Русский боевик

— Скажите, завтрак здесь готовят? — спросила она.

— Да, конечно. Вы закажите, и через пять минут все будет.

Бармен деловито достал блокнот.

— А меню?

— У нас нет меню. Что закажете, то и принесут. Кроме дыни. Дынь, к сожалению, нет.

— А что есть из фруктов?

— Всё.

— Киви, например?

— Да, конечно.

— Хорошо. Я буду есть киви, апельсины, и виноград. Один круассон. Сливочное масло. Кофе и сливки.

Бармен записал.

— Всё?

— Пожалуй стакан лимонада налейте мне прямо сейчас, чтобы мне было чем заняться.

Бармен кивнул, быстро опорожнил в чистый стакан бутылку, и поставил перед Амалией на стойку.

— Номер какой у вас?

Аделина поняла, что ее не узнали.

— Семнадцать Ка.

Бармен еще раз кивнул и куда-то ушел. Сев на вертящийся высокий стул, Амалия пригубила лимонад и оглядела помещение.

В дальнем углу — священник в рясе, перелистывает книгу. Ближе к центру — долговязый негр в джинсах и футболке, внимательно изучающий, держа его в руках, антикварный жим-за-жим. Неподалеку от негра на диване — нагловатый спортивный шатен и тощий рыжеватый блондин, оба в мягких брюках, рубашках поло, и кроссовках. Рядом с ними, на соседнем, под прямым углом, диванчике, пятидесятилетняя мещанка, считающая себя дамой — нога на ногу, целомудренно прикрыты неприятного вида юбкой колени. Молодой человек, думой обремененный, в дешевых джинсах и свитере, стоит столбом рядом с диванчиком. В углу за роялем — трое мужиков потребляют пиво, над столом — столб густого дыма, уходящий вертикально в вытяжку. Очевидно, их специально туда бармен определил.

Один из них вдруг поднялся и, обойдя компанию и чуть шарахнувшись от негра, подошел к священнику.

— Выпьем с нами, поп, чего тебе здесь сидеть. У нас весело, и пиво тут хорошее. Приглашаем.

— Не пью я в это время, сын мой, — отозвался священник, переворачивая страницу. — В раздумьях пребываю. Пейте без меня, с благословением.

— Да чего ты отказываешься-то? — приставал мужик. — Я его приглашаю, а он отказывается. Совсем жирные попы совесть потеряли. Нахватал, бля, денег у братков, на черных мерседесах ездиет, пузатый.

Священник поднял на мужика глаза.

— Ты вот что учти, сын мой. Ведь за тебя здесь заступиться будет некому, если я тебе сейчас в морду въеду. А у меня знаешь какой кулак?

Действительно, руки у священника были большие.

— Ну ты, бля, не очень тут… — неуверенно сказал мужик. — Ишь, бля, враждебный какой.

— Я не враждебный, — возразил священник. — Я к людям нетерпимый. Меня за это в свое время из семинарии два раза выгоняли. Я чуть что — так сразу в морду. И в сане меня за это повышали много раз. Потому как только задумают не повысить — я сразу к главному, и в морду ему. Могу тебе в морду. А ну-ка…

— Но, но, — забормотал мужик, пятясь. — Ты это… не это!.. да…

И вернулся к своим.

* * *

Задумчивый молодой человек, краем глаза рассмотрев посетительницу у стойки, сказал пониженным тоном,

— Да ведь это же Амалия Акопян.

— Ай, где? — засуетилась мещанка, вертясь на диванчике. — Ах, вот та? Да, точно. Ой, как неожиданно, — понизив голос почти до шепота, сказала она. — Ой. Сама. Надо же.

Амалия повернула голову к компании. Возникло неловкое положение. Все смотрели на нее, а она на всех. Тогда Эдуард — самый воспитанный — встал и быстрым но непринужденным шагом подошел к Амалии.

— Доброе утро, — сказал он ей, чуть наклонив голову и улыбнувшись. — Вас узнали ваши поклонники. Не желаете ли присоединиться к нам?

— Да, пожалуй, — без затей ответила Амалия.

— Прошу вас.

Какой вежливый юноша, подумала она весело. Наверное подлец какой-нибудь. Нынче ведь только подлецы вежливые бывают.

Сопровождаемая Эдуардом, она подошла к компании и сказала:

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, — откликнулась компания нестройным хором.

— Ну, меня все знают, — сказала Амалия. — Я та самая армянка, что фокусы показывает…

— А покажите фокус, — попросил неожиданно Стенька, не дав Амалии продолжить мысль.

Все на него посмотрели.

— А что? — засмущался он. — Я ничего такого… армяне — они тоже православные.

— Молодой человек, — наставительно указала ему Амалия, — прерывать старших невежливо.

— А я вас не прерывал, — сказал Стенька.

— Меня — нет. Но по правилам хорошего тона следующей должна была представиться дама. И вот ее-то вы и перебили.

Она повернулась к мещанке и улыбнулась лучезарной улыбкой.

— Как вас зовут?

Мещанка покраснела от смущения и удовольствия.

— Иванова, Марианна Евдокимовна. Можно просто Марианна.

— Очень приятно, Марианна. А кто вы по специальности?

— Я историк, — компетентным голосом сообщила Марианна. — Доктор исторических наук. Преподаю историю на кафедре в Москве.

— Это восхитительно, — сказала Амалия. — А вы? — повернулась она к молодому человеку.

— Хмм… Кудрявцев, Вячеслав Павлович. Тоже историк, сотрудник Марианны Евдокимовны.

— Вы здесь вместе? — спросила Амалия. — Вы — муж и жена?

— Нет, — ответила за обоих Марианна. — Мы просто ездили вместе на конференцию в Милан. А потом сюда.

Марианна повернулась к сидящему поодаль долговязому негру, но он был погружен в изучение жим-за-жима и не обращал на остальных внимания. Затем она повернулась к священнику, но тот все еще был занят книгой.

— Степан Третьяков, окончил семинарию, — влез вдруг невпопад Стенька. — Служу стране, народу, и православной церкви. Прошу меня извинить за невежливость.

— Да, пожалуй, — задумчиво сказала Амалия. — Ну а вы? — повернулась она к Эдуарду.

Историкам хотелось, чтобы Эдуард побыстрее назвался — поклонники желали общаться со знаменитостью. И даже трое мужиков у дальнего стола под вытяжкой отвлеклись от пива и рассматривали Амалию, которую видели когда-то, возможно, по телевизору, но не помнили точно, кто она такая. По телевизору часто хачей показывают. Богатый какой-нибудь пристроил свою бабу на работу непыльную — по телевизору улыбаться.

— Чехов, Эдуард Васильевич, — отрекомендовался Эдуард. — Федеральная Служба Безопасности.

Историки смутились и слегка побледнели, а Стенька вспыхнул и поднялся на ноги.

— То есть как! — сказал он.

— Что — как? — спросил Эдуард.

— То есть как это — безопасности? Ты — эф-эс-бэшник? Я этого не знал!

Эдуард слегка развел руками.

— Извини, все как-то не было момента тебе об этом сообщить. Да вы не волнуйтесь так, — обратился он к историкам, — я тут…

— Ну ты свинья! — протянул Стенька.

— А?

— Свинья! А я с тобой… руку тебе жал… вот я дурак!