего пилота армейского штурмовика было десять полетов на Землю, именующихся у черных археологов «ходками», и последние шесть он совершил в одной команде с Ларой и Антоном.
Ната и Толик попали на борт «Гермеса» перед нынешней ходкой, в последний момент, когда выяснилось, что одного из постоянных помощников Стаса за дела с наркотиками загребла полиция, а второй ухитрился заразиться какой-то дрянью и угодил в карантин.
Парочка молодых людей, влюбленных друг в друга и мечтающих на какое-то время покинуть Метрополию, десять дней назад показалась Стасу неплохим вариантом.
— Ничего, обломаются, — сказал он, вылезая из кресла.
Антон сидел, развалившись, глаза его маслянисто блестели, показывая, что механик принял на грудь не меньше ста грамм, Лара щелкала сенсорами повешенного на стену диагностера.
— Пойдем, подышим свежим воздухом, — Стас огладил макушку, ощущая, как колют ладонь коротко стриженные волосы. — Успеете еще наработаться, ежкин корень…
Первый день всегда отводится на то, чтобы осмотреться, привыкнуть к месту, — это правило он соблюдал неукоснительно, с первой самостоятельной «ходки». Сегодня каждый волен бродить где угодно, а с завтрашнего утра все впрягутся в тяжелую и унылую работу.
Стас спустился по трапу, поднял лицо, подставляя его теплым солнечным лучам, касаниям ветра, особенно приятным после недели в душной рубке, но взгляд потянуло вниз. Осмотрел развалины, с привычной цепкостью отмечая детали: почти целая пластиковая чашка… зеркало в желтой оправе, очень древнее… что-то блестит в щели, надо бы поглядеть…
Консервы хрустели на зубах, точно речной песок, а на вкус напоминали сушеное куриное мясо, смешанное с абрикосами. Стас жевал сухую волокнистую массу без всякого удовольствия.
— Мы так и будем питаться… этим… все время? — Ната отвела взгляд от иллюминатора, за которым было черным-черно, негодующе посмотрела на командира.
— А ты что предлагаешь? — спросил Стас. — У нас есть ружья, но охотиться на местных тварей времени не будет. Да и вряд ли ты умеешь стрелять.
— Ты зато умеешь, — пробурчал Толик.
— Доводилось, — ответил Стас спокойно. — Еще в те времена, когда ты под стол пешком ходил.
Толик напрягся, на скулах обозначились желваки, в серых глазах мелькнул страх. Бывший продавец модного магазина прекрасно знал, что дойди дело до открытого столкновения — быть ему нещадно битым.
— Вот и ладно. — Стас перевел взгляд на Антона. — Поговорим о деле. Что у нас с оборудованием?
— Все проверил, все работает. — Механик сыто рыгнул и потянулся к торчащей из нагрудного кармана фляжке.