Русский американец

– - А где теперь твой барин?

– - В покоях почивать изволит.

– - Так ты говоришь, что у вас в доме и на дворе все спокойно? Но крик был так ясно слышен...

– - Может, кто и кричал, только не у нас, -- уверенно проговорил сторож.

– - А ты не врешь?

– - Что же мне врать?

– - Но все же ваш дом я замечу.

Тольский, прежде чем сесть в сани, обошел весь двор, увязая по пояс в снегу. Нигде ничего подозрительного не оказалось.

Было уже почти светло, когда он оставил этот загадочный двор. Он сел в сани и махнул рукою кучеру, чтобы тот вез его домой.

Тольский жил на Пречистенке, в большом наемном доме. Весь второй этаж занимала его квартира. В нижнем этаже помещались дворовые. Он снимал весь дом в аренду, и, кроме него, других жильцов не было.

Деньги платил Тольский купцу-домохозяину не очень исправно. Но купец Мошнин волей-неволей принужден был терпеть такого съемщика.

Как-то раз купец, не зная еще хорошенько нрава своего квартиранта, предложил "очистить квартиру".

– - Что такое?! Ты, борода, смеешь меня гнать с квартиры, меня?!
– - закричал Тольский.

– - Не выгоняю, барин, а отказываю.

– - Да ведь это все равно, что в лоб, что по лбу. Понимаешь ты, борода, или нет? А если понимаешь, то как же ты смеешь?

– - Деньги не платите.

– - Вот что... Стало быть, есть причина.

– - Известно, без причины не отказал бы.

– - А понимаешь ли ты, борода, что этим поступком ты меня оскорбляешь!

– - Помилуйте, какое же в том оскорбленье?

– - А за оскорбленье знаешь ли ты, чем я отплачиваю? Смертью!.. Слышал? И я с тобой буду драться на дуэли.

– - На дуэли?.. Да что вы, ваша милость, помилуйте!

– - К барьеру, черт возьми!

Купец побелел как полотно.

– - Помилуйте... Я... я отродясь пистолета в руки не брал... Помилуйте... Я... не отказываю вашему сиятельству, живите в моем доме...

– - То-то, борода... Ты гордись тем, что я живу в твоем доме. А деньги я тебе заплачу.

– - Слушаюсь... Не извольте беспокоиться... Подождем, -- кланяясь Тольскому и отступая к двери, проговорил купец и с тех пор перестал являться в свой дом на Пречистенке.

К чести Тольского надо прибавить, что он не пользовался робостью своего домохозяина и, когда у него бывали "лишние" деньги, платил их за квартиру. Только лишние деньги оказывались очень редко. Точно так же должал Тольский в лавках, откуда брал разную провизию. Торговцы боялись не верить Тольскому и скрепя сердце отпускали в долг. Усадьбы и деревеньки у Тольского были заложены и перезаложены, а некоторые уже проданы с торгов.

Жил Тольский в большой квартире один, холостяком, только со своими дворовыми, которые все без исключения были преданы ему душой. Женской прислуги он не держал и вообще недолюбливал "бабье сословие". Он любил кутежи, вино, карты, а к лошадям у него была прямо-таки страсть. Его иноходцы и рысаки славились на всю тогдашнюю Москву. Но к женщинам Тольский был холоден. Только раз одна из московских прелестниц сумела покорить его бурное и гордое сердце...

Федор Иванович вернулся домой, но спать не лег: ему не давал покоя крик о помощи, который донесся до него из домика в переулке близ Никитской, он то и дело вспоминался. Поэтому, наскоро позавтракав и положив в карман пистолет, без которого никогда не выходил, Тольский пешком направился к этому загадочному домику.

Ворота и калитка были опять заперты. Тольский постучал.

– - Что надо, сударь?
– - спросил какой-то молодой парень, выходя за калитку.

– - Мне надо видеть твоего барина.

– - Барин Гавриил Васильевич нынче ранним утром изволили выбыть из Москвы.

– - Ты врешь, твой барин дома.

– - Помилуйте, с чего же я стану врать?

– - Послушай, тебя как звать?

– - Прошкой.

– - Ты видишь, Прохор, эту монету?
– - И Тольский показал парню полуимпериал.
– - Она будет твоей, если ты не станешь скрывать от меня то, что я у тебя спрошу.

– - Извольте, сударь, спрашивайте, -- дрожащим голосом проговорил парень, жадно посматривая на золотую монету.

– - Твой барин дома?

– - Никак нет, в усадьбу выехали.

– - Прошлой ночью, скорее сегодня ранним утром, я проезжал мимо вашего дома и слышал крики о помощи. Говори, кому нужна была помощь? Кто кричал?

– - Я... я не знаю.

– - Стало быть, не хочешь, чтобы золотой был твой?

– - Очень, сударь, хочу...

– - А если хочешь, говори.

– - Скажу... Только не здесь, -- робко оглядевшись вокруг, проговорил Прохор.
– - Здесь подслушать могут. Дворецкий выследит.

Действительно, как раз в это время со двора послышался сердитый голос:

– - Прошка, с кем ты там у ворот болтаешь?

– - Так я... Савелий Гурьич... я сейчас...

– - То-то... смотри у меня, не прогуляйся на конюшню за свой долгий язык.

– - Кто это?
– - спросил Тольский.

– - Барский камердинер, он же и дворецкий. Старик -- яд, змея! Скажите, сударь, где вы жить изволите, я как-нибудь урву время и приду к вам, -- добавил он.

– - Когда?

– - Нынче вечером забегу...

Тольский сказал адрес.

– - Смотри же, приходи сегодня, я ждать буду. Придешь -- получишь золотой и еще прибавку, обманешь -- быть тебе битым!

– - Прошка, пес, да с кем ты зубы точишь! Иди скорей, дьявол!
– - послышался опять сердитый голос.

– - Иду, Савелий Гурьич!.. С полицейским я разговариваю, -- выдумал ответ дворецкому молодой парень.

– - А вот я посмотрю, что такое за полицейский, только дай мне тулуп надеть.

Однако пока старик дворецкий надевал тулуп, Тольский быстро отошел от ворот домика и зашагал по переулку. А Прохор поспешно запер калитку и поплелся в людскую избу, находившуюся рядом с барским домиком.

– - С кем ты говорил?
– - набросился на него старик дворецкий с гладко выбритым лицом.

– - Да с хожалым.

– - Что же ты с ним говорил? Про что?

– - Да снег сгребать приказывал; ухабы ровнять.

Дворецкий поверил и разочарованно заметил:

– - А я думал, ты с кем другим болтаешь... Ведь твой язык -- мельница. Ой, парень, попридержи язык, спина будет целее.