Русская жизнь. Человек с рублем (ноябрь 2008)
Шрифт:
Теперь мы гордимся, что пооткрывали хлебозаводы и все процессы механизированы, а хлеб получился стандартно невкусный и безликий. Все живое умирает, к чему прикасается машина. Хочу верить, что человечество, строящее свою жизнь на машинах, когда-нибудь познает всю трагедию современной цивилизации. Кто из вас может сравнить скромный домашний обед по вкусу с обедом в столовой? Все массовое производство делается механически и без любви. А любовь - это основной двигатель ко всему прекрасному и доброкачественному.
Люди давно изгнали из жизни дух, а теперь изгоняют и душу, думая сердце, чувства и мысли человеческие заменить машиной. Это смерть, это погребение заживо. Во всем должна быть и граница дозволенного, увлечение чем-либо - хорошее качество, но параллельно с увлечением должна следовать и мудрость. А в наш век получается по-другому, увлечение строится на жажде славы, и вот результат: вымирают постепенно области человеческого знания и искусства. Возьмите архитектуру. Архитектор прежде вносил в жизнь красоту, а сейчас он больше совсем не нужен. Смешно
Спустя несколько десятилетий я вновь приезжаю в Тифлис, и это уже не Тифлис, а Тбилиси. На Ереванской площади стояло историческое здание и называлось оно «Караван-Сарай». Сюда в старину приходили караваны с товарами. Позже были вокруг маленькие магазинчики, торговавшие шелками, коврами, всевозможными товарами и персидскими сластями. Сидели персы с красными бородами, аккуратно подстриженными, и красными ногтями перебирая четки. Это все сломано и залито асфальтом, мертвым асфальтом. А насколько было уютнее, когда улицы были вымощены камнем или торцом, как в Петербурге. Я не против новой жизни, пришедшей на смену, я многое приветствую, но историю надо любить и охранять, это прошлое народа. А народ надо любить по-настоящему. У нас сейчас слово «народ» склоняется по всем падежам, но это только склоняется, а на самом деле все, что создавал народ веками, уничтожается с невероятной легкостью.
Вообще хочется обратить внимание на то, что если начинают о чем-нибудь слишком много говорить, то верный признак, что именно этого-то и нет. В любой газете, журнале, на третьей строчке употребляется слово «творчество». Прилагательное слово «творческое» приклеивается к любому проявлению человеческой деятельности. Всем желают «дальнейших творческих успехов», если вы даже отбиваете ногами чечетку или вертитесь под куполом цирка на трапеции. Это было бы юмористично, если бы не было столь серьезно трагичным. Утерян смысл слова и обезличено понятие. А со словом творчество тесно связано понятие искусства, которое тоже потеряло теперь всякий смысл. Высокое искусство заменили ремеслом, творчество внешней техникой. Еще Ференц Лист в свое время чувствовал приближение этой катастрофы и писал в своем некрологе Паганини: «Искусство должно пробуждать и воспитывать в душах энтузиазм к прекрасному, влечение подобно страстному тяготению к добру - вот цель, которую должен возложить на себя артист, достаточно сильный Духом»… У Листа много замечательных высказываний, которые сейчас звучат как пророческие для нашего времени, когда он предостерегает от увлечения пустой виртуозностью, но, к сожалению, не хотят к ним прислушиваться люди и учат молодежь греховному искусству. Из студентов консерватории делают роботов, лишь бы пальцы бегали быстро, и чем быстрее, тем лучше, а настоящее искусство забыто и потеряно в технике, весь мир погружается в эту внешнюю пустоту. Но зачем Россия старается подражать Западу, ведь у нее свой путь, своя огромная задача, миссия перед всем человечеством. Это надо всегда помнить, но с большой скромностью и настойчивостью и твердостью нести в душе. Это очень важная и близкая сердцу тема, к которой я не раз буду еще возвращаться.
А сейчас хочется вспомнить 1913 год, год, когда вся страна отмечала знаменательную дату - трехсотлетие дома Романовых. Николай II в эти дни посещал разные города России и приехал в Тифлис. Для нас, учащихся, это был большой праздник, все занятия по боку, а это самое радостное, целые дни мы толкались по городу оживленному и особенно нарядно украшенному. На тротуаре стояли разноцветные плошки, наполненные маслом, и с наступлением темноты горели живыми огоньками, от дерева к дереву на проволоках висели пестрые китайские фонарики самой разнообразной и фантастической формы, которые также вечером мерцали разными огоньками. С балконов домов были свешены ковры, так что дома, вернее, стены домов, утопали в коврах. Во многих местах ковры лежали и на тротуарах. В день приезда с утра нас построили на улице, чтобы встретить государя. Предварительно каждого осматривали и проверяли, чтобы пуговицы были начищены и все застегнуты, чтобы башмаки блестели, чтобы фуражка была надета прямо по центру. Мы стояли сплошным забором в два ряда, отделяя проезжую часть улицы от тротуара; дальше примыкала следующая школа иди учреждение, и, наконец, к 12 часам дня мы услышали издалека раскат «ура!», который медленно приближался к нам. Процессия торжественно двигалась, и мы все следили за рукой инспектора, который должен был дать и нам знак, когда кричать «ура». Первыми показались всадники, личная охрана Воронцова-Дашкова, на белых конях, в белых черкесских и красных бешметах с золотыми гозырями и красными башлыками на спине. За ними медленно двигалась машина, в которой стоял Николай II и около него Воронцов-Дашков. Процессия направилась ко дворцу и когда исчезла из глаз, нас распустили по домам.
На третий день Николай посетил нашу гимназию. Мы были выстроены в громадном актовом зале. Он приехал в сопровождении казака огромного роста, с большой квадратной бородой. Это был тот казак, который обычно носил на руках наследника. Государь пробыл у нас около часа. Осмотрел внимательно всех гимназистов, стоящего рядом со мной товарища погладил по голове. Тут же остановился и принимал
рапорт от директора и разные поздравления, после чего объявил, что наша гимназия пусть теперь носит почетное звание «Гимназия Александра I Благословенного», и чтобы мы были три дня освобождены от занятий. Тут мы кричали «ура» от всей души. А нам приказано было всем тотчас сменить кокарды и бляхи на поясе. И теперь у нас красовалась большая буква «А» и под ней цифра один. Мы страшно важничали перед учащимися других гимназий, и нам все завидовали. Довольно скоро мы эти три дня отгуляли, и опять начались наши серые будни.Мария Бахарева
По Садовому кольцу
Часть вторая. От Сухаревой башни до Красных ворот
«В глазах народа и в устах молвы, - писал историк П. П. Свиньин, - Москва представляет два колосса: Иван Великий и Сухарева башня». Молва объединила эти символы по-своему: Сухареву башню называли невестой Ивана Великого. Невеста, как и полагается, была моложе жениха: башню над Земляным валом возвели на рубеже XVII-XVIII веков по приказу Петра I. В ней разместилась «Школа математических и навигацких наук». В 1828 году Сухаревская башня стала водонапорной. К ней подвели трубы мытищинского водопровода, а во втором ярусе устроили резервуар, снабжавший все водоразборные фонтаны города (один из них установили почти у подножия башни, по центральной оси Странноприимного дома). На водопроводной службе башня состояла до 1892 года. После этого она несколько раз меняла назначение: в ней размещали городской архив, квартиры городских рабочих, телефонный узел, магазины и т. д. В середине 1920-х годов, после капитального ремонта, в башне обосновался Московский коммунальный музей, которым руководил знаменитый историк Москвы П. В. Сытин. В 1934 году башню снесли под предлогом того, что она мешает уличному движению. 8 ноября 1934 года на ее месте торжественно открыли Доску почета колхозов Московской области. На нее вывешивались названия колхозов-ударников похода имени Кагановича «За высокий урожай». Тогда же Сухаревскую площадь переименовали в Колхозную.
Не меньше, чем сама башня, славился и воскресный рынок у ее подножия. В путеводителе «Москва и ее окрестности» читаем: «С самого утра, а часто и накануне воскресенья на площади идут приготовления к торгам: вбивают колья, навешивают на них холщовые крыши, разбивают палатки и балаганы, устанавливают лавки и раскладывают на них товар. «…» Торг у Сухаревой башни продолжается до сумерек, в продолжении всего этого времени там беспрерывно бывает прилив и отлив народа всякого звания». Рынок тянулся вдоль всей Большой Сухаревской площади: ближе к башне продавали дешевые вещи - как новые, так и подержанные, снедь, а в конце площади стояли палатки антикваров и букинистов. Именно они и составляли славу Сухаревки. В 1920 году рынок попытались закрыть, но сразу после введения НЭПа он снова возник на старом месте. Только в середине 1920-х его закрыли окончательно.
Левая сторона Большой Сухаревской площади начинается с трехэтажного дома купцов Малютиных (д. 1/2), который построили в 1891 году по проекту архитектора Г. П. Воронина. В 1939 году к углу дома пристроили четырехугольную башню. Такая же башня появилась и на углу дома напротив (не сохранилась) - они обрамляли начало пути на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку. В 1954 году башню украсили барельефом - эмблемой ВСХВ-ВДНХ (мужчина и женщина со снопом колосьев). На протяжении нескольких последних лет барельеф был постоянно закрыт рекламой, но этим летом его, наконец, отремонтировали и открыли для обозрения.
Далее - здание Странноприимного дома графа Н. П. Шереметева (д. 3). Его строительство началось еще в 1792 году. Проект здания разработал архитектор Е. С. Назаров, ученик знаменитого Баженова. В 1803 г., после смерти жены, граф решил переработать проект и пригласил для этого архитектора Джакомо Кваренги. Центральное помещение под куполом было отведено под домовую Троицкую церковь, в левом крыле разместилась богадельня, в правом - больница. В задних флигелях были квартиры для персонала. В конце XIX века вдоль ограды дома выстроился плотный ряд торговых лавок, загораживающих обзор здания. В 1907 году Городская управа даже собиралась предъявить иск попечителю дома графу С. Д. Шереметеву, требуя выселить лавки - правда их беспокоил не архитектурный облик площади, а то, что земля, которую сдавал в аренду торговцам Шереметев, принадлежала городу. Но, судя по всему, иск этот так и не был подан: по крайней мере, на всех дореволюционных фотографиях Странноприимного дома видно, что лавки стоят на месте. После революции в Странноприимном доме открыли городскую станцию скорой помощи, позже ставшую НИИ скорой помощи им. Н. В. Склифосовского. В марте 1966 года в Странноприимном доме москвичи прощались с Анной Ахматовой, скончавшейся в подмосковном санатории.
Дом № 5 построен в начале XIX века, в 1902 году его перестроили по проекту архитектора К. Ф. Бурова. Здесь работал трактир Зотова. Через дорогу - дом № 7, построенный в 1816 году, надстроен третьим этажом в 1881 году. Участок № 9 еще 10 лет назад занимал двухэтажный дом, построенный в 1780 году. Его снесли в конце 1990-х годов. Долгое время участок пустовал, сейчас его занимает офисное здание. Здесь заканчивается левая сторона Большой Сухаревской площади и начинается Садовая-Спасская улица.