Русский агент Аненербе
Шрифт:
— Крысы! Verdammt! Два И-16 на семь часов!
Константин протер глаза и успел заметить в квадратный иллюминатор, как две стремительные тени И-16, промелькнули слева от Юнкерса. Советские истребители, прозванные немецкими летчиками «крысами» — а советские лётчики, наоборот, ласково называвшие их «ишачками», заходили на атаку. Советский Союз потерял довольно большую часть своих военно-воздушных сил на аэродромах. Отсутствие поддержки с воздуха грозило неизбежной катастрофой. И благодаря сохранившимся И-16 удалось избежать этой катастрофы. Именно пилоты, сражавшиеся на И-16 и различных его модификациях, оказали самое жесткое и бескомпромиссное сопротивление немецким самолетам. В первые дни войны: в 3.30 утра И-16 33-го ИАП Западного ОВО, базирующиеся на аэродроме Пружанах, отправили в смертельное
Раздался дробный стук по обшивке, словно крупный град забарабанил по всему корпусу. Первая же очередь советских истребителей попала в цель. Пули прошили обшивку фюзеляжа, оставляя рваные отверстия. Один из офицеров, сидящих рядом с Лебедевым завалился на бок теряя с окровавленной головы фуражку. Пули пробили ее насквозь, забрызгав кровью, крошками кости и кусками мозга ящики с документацией. На полметра правее, и эти пули достались бы самому Лебедеву. У другого борта закричал еще один пассажир «Юнкерса» — он получил ранение по ногам. Рядом с ним, похоже какой-то штабной унтер-офицер, схватил себя за плечо, стараясь остановить кровь. Второй заход советских истребителей стал еще более успешным. Оглушительно взвыл поврежденный правый двигатель Юнкерса из него пошел дым.
«Пиздец! Нет ничего тупее, как погибнуть от своих!», — Лебедев не на шутку перепугался понимая, что ситуация смертельно опасная.
Пилот «Юнкерса» резко бросил машину вниз, пытаясь уйти в равные облака.
Советские истребители пошли на третий заход.
«Ну все, сейчас они нас на хуй прикончат!», — подумал Лебедев, оглядываясь по сторонам и лихорадочно размышляя, как приготовиться к неминуемому падению.
В этот момент радист закричал пилоту:
— Здесь Красный-1, они рядом, говорят держитесь парни, они уже идут на помощь!
Со стороны солнца, набирая скорость, к месту боя мчались четыре Bf-109F из группы сопровождения. Они должны были раньше встретить транспортник, но по каким-то причинам задержались.
Советские самолеты попытались добить Юнкерс, но тут в бой вступили «мессершмитты». Ведущий «сто девятый» атаковал ведущего И-16 длинной очередью из пушки и пулеметов. Советский истребитель резко отвернул, уходя из-под огня, но второй «мессер» уже заходил ему в хвост. Воздух наполнился рёвом моторов и треском пулеметных очередей. Второй И-16 тоже попытался зайти в хвост одному из немецких истребителей и помочь своему товарищу, но тут же сам оказался под перекрестным огнем двух других машин. Черный дым потянулся за его хвостом, и советский летчик был вынужден выйти из боя, уходя к земле. Первый И-16, получив несколько попаданий, также вышел из боя и скрылся в облаках. Один «Мессершмитт» отправился на его преследование, остальные заняли плотный строй вокруг транспортника, готовые отразить новые атаки.
«Юнкерс», хоть и с поврежденным двигателем, продолжал полет под прикрытием истребителей. Внезапно снизу появилась плотная облачность. Опытный пилот направил поврежденную машину в спасительную белую пелену. Через несколько минут «Юнкерс» в сопровождении истребителей вынырнул из облаков уже над территорией, контролируемой немецкими войсками.
Константин Лебедев почувствовал, как холодный пот тек по его спине, он снял фуражку и вытер платком мокрый лоб.
«Ву-х,
благодарю парни, что не ухлопали меня… храни вас Господь…», — обратился он мысленно к советским летчикам.Наконец через три часа полета показался аэродром под Лугой. Посадочную полосу немецкие саперы наскоро оборудовали на бывшем колхозном поле. Юнкерс тяжело сделав круг, зашел против ветра, и жестко приземлился на утрамбованный промерзший грунт. У края поля уже ждал штабной «Хорьх» с водителем, готовый доставить пассажиров в ставку.
Лебедев спустился по трапу из самолета. Ноябрьское небо хмурилось, медленно опускался мелкий снег — пахло сыростью и дымом от недалеких пожарищ деревень и сел. Где-то на горизонте глухо громыхала канонада — шли бои за Ленинград.
У него сжалось сердце. Да, он был не в своем времени, да он был сейчас в форме фашистского офицера СС, но он русский, на самом деле он офицер России и он сейчас как не крути на Родине, которая ведет тяжелую кровопролитную войну. Как больно все это осознавать и чувствовать.
К нему подошел оберлейтенант.
— Гауптштурмфюрер Тулле? — спросил он.
— Да, — ответил Константин, ненадолго отвлекаясь от своих мыслей.
— Хайль Гитлер! Нам сообщили что вы прибудете с самолетом. Прошу следовать за мной, он посмотрел на самолет, вокруг которого ходили пилоты, осматривая повреждения, — я смотрю вам серьезно досталось.
— Да едва не воткнули нас носом в землю, — буркнул в ответ Константин.
Они прошли к мощному, как бы сказали во времена Лебедева, внедорожнику.
«Сука! А ведь где-то сейчас мой прадед лежит в снегу и ведет бой. А я сюда прилетел искать какой-то долбанный наконечник копья!», — продолжал он думать, занимая место в машине.
По прибытии в Лугу Константин предъявил официальное предписание за подписью Гиммлера дежурному офицеру, тот щелкнул каблуками и заверил, что встреча будет незамедлительно организована. Все это стало возможным благодаря тому, что Гиммлер входил в ближайшее окружение фюрера, и хотя фон Лееб представлял Вермахт, а не СС, он не мог игнорировать распоряжения Гиммлера, учитывая его влияние в Третьем рейхе —вопрос решается на самом высоком уровне. Лебедев, изучая историю Великой Отечественной войны знал, что Вильгельм Риттер фон Лееб был известен своей педантичностью. Старый служака, который неукоснительно придерживается устава и строго соблюдал военные традиции. Любое нарушение протокола могло вызвать его недовольство.
В просторном кабинете штаба группы армий «Север» в Пскове, генерал-фельдмаршал Вильгельм фон Лееб внимательно разглядывал стоящего перед ним гауптштурмфюрера СС — по его мнению «еще зеленый», молодой, но уже при высоком звании и приближён ко второму лицу в государстве. Массивный дубовый стол, заваленный картами и документами, отделял их друг от друга. Он на несколько секунд посмотрел в окно. Снаружи шел снег. Крупные снежинки медленно кружились и опускались на землю покрывая ее толстым слоем. Потом отвернулся от этой, практически рождественской картины, и сказал:
— Итак, герр гауптштурмфюрер, — начал фон Лееб, постукивая карандашом по столу, — вы запрашиваете поддержку вермахта для обеспечения безопасности археологических работ в Лужском районе? Весьма необычная просьба в разгар ожесточенной военной кампании… Особенно когда на счету каждый солдат.
Лебедев, стоявший «навытяжку» выпрямился еще сильнее, но он с любопытством рассматривал одного из главных стратегов нацистской Германии, как говориться «в живую».
«Вполне швейковский типаж», — подумал он.
— Так точно, герр генерал-фельдмаршал. Но у меня есть личное распоряжение рейхсфюрера СС Гиммлера. Эта экспедиция имеет наивысший приоритет для Аненербе. Я еще в Кёнисберге сделал запрос в Ригу обергруппенфюреру СС Гансу-Адольфу Прютцману предоставить мне взвод охраны солдат СС, чтобы не обременять вас.
Фон Лееб взял в руки документ с печатью СС и внимательно изучил его.
— Я вижу подпись Гиммлера, — несколько раздраженно сказал он, — но вы понимаете, что этот район все еще неспокоен? Партизаны активны, особенно в лесистой местности, через линию фронта заходят группы советских диверсантов… Взвода солдат будет недостаточно… Я к тому, что Прютцман уже известил меня о вашей просьбе.