Русские на Севере. Борьба за освоение северных морей и рек
Шрифт:
р. Сунгари. Согнав артиллерийским огнем казаков на берег, манчжуры совершенно разгромили их. Двести десять человек вместе со Степановым или погибли в бою, или попали в плен. Спаслось лишь одно судно с 57 человеками, присоединившееся к казачьему отряду, действовавшему тогда на Сунгари. Образовался отряд в 227 человек во главе с Артемием Петриловским. племянником Хабарова. Петрилов-ский некоторое время «гулял» на низовьях Амура, собирая там ясак в местах, еще не захваченных манчжурами. Но вскоре последние разбили Петриловского на море; уцелели лишь немногие, поспешившие уйти с Амура. Так закончилась экспедиция в Даурскую землю, начатая Хабаровым в 1649 г.
Но такая обстановка на Амуре не могла, разумеется, остановить дальнейшее продвижение и освоение русскими северо-восточных окраин Азии,'завершившееся присоединением полуострова Камчатки. Начало этому было положено в последних годах XVII в. казаком Владимиром Тимофеевым сыном Атласовым.
Происходил он, подобно Дежневу и Хабарову,
Из челобитной Атласова, относящейся к 1701 г., явствует. что с 1672 г. он в течение 28 лет служил в Сибири «в дальних заморских службах», исполняя их, по его выражению, «со всяким чистосер днем». К сожалению, также неизвестно, на каких «сибирских службах» провел эу6 время Атласов и в чем именно состояла его деятельность.
Известно лишь, что в 1672 г. Атласов в должности рядового казака Якутского острога приехал в Москву вместе.-с другими казаками «в провожатых соболиной казны» под. начальством боярского сына Ивана Ерастова. Атласов носил тогда прозвище «Отлас» (впоследствии измененное в-Отласов, Атласов) и был неграмотен, так как на всех челобитных за него расписывались другие лица. Одна из этих, челобитных подписана: «Володька Тимофеев Отлас», в то время как в литературе принято считать Атласова по отче-- ству «Васильевым». Возможно, у него было двойное отчество, потому что в XVII в. на Руси было в ходу употребление двух имен (одного, данного при крещении, другого — прозвища), хотя случаи двойного отчества крайне редки. В 1673 г. Атласов подал челобитную по поводу недоданного ему жалованья за службу в Якутском остроге и «в отъезде^ (т. е. в посылках по разным острожкам и зимовьям Якутского уезда), об отпуске из Москвы и о выдаче «дорожного-корму и подводки».
Очевидно, Атласов зарекомендовал себя незаурядным служилым человеком, ибо в девяностых годах XVII в. о'т дослужился до чина казачьего пятидесятника — должность-ответственная, а в 1693 г. был назначен якутским воеводой стольником М. А. Арсеньевым «прикащиком» в Анадырский острог, тогда один из наиболее важных постов в Якутском уезде.
Заносье, как называли в старину обширное пространство, омываемое реками Анадырем и Пенжиной, а с востока водами океана, на юге граничит частью с Пенжинским морем (северный залив Охотского моря) , частью с полуостровом Камчаткой. Об этой области давно уже носились слухи среди русских служилых и промышленных людей Восточной. Сибири. Больше того: наименование «Камчатка» встречается уже на чертеже Сибири П. Годунова 1667 г., а в «Списке* с чертежа 1672 г.» говорится о реке Камчатке. Нога русского человека уже ступала по Камчатской земле, начиная с
Алексеева, товарища по плаванию Дежнева (о чем говорилось выше), и предполагаемой Пыпиным высадки самого Дежнева на берегах Пенжинского моря. О соседней Камчат^ же слышали, конечно, и анадырские служилые люди, но уведомили они об этом якутскую администрацию только в 1689 г. Семь лет спустя из Анадырска был отправлен к :корякам на р. Опуху якутский казак Лука Морозко, проникший значительно южнее, до р. 1 игиля, не доходя «че- < ггырех дней» до р. Камчатки. Морозко взял камчадальские •острожки. Он собрал пенные сведения об этой земле. Известия, сообщенные Морозко, были учтены в Анадырске, и в ,1697 г. состоялся первый поход на Камчатку. Во главе похода стоял Владимир Атласов.
• Согласно обычаю, Атласов, лицо должностное, отправился в поход но «наказной памяти» якутского воеводы Арсеньева, предписавшего ему итти «для прииску и призыву новых землиц». Однако инициатором похода был все-таки не воевода, а сам Атласов. Это видно из следующего:
>еще будучи в Якутске, Атласов готовился к походу и призом настолько открыто, что, очевидно, уже тогда получил на это словесное разрешение или согласие Арсеньева; затем, в «наказной памяти» не говорится прямо, что Атласову ч велено «приискивать Камчатскую землю», а стоит общее выражение—«новые землицы» (повидимому, воевода, зная •о страшных трудностях предстоящего похода и допуская , возможность полной его неудачи, не хотел брать на себя •официальную ответственность за столь рискованное предприятие) . Инициатива Атласова подтверждается еще и тем обстоятельством, что на Камчатку он «ходил на своих проторях (расходах), одолжась займуя в кабалы, и служимых и промышленных людей порохом своим и займуя ссужал». Иначе говоря, поход был организован на средства самого Атласова. Участие правительства выразилось в том, что оно дало Атласову служилых людей и, очевидно, оружие, без чего он едва ли осуществил бы свое смелое предка
приятие. Участники похода за полученную ими от Атласова ссуду в виде пороха, свинца и других
запасов позднее расплачивались с ним «собольми своего промыслу». Таким способом на Камчатке Атласов собрал соболей «одиннадцать сороков».Атласов выступил в поход в 1697 г. на оленях «после-; ясачного сбора», т. е. осенью. Зимой оленей впрягали в сани, в теплое время ездили на них верхом, в особых седлах.’ Отряд Атласова состоял из шестидесяти русских служилых и промышленных люден и шестидесяти анадырских «ясач--ных юкагиров», взятых Атласовым специально для «соболиного промыслу». Маршрут был взят на Пенжинский за- • лив. Перевалив «через великие горы», отряд вступил в почти совсем неизвестную русским область. Первая встреча с местным населением на р. Пенжине прошла очень удачно. Здесь русские «наехали» на острожки «сидячих» коряков, которых объясачили «без бою». От этих острогов Атласов отправился иа Камчатский нос и «ехал на оленях подле моря 2 недели». От Камчатского носа по «скаскам иноземцев — вожей» он переправился через «высокую гору» и прибыл «к Люторским острогам, к иноземцам люторам» (ныне уже вымершие олюторцы). «Ласкою и приветом» они были «призваны под государеву руку» и уплатили ясак красными лисицами, которых они добывали для одежды поблизости их юрт. Отсюда Атласов пошел западным берегом полуострова на юг к реке Камчатке. Оленные (кочевые) коряки, встреченные по дороге, отказались платить ясак и даже «грозили побить» Атласова, так что, по его словам, ему пришлось «смирить» их. Вскоре после этого на р. Полане, впадающей в Охотское море, юкагиры, по мнению историка. Оглоблина, уже объясаченные русскими, изменнически напали здесь на Атласова \ По другим авторам (Крашенинников, Спасский), внезапное нападение на атласовский от- 21
•ряд было произведено анадырскими юкагирами. Во всяком случае, произошел серьезный бой, во время которого Атласов получил шесть ран. Несмотря на это, он «изменников от себя отбил» и «справился» с ними. С р. Полана Атласов <5ерегом дошел до р. Кигыла (Тигиль), откуда повернул внутрь полуострова на р. Камчатку и летом 1697 г. достиг р. Канучн, притока Камчатки; в устье первой из них он поставил крест, виденный еще Крашенинниковым, путешественником XVIII в.
•
Построив на р. Камчатке струги. Атласов, плывя вверх по реке, проник в центр полуострова, где «подозвал под государеву руку» сидевших там камчадалов. По словам Атла-сова, «те иноземцы им, Владимиру с товарищи, были рады» и просили помощи против сородичей, обитавших южнее. Но все-таки немало камчадалов, коряков и курильцев стали «противиться» Атласову, отказывались платить ясак, в ви-,ду чего он вынужден был их «смирять» для того, чтобы -«иным иноземцам было ветрах». Соболей, бобров и лисиц ъ новооткрытых местах было «гораздо много», а потому и ясачную казну «собрать мочно было». Но население, согласившееся давать ясак, просило Атласова отложить сбор ясака до следующего года, так как, не ожидая прихода русских людей, туземцы соболей не промышляли в виду того, что «от них соболи и лисицы никуда нейдут». Местность по р. Камчатке была так густо населена, что нередко Атласов встречал поселения в 200—300 юрт с соответствующим числом обитателей.
* Ознакомившись достаточно с центральными пунктами Камчатки, Атласов вернулся на ее западное побережье к р. Иче, впадающей в Охотское море. На Иче он встретился с «полонеником Узакинского (Японского) государства», который, идя «морем на бусе, восемь человек из Индейского царства, с_ааморскими товары», потерпел кораблекрушение у берегов Камчатки. Японец, которого Атласов взял с собою, а впоследствии отвез было в Москву, страшно
/
обрадовался приходу русских, видя в них своих освободителей х.
Построив на Иче острог, повидимому, на месте нынешнего селения Ичинского, Атласов отсюда обошел еще целый ряд мест с «бобровыми реками», ставя зимовья и собирая ясак, после чего вернулся в Ичинский острожек..Здесь служилые люди настойчиво потребовали от своего предводителя возвращения в Анадырск, ибо, говорили они, «пороху и свинцу нет, служить не с чем». Обратный путь отряда по территории Камчатки шел по берегам Охотского моря на Пенжинскую губу и дальше по знакомым уже местам на се-€>ер в Анадырский острог, куда Атласов вернулся в июле .1699 г. Из шестидесяти человек русских служилых и промышленных людей Атласовской экспедиции уцелело только пятнадцать человек; из шестидесяти юкагиров — еще меньше,, четыре. Сравнительно небольшой ясак, собранный «с камчатских мужиков и с олсниых коряк», обошелся недешево.
Поход Атласова, хотя и продолжался около двух лет (1697—99), по существу был всего лишь рекогносцировкой, показавшей, что для присоединения к русским владениям обширной Камчатки необходимо располагать значительно большими силами.
Летом 1700 г. Атласов приехал в Якутск с ясачными мехами, среди которых особую ценность представляли «десять каланов камчадальских морских». Это были шкурки бобров, точнее морских выдр, которых до тех пор «никогда в вывозе в Москве не бывало».
В Якутске Атласов подал воеводе стольнику Д. А. Тра-урнихту «скаску», в которой подробно рассказал о всех об- 22