Русская мечта
Шрифт:
Но Катерина куталась в платок и молча грызла семечки под бетонным Ильичем.
Бетонного Ильича привез в Рядновку ее дед. В самый разгар перестройки, когда валили всех Ильичей подряд, как сухостой, один почему-то оказался на территории Томского речного порта. Дед Егор, побывав в городе, сразу положил глаз на красивую статую. Однако охранник попался грамотный – погнал его с территории как заядлого путчиста и врага демократии, только потом согласился раздавить пузырек. Ну, а где пузырек, там и все два. А самый последний раздавили с одноногим капитаном Ахавом, попутным рейсом доставившим груз в Рядновку.
В палисаднике дед сложил крепкий постамент из красного кирпича.
На
К счастью, рука не выдержала.
Пока дед Егор мрачно сажал отломившуюся руку на самолично замешанный цемент, толпа гудела, глотая брагу. Нравилась свобода людям. Только скотник Гриша Зазебаев горько плакал у ног статуи: «Какую страну просрали!»
8
– Их гратулирен!
В отличие от благушинского «Ветерка», в Рядновке немецкая речь никому по душе не пришлась. Тут считали, что это пусть немцы учат русский язык, а у нас свобода! Дед Егор, например, услышав немецкое карканье Павлика, закуривал и уходил в палисадник. Там садился на корточки у ног статуи и хмуро прикидывал, когда встрепенется русский народ, когда снова повернет мировую историю. Ни во что не верящий Павлик тоже садился рядом на корточки и закуривал легкий «Марльборо». Не скрывал, как противно ему в Рядновке. И дед Егор, и серый кочкарник, и жесткая осока, и низкое серое небо – все противно. Корил: «Хоть известкой бы побелил вождя». Мирился с действительностью только увидев Катерину. Не раз предлагал: «У тебя, дед, окна со всех сторон выходят на болото. Давай поставлю тебе новый дом. Просторный, высокий, на сухой гривке, окнами на юг. И печь сложим русскую с широкой лежанкой».
«Да нет, – отнекивался дед. – Зачем? Мы тут с соседями».
И ни на минуту не упускал из виду красавицу внучку.
«Ты, дед, Фейербаха знаешь?» – злился Павлик.
«Откуда же мне!»
«А Гегеля?»
«И не слыхал».
«А Канта?»
«Все, поди, немцы?»
«Вот видишь, никого не знаешь, – еще сильней злился Павлик. – Прогулялся бы. У тебя своя компания, у нас своя».
Но дед намеков не понимал.
Подолгу курил под вождем, как бы советуясь с ним.
А Катерина загадочно взглядывала на Павлика из-под тонкого пухового платка.
А если вдруг почему-то надоедало, исчезала на сутки, а то и на двое. Небольшая фельдшерская работа позволяла ей такие прогулки, да и не платили Катерине давно. Не было у государства никаких сил платить деревенской фельдшерице.
«Ну, чего тебе небо коптить в этих болотах? – злился Павлик, дождавшись Катерину. – Скоро жизнь пройдет, станешь, как все».
«Это как?» – вскидывала волшебные болотные глаза.
«А так, что жопа в ватные штаны не влезет».
«Тебе какая забота?»
«Хочу увидеть тебя в венецианских зеркалах, – раскрывался влюбленный Павлик – Чтобы стояла в шелковой ночнушке, а не в ватных штанах. Я, Катька, в сущности богатый человек.
Поехали со мной. Не дегтем будешь мазаться от комаров, а нежным кремом».«Да зачем?»
«Ну, вот опять! Рассуждаешь, как пожилая кукушка».
«Я, может, за Гришу пойду», – бесстыдно дразнилась, взметывала темные брови Катерина. И темнела лицом, так пьян, так беспробуден бывал печальный рядновский скотник Гриша Зазебаев.
«Ты можешь, – нисколько не удивлялся Павлик. – Только учти, Гриша тебя бить начнет. Он урод. У вас детишки пойдут. Замучаешься рожать. Без штанов, простуженные, школы в деревне нет. Болезни всякие, место низкое. Таких рахитов нарожаете, что болотный устрашится».
И обрывал себя, предлагал, не стесняясь ни деда, ни Виталия:
«Поехали со мной в Томск. Все тебе покажу».
«Да ну. Чего я не видела? У нас телевизор».
«Он одну программу тянет с трудом».
«А зачем мне две? Какие там новости?»
Легонько проводила по спине черного большого кота. Кот фыркал, стрелял искрами.
«Вот видишь сколько электричества можно получить с помощью трения? – Павлик злился, но успевал и посмеиваться. – Представь, сколько кошек нужно держать на электростанциях, чтобы освещать большие города!»
«Да оставь ты Катьку, – как-то не выдержал Виталий. Они сидели на берегу, на дереве громко стучал дятел. – Ты же знаешь, Катька блаженная. Родители ее спились, померли, единственная подружка утонула в болоте. Вот живет одна с дедом и пусть живет».
«У меня от нее сердце сводит», – жаловался Павлик.
«Тогда терпи. Или много денег пообещай».
«Не хочу за деньги, – честно признался Павлик. И было видно, что действительно не жаба его давит. – Дом бы ей поставил любой, это пожалуйста. Гриву бы распахал. Привез бы на барже черной земли. А за деньги… Нет. За деньги мне из Томска сам знаешь, каких девок привозят».
Виталий смеялся:
«Тогда забудь».
Подталкивал банку с кальмарами:
«Закусывай».
Павлик с отвращением заглядывал в банку:
«Чего они такие бледные?»
«Наверное, хлорофилла им не хватает».
«Разве кальмары – растения?»
«Так ведь и ты не Гриша Зазебаев».
«Уеду из России, – страшно расстраивался Павлик. – Заколочу бабок побольше и уеду. Куда-нибудь в Европу. Скажем, в Германию. Не могу больше. Там люди нормальное белье носят».
«А ты завези такое белье в Рядновку».
«Все равно не будут носить».
9
Кооператив «Зимние витамины» процветал.
В глухих деревушках бабы несли ягоду и грибы совсем за бесценок.
По извилистым болотным рукавам, по потаенным речкам медлительно поднимался ковчег одноногого капитана, забирал часть груза, остальное вывозили зимником. В Благушино у берега поставили новый дебаркадер, на нем разместился недорогой магазин и пивной зал, заведовать которым стал Гоша Горин, бывший почтальон, отбивший наконец Ляльку у Виталия.
С началом приватизации специально нанятые Виталием и Павликом люди (из безработных) за небольшие деньги объезжали на моторках окрестные села и деревушки. Из ста пятидесяти миллионов ваучеров, выданных по стране, какая-то часть сразу попала в руки Колотовкина и Мельникова. В Томске болтались по рынкам их парни с картонками на груди: «Берем ваучер». Брали поштучно – то за пять тысяч рублей, то за три, то просто за бутылку водки. А в глубине болотного края еще дешевле. «Пустая бумажка, – весело утверждали эмиссары Павлика и Виталия. – А вот мы вам за пустую бумажку да хороший товар!» И предлагали рыболовные крючки, ложки из нержавейки.