Русская фэнтези-2008
Шрифт:
И весь последний год раз в месяц он навещал хорошенькую мулатку Марту-Марию-Хосе-Бланку-Катарину, с которой как-то познакомился на карнавале в Сан-Пауло в Бразилии. Молодой красавец гринго ей нравился, и она с удовольствием кувыркалась с ним в постели. Нравились и подарки, которые он приносил, и то, что он не мешал ей в остальные дни месяца встречаться с другими мужчинами. Так что, все были довольны. Кроме однокурсниц, страдавших от его дружелюбной холодности. Но с этим он уже ничего не мог поделать.
«Неужели до них не дошло, в какой жуткой ситуации мы очутились? — перевел Виктор взгляд с ехидно улыбающейся Виолы на слегка
Он вздохнул и устало предложил:
— Давайте всё-таки попытаемся определить, кто она? Вспоминайте, у кого еще из девчонок оставался хвост по литературе?
— Из наших — только у Ланки и Люськи Нестервовой, — решительно ответила Виола. — Точно! Остальные девчонки все сдали! Я бы знала! Но Люська Белоснежкой бы ни в жизнь не стала! Значит…
И уверенно обратилась:
— Светка! Кончай дурить!
— Ланка! — с надеждой произнес Санчес.
— Это ты? — спросили все трое разом и в ожидании чуда уставились на Белоснежку. Но, увы! На мгновение заинтересовавшись было разговором, та схватила с блюда очередной пирожок. Чудом было только то, что пирожки продолжали в неё помещаться.
— Во, метёт! Прям сэр Макс или Винни-Пух! — с искренним уважением заметил Санчес. — Ладно, Витёк, видишь, от неё всё равно ничего не добьёшься. Так что, давай выкладывай свою теорию.
— Это пока не теория, а только гипотеза, — скромно заметил Виктор, распрямляясь и переводя взор с Белоснежки на Санчеса. — Посмотрите, какая закономерность наблюдается. Как мы уже установили, каждый из нас прошёл нормальный путь своего героя до самого конца. Именно поэтому никто и не выпал в осадок. Такое случается, только когда напортачишь в своем романе. Это раз.
Сбой начался у самого выхода — за пределами экзаменационных историй. Значит, мы не в Черновиках. Это два. Да и чей это может Черновик, когда герои двух разных сказок — Белоснежка с Тотошкой — вместе идут по лесу и приходят в «Ночной Дозор» — на крышу дома в Москве? А встреча Сонка Хогбена с лордом Сварогом чего стоит? Бред, да и только! Так что это не Черновик. Боюсь, дело обстоит хуже, — и он замолчал, стиснув челюсти.
Санчес с Виолой внимательно смотрели на него, ожидая откровения, Санчес — чтобы его обдумать, а Виола — чтобы возразить. И Виктор глубоко вздохнул и произнес сквозь зубы:
— Межреальность! Единственный возможный вывод: мы находимся в литературной Межреальности!
Услышав это, Санчес недоуменно на него посмотрел, а Виола закрыла на мгновение глаза. Попасть в Черновик — этим они все пугали друг друга, а особенно охотно — первокурсников. Что же касается Межреальности… Один-единственный раз им о ней сообщили на лекции по теории литературы… Так, мимоходом упомянули… Как о совершенно вздорной гипотезе, которую даже не стоит принимать во внимание. Мол, ее вообще не существует. Так вот, в Межреальности еще никто не бывал — ни студенты, ни преподаватели. И можно ли из нее выбраться, и каким образом, никому не известно.
С удовлетворением отметив, что друзья, наконец, прониклись серьезностью момента, Виктор продолжил:
— Теперь сам сбой… У всех он протекал как мелькание разных личностей и фрагментов литературной действительности, причём исключительно сказочных, а не фантастических. О чём это говорит?
— О том, что степень реализма, а значит, и магическая энергия сказок, особенно фольклорных, выше, чем у литературных произведений, — задумчиво произнесла Виола. Она наконец-то заинтересовалась рассуждениями
Виктора. Что-то в этом было… Но… Межреальность? Из Черновика хотя бы могут вытащить спасатели, а отсюда?— Таким образом, — уверенно продолжал Виктор, — раз энергетика сказок намного больше, то, оказавшись в одном котле с фантастикой, сказки будут постепенно брать вверх! Что мы и наблюдали на собственной шкуре!
— Хм… Пожалуй, годится, — подтвердил Санчес, сдвигаясь ближе к стене, точнее, к стеллажу с книгами вдоль стены, чтобы не сидеть на пути очередного воздушного потока.
— Да? А как они вместе оказались? Сказки же на пятом проходят? А если оказались, то почему сказки с самого начала не взяли вверх? — упорствовала Виола. — Ведь вы же двое начали с фантастики!
— Ну, ведь каждый роман — замкнутый мир! Сила притяжения, поверхностное натяжение и прочее… Нам же объясняли на лекции! Значит, потребовалось какое-то время, чтобы сказки… ну… просочились, что ли, через границы фантастических миров, — настаивал Виктор. — И потом, во многих современных фантастических романах, особенно в фэнтези, действуют сказочные персонажи, ну, там, гномы, эльфы, гоблины…
— Драконы… — сквозь зубы добавил Санчес. На прошлом экзамене был сожран драконом и до сих пор не мог забыть жуткой вони в пасти огнедышащей рептилии.
— Драконы, — послушно повторил за ним Виктор и продолжил мысль: — Тем самым возникают как бы мостики или туннели перехода от одного жанра к другому…
— К Куролетам все их объяснения! — не выдержав, завопила Виола, зримо представившая себе картину, только что нарисованную Виктором: какая-то паутина, прорастающая все дальше и дальше. — Нас уверяли, что смешение миров невозможно!
— Ага! А еще, — вдруг вступил в разговор Санчес, — что невозможен и контакт с твоим героем. А я вот с Сонком напрямую общался! В одной шкуре жил!
— И потом, — зло посмотрев на Санчеса — не перебивай! — продолжила Виола, — мы трое в этой квартире стали сами собой, и только Ланка осталась сказочным персонажем. Вот тебе и повышенная энергетика сказок! А против статистики никакая логика не поможет!
В это мгновение по комнате прошёл особенно сильный порыв ветра, донесся какой-то стук, и чей-то знакомый голос произнёс:
— Действительно, не поможет! — и в комнату вошли Мигель и… Ланка — слегка потрёпанные жизнью, основательно потрясенные испытаниями и немного побитые некоторыми встречными. Но живые, голодные и счастливые, нашедшие спасительный остров в сумасшедшем мире, а также — кроме себя — еще и друзей.
Былое и думы
Совсем недавно Сфинксу исполнилось пять тысяч лет. Родился он в Древнем Египте и там же спокойно жил, пока примерно тысячу лет назад ему не предложили перебраться в Москву, в Академию магии. И он недолго размышляя (не более ста лет) согласился. Четыре тысячи лет в пустыне — от этого может озвереть любое разумное существо. Ведь там скучно!
Но вот пришел и 2001 год. И Сфинксу исполнилось пять тысяч лет. Такой юбилей! Но никто об этом не помнил, кроме него самого. Ни у кого не нашлось времени и желания поздравить его пусть не с днём, а хотя бы с годом рождения. Пять тысяч лет! Это же такая круглая дата! Сфинкс хорошо помнил, как в 1993 году в академии пышно отмечалось всего лишь пятисотлетие со дня рождения профессора Парацельса. Сколько было торжественных речей, поздравлений, подарков, специальный адрес из Министерства образования, золотая медаль кудесника-отличника, иностранная делегация из далёкого Таиланда! А вот его юбилей, в десять раз более значительный, никого не взволновал.