Русский характер

– Значит, так! Слухай внимательно, постреленок! Ты сей же час мухой помчишься по тем местам и сорвешь все бумаги, понял? Мухой! Одна нога здеся, другая – тама! Мазню свою всю до единой принесешь и отчитаешься передо мной! Марш отседова! – подтолкнул его Афанасий.

– Дед, а трактор где найду? Может, он на поле уехал? – ухмыльнулся внук.

– И такое могёт быть… – почесал затылок дед, – но к нему во двор загляни.

– Ладно. Ну что, я почесал?

– Чеши! Пулей! Чтоб через пятнадцать минут был у Макси!

Санька сорвался так шустро, что на месте, где он стоял, осталась лишь легкая круговерть пыли. Дед даже глаза протер от изумления. Был только что, вдруг – раз, и нету. «Чертенок, – ласково выругался про себя Афанасий, – теперича нужно до Максима топать. Успокоить его надо, поди, весь на помет извелся от переживаний. Хорошо, что моей старухи нет дома. К дочке с утра пораньше утопала. А то бы не дала для друга постараться, изворчалась бы да дело какое неотложное придумала для него, чтоб дома сидел». Афанасий, закрыв на щеколду калитку, бодро зашагал к дому Максима.

Прошел целый час. Максим с Афоней успели чаю напиться, поговорить, покурить, а Санька все не прибегал.

– Три штуки аннулированы, – задумчиво изрек дед Максим. – Остальные две, видать, не удается обнаружить, не то давно бы объявился Санька-то.

– Он за трактором Митяя гонится, наверно. На дачах, думаю, изничтожил. Это труда не требуеть. Сорвал, и все. А вот тележка на колесах – это промблема! Додумался же, егоза!

– Нонешняя молодежь шибко ушлая. До всего додумаетси. У их мозги как-то витиевато устроены. Это ж надо догадаться: на бумажках мою мыслю отписать. Знаешь, Афанасий, я окончательно отказался от женитьбы. Бес меня попутал. На черта мне старуха вредная к концу жизни, а? Сколь жен Богом допущено, надо на энто согласиться и не рыпаться. Как ты думаешь?

– Не, не согласный я с твоим раскладом. Это когда же тебе Бог успел шепнуть, что, окромя одной супружницы, более не надо? Выходит, ежели женка твоя померла или ушла к другому, так всю жизнь и сиди бобылем, так, што ли? Ты сам посуди, тогда уж на земле жили бы одни вдовцы и вдовы. А кто детей рожать будеть? Думай, прежде чем балаболить-то!

– Больно умный ты! Бабка моя Наталья, царствие ей небесное, хорошая была женщина. К старости все об ей думаю.

Ничего, доживу один, мало уж осталося. И не тащи меня женихаться. Будя! Поженихалися курям на смех!

– Чё-то не понял тебя, Максим. Кто жениться заставлят? Я, што ли? Кого упреками закидывашь? Сам приперси, мол, помоги, жениться хочу, мочи нет. Теперича в твоих переживаниях я виноват остался. Вот те раз! Хорошо-то как! Два дня с тобой маюся, ни хрена дома не делаю. За эти дни все дрова поколол бы да в дровяник стаскал! А я тут гоношуся из-за тебя!

– Ну и дуй колоть свои дрова. Я ж тебя не звал!

– Приспичит тебе в следующий раз женихаться, ко мне дорогу забудь! Зараз на попятную пошел! По всем другим вопросам подмогну, а со сватовством не суйся больше! – Афанасий обиженно засопел и поднялся с крыльца, намереваясь уйти.

– Ладно, ладно, не боись, не сунусь, тоже мне, друг называтси. Дрова колоть ему мешаю! Подумаешь!

Слово за слово, старики прицелились уже всерьез поругаться, но тут с шумом открылась калитка, и камнем влетел Санька. Деды от неожиданности матюгнулись даже.

– Напужал, постреленок! Говори зараз, какие результаты? – Афанасий грозно сдвинул брови.

– Деда, еле трактор нашел. Уж я бежал! Знаешь, где догнал? – запыхавшись, выпалил Санька.

– Ну?!

– У дяди Митяя в ограде!

– Не понял. Чего ж тады бежал-то? Кого догонял? – удивился Афанасий.

– Его и догонял! Он кружил огородами, кружил. В один момент я уж из виду потерял, а его и след простыл. Куда-то заехал и заглох. Я туда-сюда! Потом уж догадался, что к себе заехал. Вот, отодрал объявление. Дядя Митяй даже и не учуял. А оно висит себе, трепыхается, – довольный Санька сунул в руки деда грязную бумажку.

– А где ж ишо одна бумажка, которую ты на дачах прицепил? – грозно спросил дед Максим.

– Не нашел, – понурил голову Санька. – Кто-то сорвал и унес… наверно.

– Язви тебя! – расстроился Максим. – Какая-нибудь старушенция опять припретси и будет домогаться меня, принуждать к сожительству. Ужо как устал я от вредных баб, впору слезы лить от злости и жалости к себе.

– Ладно тебе, Максим, – пожалел друга Афанасий, враз забыв про ссору, – не факт, что старуха какая сорвала бумажку, ребятня могёт побаловаться. Ты в мозги-то не бери, шибко башка будет болеть опосля. Считай, почти все объявки-то изничтожены, успокойся и не надрывай сердце. А ты, постреленок, не подумавши, поперек батьки со своими идеями не лезь. Один вред от тебя! Дуй отседова, пока ремня не попробовал!

Санька сорвался с места и радостно исчез за забором.

– Афанасий, ну я пошел до дому. Перекантуешься дальше один, а? Моя скоро возвернется, для ее одобрения мало-мало дров надо наколоть.

– Иди, конечно, домой. Чего больше тута делать? Все ясно как день. И мне по хозяйству подсуетиться надобно. Совсем с утра подворье забросил.

– Ежели чего, крикни, подмогну, – Афанасий бодро затопал домой.

На деда Максима напало блаженное спокойствие.

– И чего суетюся? Жил себе один и дальше поживу, сколь Бог даст. Хвори ишо не одолели. Время придеть, все силы соберу и враз ноги откину, чтоб не мучиться и людей не мучить, – вслух решил старик и пошел в амбар, зерна набрать для курей. Птицы, почуяв обед, с жизнерадостным кудахтаньем последовали за ним.

– Максим! Жив, курилка, али Богу душу уже отдал? – появилась Дарья.

– Тута я, тута. Жив ишо! – бодро ответил дед.

– Я чего пришла-то. Ты ж хотел жениться вроде, вот я и подумала…

– Уже не хочу. Дарья, угомонись!

– Чего так? – удивилась соседка.

– Знаешь, я подумал, ежели наскучит, буду к вам с Гринькой ходить, чаи распивать да о жизни толковать. Когда и вы ко мне заходьте, все веселее. Ты согласная?

– А и то! Не будем колготиться на старости лет. Наталья твоя хорошая была женщина, светлая ей память. А ты один, как сыч, не торчи у окошка. Мы с Гринькой завсегда тебе рады, никак больше полвека по соседству живем.

На том и порешили. Так закончился замысел старика Максима, почти не начавшись. И что характерно, все стороны довольны остались. Привычка, будь она неладна.

Кастинг

День выдался сырым и холодным, Витьке Соловьёву казалось, что он будет тянуться вечно. Уже начало лета, а весна никак не кончится. Да к тому же еще и сон приснился глупый, будто он плывет по морю, почему-то в одежке, и кричит по-птичьи, а сверху огромная чайка грозит ему кулаком и говорит Яшкиным голосом, мол, не ори, а то всех рыб распугаешь, и хочет утопить его в воде. Со страху Витька и проснулся. Вот теперь сидит у окна и мается: «К чему бы этот сон? Надо у бабки моей спросить, может, растолкует. В последнее время дела из рук вон плохо идут, ни одна задумка не получается, полоса черная пошла».