Русский лабиринт (сборник)

– Что ж так мало просите?

– А? – взбодрился Попов. – А можно больше?

– Полмиллиона за сорок шесть лет… чуть больше десяти тысяч за год…не продешевили, гражданин Попов?

Попов ответил не сразу, повел носом.

– Насмехаетесь, тов… извиняюсь… Ваша честь?

Лена закрыла папку.

– Я не могу принять ваш иск к производству, гражданин Попов.

Старик снял очки, полез в карман – видимо, за платком – и, не найдя ничего, нацепил очки обратно.

– Это почему же, извиняюсь?

– По многим причинам. Процессуального характера.

Попов снова заерзал.

– Ну-ну?

– Василий Петрович! Брак, зарегистрированный в соответствии с нормами законодательства о браке и семье, невозможно признать недействительным. Есть Семейный кодекс. Он содержит исчерпывающий перечень оснований удовлетворения судом данных исковых требований.

– Ну вот! У меня как раз требования…

Лена подняла руку.

– Не перебивайте, гражданин Попов!

– Да-да, извиняюсь, слушаю, слушаю. – Старик пересел на самый краешек стула.

– Ну так вот. К таким требованиям относятся: отсутствие взаимного, повторяю – взаимного – добровольного согласия мужчины и женщины, вступающих в брак, недостижение кем-нибудь из них брачного возраста, наличие у них… ну, в данном случае у кого-нибудь из вас с гражданкой Поповой нерасторгнутого брака, заключение брака между близкими родственниками… ну, и много еще требований. Вы же не были близкими родственниками на момент брака?

– Да Боже упаси! – Попов снова вскочил и широко перекрестился.

Судья только вздохнула.

– Короче говоря, ваш иск рассматриваться не будет. Подробный письменный ответ сможете получить в канцелярии.

Попов только сейчас понял, что ему отказали. Оставаясь стоять, поправил галстук, давший слабину при размашистых наложениях крестов, и погладил бородку.

– Вы знаете что? Я на вас буду жаловаться. Прокурору! До Верховного суда дойду! До президента! До…

– Хоть Господу Богу жалуйтесь, – устало сказала Лена, у нее начало поламывать в висках.

– И Ему! У вас будут неприятности! – Попов тыкнул вверх пальцем, указывая то ли на высокое начальство, то ли на Высшее.

Лена покачала головой и посмотрела на часики. Все-таки это слишком сладко, если бы последний день прошел без историй. Но терпеть оставалось недолго – еще несколько часов, и все. Попов неожиданно бухнулся на колени. Лена онемела.

– Умоляю, дочка! Ну, рассмотри ты мое дело, Христом Богом прошу! Ведь никакого сладу с ней нету, змеюкой подколодной! И деньги эти не мне нужны! Не мне – сыну! Болеет он, дочка, рак у него! Операция, сама знаешь, сколько стоит! Я все свои отдал уже, и этих, боюсь, не хватит! Понимаешь ты?! А матери хоть бы хны, что он помрет через полгода, понимаешь ты или нет!!

Из-под толстых линз потекли слезы. Лена спохватилась и выскочила из-за стола.

– Да вы что! Встаньте немедленно! Василий Петрович, встаньте, я вам говорю!

Из совещательной комнаты снова выглянула секретарь и так и осталась стоять с разинутым ртом. Старик посмотрел на нее, замолк, но не обмяк, как бывает при истериках, а как-то подобрался, шмыгнул носом и встал. Отряхнув колени и поправив очки, молча пошел к дверям. Лена и секретарь смотрели ему в спину. Попов открыл дверь, чуть помедлил и вышел не оборачиваясь. Лена посмотрела на секретаря. Та пожала плечами, мол, много сумасшедших ходит. Лена села за стол и потерла виски. Все-таки понедельник – всегда понедельник и совсем без происшествий не обходится. Виски заныли больше. Надо бы выпить анальгетик и продолжать прием, но таблеток не было ни у нее, ни у секретаря. Судья послала ее за обезболивающим и сама пригласила следующего посетителя. В кабинет вошла пожилая женщина и уверенно уселась напротив. Лена приготовилась выслушивать очередную сутяжную историю, как вернулась секретарь и положила на стол таблетку.

– Не поверите, Елена Викторовна. Ни у кого из судей не оказалось, даже у девочек в канцелярии. Этот, с бородкой внизу стоял, вытирал сопли. Услышал, как я спрашиваю, полез в карман и просил вам передать. Анальгин. Старомодно, пенталгин было бы лучше, но на безрыбье…

– Извините, – спокойно сказала Лена, встала из-за стола и вышла из кабинета.

Попов стоял на улице. Стоял, как стоят люди, не знающие, куда идти.

Безнадежно как-то стоял. Лена подошла вплотную. Старик удивленно заморгал – в толстых линзах это выглядело совсем по-детски.

– Знаете что? Вот вам номер. – Лена вытащила ручку из-под мантии. – Это мой хороший знакомый врач. Онколог. Я его предупрежу – он вашего сына посмотрит. Постарается совсем недорого. Найдется, куда записать?

Попов перестал моргать и вздернул бородку.

– Напрасно умасливаете, товарищ судья! Жалобу я все равно напишу, так и знайте!

В глазах Попова темнела глухая злоба. Лена повернулась и пошла в здание суда. На столе лежала таблетка и ждал предупредительно налитый секретарем стакан воды. Посетительница сидела, капризно поджав губы. Лена еще раз потерла виски, взяла таблетку, повертела в изящных пальцах и выбросила в корзину.

– Слушаю вас…

...

2010

Русский лабиринт

В одном намоленном городке в Подмосковье за стойкой бара в самом дорогом местном ресторане сидел крупный подвыпивший мужик лет пятидесяти. Ему было хорошо. Он вонзал строгие глаза в каждого входящего, будто подозревая, что тому не нравится, когда ему хорошо. Некоторые посетители отводили взгляд, а то у нас ведь как – сначала вопрос «чего уставился?», потом вне зависимости от ответа – «ты сам кто такой?», потом слово за слово – и вот, пожалуйста, драка, милиция, протокол. И все на пустом месте. Но некоторые задерживались глазами на его холеном, но опухшем лице, «фирменном» пиджаке и крупном перстне на правой руке.

– Варя, а ну-ка – водочки мне плесни, красава! – громко, на весь зал сказал мужчина официантке за стойкой, не отворачиваясь от входящего посетителя.

Барменша Варя – полная аппетитная женщина в фирменной рубахе «а-ля рюсс» – только качала головой.

– Да полно уж, Валерий Степаныч, шли бы домой, жена же ждет.

Было понятно, что Валерий Степаныч гость здесь неслучайный.

– Жена на то и жена, чтобы ждать! Зачем мы, мужики, на вас, дурах бабах, женимся, а? – вопрошал мужчина, принимая от барменши рюмку. – Зачем, я тебя спрашиваю? А?

Варя с понимающим смешком пожимала пампушными плечами.

– А-а! – Мужчина поднял палец с перстнем. – А затем, чтобы она, то бишь жена… ждала! Вникаешь? За нее!

Варя вздохнула.

– Степаныч, ну мы тебя ждем на крыльце, задубели уже… – В ресторан вошел другой мужчина, помельче Степаныча, в куртке-аляске и нерповой боярке.

– А-а! Паша! Ты вот там меня ждешь, жена меня дома ждет… – Валерий Степаныч обернулся к барменше за подтверждением, Варя утвердительно кивнула. – А я здесь жду! Мы все ждем, и все в разных местах! Вникаешь?