Русский романс. Неизвестное об известном

Вариант 2

Соловей мой, соловейГолосистый соловей!Ты куда, куда летишь,Где всю ночку пропоешь?Кто-то бедная, как я,Ночь прослушает тебя,Не смыкаючи очей,Утопаючи в слезах?Ты лети, мой соловей,Хоть за тридевять земель,Хоть за синие моря,На чужие берега;Побывай во всех странах,В деревнях и в городах:Не найти тебе нигдеГоремычнее меня.У меня ли, у младой,Дорог жемчуг на груди,У меня ли, у младой,Жар-колечко на руке,У меня ли, у младой,В сердце маленький дружок.В день осенний на грудиКрупный жемчуг потускнел,В зимнюю ночку на рукеРаспаялося кольцо,А как нынешней веснойРазлюбил меня милой.

Северный трубадур, или Матвей Иванович из Курляндии Матвей Иванович Бернард

Матвей Иванович Бернард – чисто русский композитор, как иногда шутили мы с моим педагогом Надеждой Ивановной Малышевой-Виноградовой. Автор одного из любимых моих романсов – «Дорожных жалоб» на стихи Пушкина – и первый, кто положил их на музыку. Один из порядком, к сожалению, весьма незаслуженно подзабытых отцов русского романса и, как сказали бы в советское время, скромных тружеников на отечественной музыкальной ниве.

Матвей Иванович Бернард

Матвеем Ивановичем он, конечно, сделался после переезда в Петербург. При рождении – в 1794 году – этого лютеранина, уроженца Курляндии звали Мориц Маттеус. Но никто из иностранцев, как показывает исторический опыт, не превращается в русского быстрее немца. Да и сама Курляндия (сегодня это часть современной Латвии) дала России немало незаурядных, хотя и весьма неоднозначных личностей. Как, например, Эрнст Иоганн Бирон.

Какие они, курляндцы? Очень дисциплинированные. Очень правильные. Очень застёгнутые на все – все! – пуговицы. Но вместе с тем иногда и просто до ломоты в челюстях скучные, совсем не творческие люди. А если и случается исключение – как с юным Морицем Маттеусом, который с юных лет обнаружил и тягу, и способности к музыке – то живенько растолкуют, что почём в этой жизни. И какие профессии дают устойчивое и, главное, приносящее стабильный доход положение, а какие – нет. Посему в этой шкале ценностей музыкант, а лучше сказать, музыкантишка – не профессия, а так, в лучшем случае баловство. Играй, пиши, сочиняй, ком-по-зи-тор-ствуй в утеху жене, детишкам и дворне, но ни в коем случае не более того.

Вид Митавы (ныне – Елгава), столицы Курляндского герцогства

Но вместе с тем, попробуйте своротить с пути того же норовистого и упёртого курляндца, если тот что-то втемяшил себе в голову. Вряд ли получится. Так вышло и с Бернардом. Как только Курляндское герцогство – после третьего раздела Польши, в 1795 году – стало полноправной частью Российской империи, он получил возможность отправиться в Северную Пальмиру и учиться там любимой музыке у лучших педагогов. В частности, у отличного пианиста и великого, не побоюсь этого слова, педагога Джона Филда, который будет ещё не раз упоминаться в этой книге.

Выучился, скажем наперёд, так, что сам стал считаться лучшим фортепианным педагогом в России, а в последние годы жизни особое внимание уделял он сочинению и изданию пьес для первоначального обучения музыке детей самого раннего возраста.

Опирался он при этом на усвоенную методику Джона Филда и собственную огромную фантазию, и со временем его учебные пособия распространились во Франции, в Англии, в Германии. О нём стали говорить «А, это тот Бернард, который для детей пишет!». Между тем, Матвей Иванович сам ничего для детей не сочинял – он был блистательным, но не навязчивым методистом.

Джон Филд

Но – не только. Бернард очень скоро стал известен, как лучший концертмейстер частных оркестров. Аристократы Москвы и Санкт-Петербурга, содержавшие свои оркестры, стали приглашать его именно для такой капельмейстерской, исключительно точной работы. Как и всякий немец, Бернард был внимателен, дотошен и въедлив, придирчиво следя за каждой точкой, восьмой, шестнадцатой. Имя Бернарда, регулярно принимавшего участие в невероятном количестве концертов, домашних вечеров, салонов, было стопроцентной гарантией безупречной и безукоризненной выучки музыкального материала. Это умение держать любой оркестр «в тонусе» в Петербурге очень и очень ценили.

«Ведь немцы тороваты, Им ведом мрак и свет…» – писал Алексей Константинович Толстой. Бернард в Петербурге основывает своё дело – небольшое музыкальное издательство и совсем крохотный магазинчик при нём.

И дело пошло – Бернард постепенно стал известен не только как пианист и концертмейстер, но и как очень дисциплинированный, очень дотошный и, главное, до полной прозрачности честный предприниматель – особенно в работе с молодыми композиторами, певцами и литераторами. При этом не забывавший о собственной пользе – Бернард создавал режим наибольшего благоприятствования молодым певцам, но с тем условием, чтобы те исполняли, а значит, и пропагандировали его собственные произведения – в том числе и те же «Дорожные жалобы».

Репутация – великое дело, и к Бернарду стало тянуться всё больше композиторов, либреттистов и литераторов. В итоге Бернард стал известен не только в России, но и за рубежом – как дирижёра Бернарда неоднократно приглашали европейские оркестры, – а его издательство стало одним из главных в Санкт-Петербурге.

Очень ценили Бернарда и при дворе. Например, в одном из номеров «Санкт-Петербургских ведомостей» за 1838 год читаем: «Ея Императорское Высочество Великая Княгиня Елена Павловна дозволила содержателю музыкального магазина под названием Северный Трубадур, г-ну Матвею Бернару, иметь титло музыкального продавца Ея Императоского Высочества».

Гербовый штемпель М. И. Бернарда

Конечно, он и сочинял. Известно, что им написано некоторое количество романсов. Сколько? Никто не знает. (А кто-нибудь пытался подсчитать? Насколько мне известно, нет.) Бернарду принадлежит одна-единственная опера – «Ольга, дочь изгнанника». Неизвестно, ставилась ли она когда-нибудь. Современники утверждали, что она содержит «очень миленькую» музыку, каждый из номеров которой напоминает салонный романс, каждый из которых вне всякой связи с содержанием оперы можно исполнять по отдельности. Может быть, кто-нибудь извлечёт её на свет Божий?

Великая княгиня Елена Павловна

Ещё одним важнейшим делом жизни Бернарда был ежемесячный музыкальный журнал под названием «Нувеллист». Сначала в издательских делах ему помогал младший брат Александр – тоже незаурядный музыкант, одарённый педагог по композиции и сольфежио, автор салонных пьес для фортепиано и весьма многочисленных транскрипций произведений для оркестра и романсов.

После смерти старшего Бернарда «Нувеллист» перешёл в руки его сына Николая Матвеевича, талантливого музыкального публициста, при котором «Нувеллиста» стали выписывать даже в Дирекции императорских театров. К сожалению, издание прекратилось в 1885 году, когда было фактически поглощено издательским домом Петра Ивановича Юргенсона.