Русский мир. Часть 1

К власти пришел Борис Годунов, брат жены последнего царя Федора Иоанновича. Ловкий политик, дальновидный государственный деятель, пытавшийся всеми силами укрепить свою власть, он так и не был признан народом, сомневавшимся в законности его власти. В его правление появился самозванец Григорий Отрепьев, выдававший себя за чудесно спасшегося царевича Димитрия, законного правителя России. Несмотря на абсурдность такого предположения, оно было принято многими, и Лжедмитрий I (такое имя он получил в истории) вошел с войсками в Москву и венчался на царство. Потом появился Лжедмитрий II, а позже Лжедмитрий III. В Россию вместе с псевдо царевичами вторгаются иноземные захватчики – поляки, шведы. Достигшая процветания при последних московских правителях Русская земля опустошается и приходит в запустение. Словом, смута во всей красе.

Мысль о том, что настоящий, истинный монарх – это царевич Димитрий (заметим, погибший в возрасте 8 лет и никак не успевший проявить себя), сохранилась в памяти народной надолго. Вот как в народной легенде представлены два правителя – подлинный и мнимый: «Случилось в Угличе черное, злое дело… Убили злодеи ангела Божьего, малолетнего царевича Дмитрия. А убили его по наущению злого человека – Бориса Годунова, которому самому захотелось на царство сесть, а Дмитрий-то царевич ему помехой был, потому что он самый кровный, истинный наследник престола был.

Убили Дмитрия царевича. Господь Бог взял его в сонмы ангелов Своих святых и мощи его нетлением прославились, и Борис Годунов сел на царский престол и стал царствовать, как будто и взаправдашний царь правит. Но не снес этого Господь»⁹⁴.

В тот момент не менее важным, чем изгнание захватчиков, было срочное восстановление законной государственной власти. Как было это сделать? Выход был один, и он очень напоминает тот эпизод, который был положен в основание русского государства. Надо было начать все сначала и «призвать», как когда-то, нового правителя. В 1613 г. собирается Земский собор, представлявший самые разные слои населения, и избирает нового государя – Михаила Федоровича Романова. Новому правителю было всего 16 лет, у него не было опыта и хватки Бориса Годунова, но он признан законным царем, связанным кровными узами с предшествующей династией, всенародно избранным.

Подобных примеров в русской истории можно найти множество. Русская императрица Екатерина Великая пришла к власти при сомнительных обстоятельствах, ее участие в убийстве мужа не вызывало сомнений. Она много сделала на благо России, но всю жизнь ее преследовали разного рода самозванцы и самозванки. Даже знаменитый Пугачев, поднявший восстание в 1773 г., объявил себя не кем-нибудь, а спасшимся от смерти мужем Екатерины Петром III.

Павел I погиб от руки убийц. И в начале XIX в. в Сибири стали распространяться слухи о чудесном спасении императора. Его видели в некоем старце Афанасии Петровиче.

При загадочных обстоятельствах в 1825 г. скоропостижно скончался русский император Александр I. Его прямым наследником должен был стать брат Константин, отказавшийся от престола еще до смерти Александра. Выбор между незнатной женой и тяготами русского трона Константин сделал в пользу семейного счастья. Власть перешла к следующему брату Николаю. Но законный, с народной точки зрения, ход был нарушен, и через непродолжительное время в народе появляется легенда о мудром старце Федоре Кузьмиче, живущем в глуши в далекой Сибири. Благородная осанка, образованность, величественные манеры, знание некоторых подробностей жизни императорского двора – все это наводило на мысль, что подлинный правитель России жив. Якобы император Александр не умер, а решил отойти от суетной жизни и удалиться в уединение. Одновременно с этим распространялись слухи о том, что подлинного царя, собиравшегося дать крестьянам свободу, убили (Константин умер от холеры в Варшаве в 1831 г.). Но он на самом деле не умер и готов взять власть в свои руки. Так, легенды и смуты окружали в России любое нарушение законной, с народной точки зрения, власти.

Любая государственная власть поддерживается идеями. Для России в течение многих веков такой идейной и духовной основой было православие. Вера поддерживала особое положение и власть государя в России. Еще при Иване III (для его внука) был введен обряд миропомазания по образцу византийскому. Начиная с Ивана Грозного, он становится обязательным элементом прихода к власти нового государя. Каждый новый правитель русского государства должен был пройти этот церковный обряд. Этот день становился днем официального вступления во власть, а также объявлялся главным светским праздником в стране.

В этом был глубокий смысл. Царь становился помазанником Божьим, а государственное служение – своего рода церковным подвигом послушания. Освящение государственной власти в церкви не только укрепляло власть в глазах народа, оно возлагало особую ответственность на российского царя. Оно определяло и особое положение правителя России. Для Востока свойственно обожествление государя, он – бог, который может все. На Западе король прежде всего человек, политик, государственный деятель. В России же он человек, но чья власть освящалась свыше, что возлагало на него особые требования и ответственность. Власть его как бы изначально ограничивалась более могущественной силой. Но это и ставило его в особое положение: бунт против царя становился бунтом против Бога.

Таким образом, в России веками существовала, принимая разные формы и изменяясь в зависимости от эпохи, своеобразная триада: религия – правитель – страна. Она была основой функционирования государства и была важной составляющей народного самосознания, базировавшегося на вере и патриотизме. Все эти три составные части успешно взаимодействовали, опирались друг на друга и поддерживали свое положение. Церковь призывала любить отечество и служить государю, государь – чтить веру отеческую и хранить землю Русскую, ну а любовь к своей стране питалась верой в Бога и государя. Это единение отразилось и в русском языке: слово «государство» происходит от «государь», а оно, в свою очередь, от «господарь», а этимологическое происхождение последнего исследователи видят в слове «Господь».

Особенно это взаимодействие было заметно в критические моменты русской истории, во время войн. Историк А. А. Горский, основываясь на памятниках древнерусской литературы, рассмотрел представления о защите отечества в XI–XV вв. По его подсчетам сражались за: Русскую землю (29 раз), веру (29), конкретный храм как символ города (18), «церкви» вообще (15), христиан (14), князя (9), брата (5), обиду князя (4), раны князя (3), обиду (3), (княжескую) отчину (3), город (2), отечество (2), честь князя (2), государя (2), народ (1), свою жизнь (1), «братью свою» (1), правду свою (1), свою отчину (1), правду государя (1)⁹⁵.

Если подытожить эти данные, то в целом картина получается следующая: за веру – 76 (если сюда включить «конкретный храм как символ города», без него – 58), за страну – 36 (если включить «конкретный храм», который может равно быть и символом веры, и родной страны – 54), за государя – 24. Словом, действует все та же формула «За веру, царя и отечество», появившаяся много позже. Известно, что и во время Великой Отечественной войны солдаты шли в атаку с криками «За Родину! За Сталина!» (т. е. за отечество и царя) и тоже, в каком-то смысле, с верой в идею светлого будущего.

Интересно отметить взаимосвязь и взаимозависимость государственной власти и веры. Очевидна она еще на ранних этапах формирования русской государственности. Достаточно вспомнить хотя бы вышеупомянутые теории периода создания единого государства: свое самодержавное устройство Россия строила в тесной связке с самовыдвижением в главные защитники православия. Падение Константинополя (1453) передало русской церкви лидерство в религиозной сфере, конец татаро-монгольского ига (1480) создал условия для самодержавной власти. Так они и шли рука об руку. Но и в более поздние периоды эта связь отчетливо прослеживается. Так, А. И. Деникин в своих воспоминаниях писал о том, что после отречения царя число солдат, приходивших к исповеди, сразу сократилось в 10 раз, а после Октябрьской революции – еще в 10 раз⁹⁶. Отречение царя было воспринято ими как освобождение от клятвы и перед царем, и перед Богом, и перед отечеством.