Русский лабиринт (сборник)

Мужчина, названный Пашей, подсел за стойку.

– Варвара! По рюмахе нам быстро организуй!

Барменша вздохнула. Но спорить с авторитетным Степанычем не решилась.

– Павел! Давай за тебя! Вот сколько я тебя знаю, а сколько я тебя знаю?

– Лет пять.

– Во! Вникаешь, я тебя пять лет знаю…

– А то и больше, – задумался Паша.

– Во! Даже и больше…и ни разу…слышь…ни разу ты меня не подвел. Вот я тебя не люблю, можно сказать, в тебе мне многое не нравится, а за это вот люблю! Потому что – ни разу… – Степаныч поднял драгоценный палец, – …ни разу не подвел. Вникаешь?

Паша с тоской посмотрел на рюмку, почти в точности повторив Варин вздох. Было понятно, что свое он сегодня отгулял. Мужчины смачно чокнулись и выпили.

– Степаныч, все, давай, все уже замерзли на улице. – Паша взял товарища за руку.

– А чего они мерзнут? – удивился Степаныч. – Пущай сюда идут, я угощаю!

– Мы тут уже полдня просидели, пора уже! – возразил Павел. – Вон, другим отдыхать мешаешь! – Павел указал на скромную пару за ближайшим столом.

– Я мешаю?! – изумился Степаныч. – Парень, я тебе мешаю?

Молодой человек быстро помотал головой и даже приложил руку к сердцу, какая, мол, помеха, все нормально.

– А бабе твоей мешаю?

Юноша помотал головой и за спутницу.

– Вишь! – Степаныч повернулся к приятелю. – Совсем не мешаю, а даже наоборот! Вникаешь? Это жинка твоя? – Степаныч снова отвлекся на соседний стол.

Было заметно, что молодой человек напрягся. То ли девушка с ним была «неофициально», то ли он не знал, как ответить.

– Ну ладно. Не обращайте внимания, молодежь. Давай, одеваемся уже. Где твой номерок?

– А где мой номерок? Вот он, мой номерок. – Степаныч бросил на стойку гардеробный номерок, словно фишку на рулетку, и снова уставился на спутницу молодого человека.

Варя передала номерок рядом стоящему официанту, совмещавшему, по-видимому, должность гардеробщика. Вместе с Пашей они кое-как напялили на Степаныча меховое пальто и нахлобучили дорогой лисий малахай. Повели, держа под руки, к выходу. Молодой человек, не стесняясь своей дамы, выдохнул с облегчением.

– Погодь, а на ход ноги? – вдруг опомнился Валерий Степаныч. – Как же без посошка, а? Нет, погодь! Варя!

Буфетчица, убиравшая было рюмки, выпрямилась.

– Варюха! Давай нам это…на посошок! Не…стременную пока! Вникаешь?

Варя досадливо поставила рюмки на стойку, молодой человек по соседству закусил губу.

– Эх, Варюха! Ты знаешь, как я Пашку уважаю! – Степаныч положил свой малахай на стойку и расцеловал товарища трижды, по-православному.

Паша почти не уклонялся.

– Ну, давай накатим!

– Давай, Валерий Степаныч, но по-быстрому. Люди ведь ждут.

– Ждут…ждут, ждут…мы все кого-то ждем…а кого?

– Кого? – сконцентрировал внимание Паша.

– Во! Мы ждем того, кто ждет не нас…кого угодно, но не нас. Вникаешь? Вот моя жена, к примеру. Я ее ребенка усыновил, пасынка, то есть…сейчас взрослый уже – вон, как этот охламон. – Степаныч опять уставился на юношу. – Тебе сколько лет-то, охламон?

– Тихо, Степаныч, не бузи! – Паша взял товарища за руку и попытался сдвинуть с барного стула.

– Вот такой же молодой охламон. – Степаныч перевел взгляд на друга. – А знаешь, что он у меня деньги из бумажника пиз…т?!

– Тихо, не ругайся громко, чего ты? – Паша потянул сильнее, но безрезультатно.

– Я тебе говорю! Причем незаметно так, из тридцати тысяч – три. – Степаныч показал три пальца. – Из двадцати – две. – Степаныч загнул один палец. – Из десяти…

– Одну! – закончил за друга Паша.

– Откуда ты знаешь? – изумился Степаныч.

– Догадался. Пошли, Степаныч, самая пора уже.

– Ты что, мои деньги считаешь? Мои деньги считать удумал? – Степаныч хотел взять товарища за грудки, но Паша его руки хоть и вежливо, но уверенно с себя снял.

– Да никто ничего у тебя не считает, что ты! Почапали!

– А ты знаешь, сколько у меня денег? Хошь, скажу?

Паша поморщился.

– Это твои деньги, зачем мне знать. Ну, пошли.

Степаныч помотал головой.

– А я тебе скажу! А я скажу! У меня денег…у меня денег…внукам хватит, вникаешь? Я все девяностые эти, мать их туды-сюды, по тонкому льду ходил, чтоб свое взять. Чтобы то, что мне положено, взять. Чего только не было, да ты сам знаешь, чего было. Чуть не посадили, а стрелок сколько забивали, а? А сколько пацанов на этих стрелках полегло, а? За пацанов! Варя, по полной! За пацанов!

Опытная барменша подвинула рюмки – налила заранее.

– За пацанов! Давай! – Степаныч опрокинул свою одним махом.

Паша чуть попридержал, выдохнул и выпил.

Был пацан, и нет пацана

Без него на земле весна,

И шапки долой, и рюмку до дна

За этого пацана.

На последней строчке Степаныч уронил голову на Пашину грудь и рыдалисто вопросил:

– А знаешь что?..

– Знаю. Мы должны идти уже. Пойдем, Валер. Пойдем, дорогой.

– Мы пой… пойдем другим путем!

– Вот именно. – Паше как-то удалось стащить товарища со стула. – К другим!

Друзья направились к выходу, шатаясь, как на палубе в шторм. Юноша – «охламон», не выпускавший их ни на минуту из периферического зрения, заметно приободрился и что-то сказал своей подруге. Та помотала головой, отказываясь. Когда за «пацанами» закрылась входная дверь, в зале стало ощутимо тише и можно было расслышать, как молодой человек заказал официантке кофе с молоком и тортик. Официантка посмотрела на девушку, та снова помотала головой – было ясно, что ей хотелось уйти отсюда поскорей. Этого хотел и ее спутник, но когда «опасность» миновала, он, видимо, расхрабрился. И напрасно, потому что, не успела официантка отойти за заказом, в зал снова ввалилась та же компания, и даже в расширенном составе. Степаныч вел за одну руку Пашу, за другую – женщину в желтой дубленке с капюшоном. Женщина упиралась заметнее.