Русский сыщик И. Д. Путилин т. 2

Когда мы въехали в него, посад еще спал. Ни души, ни звука. Даже собаки не лаяли.

— К дому священника, около церкви! — отдал Путилин приказ кучеру.

Мы проехали несколькими узкими улицами, если только эти закоулки между домишками можно так назвать, и остановились около одноэтажного деревянного домика, потонувшего в зелени сада.

— Ну-с, вот мы и приехали, — пробормотал мой друг. — Теперь прошу тебя опустить вуаль на лицо и не произносить ни слова.

Он вылез из коляски.

— А я?

— Пока погоди.

Подойдя к высокому крылечку и поднявшись по его ступеням, Путилин постучал в дверь.

В саду неистово залаяли собаки.

— Кто там? — раздался недовольный женский голос.

— К батюшке приехали... — ответил Путилин.

— Да кто вы будете?

— Отворите, тогда увидите.

— Как бы не так! А если вы разбойники?

— А вы сами кто будете?

— Я матушка попадья.

— Так вы вот что, матушка: пойдите к вашему супругу... Он спит?

— Почивает.

— Будите его скорей, скажите, что из Петербурга гусар приехал с барышней. Он знает, по какому делу.

Но будить батюшку не пришлось. Очевидно, он или кого-нибудь поджидал, или же сон его был очень чуток.

Дверь распахнулась.

— Иди-иди, не твоего ума тут дело, — бросил старенький священник своей попадье.

Та, однако, терзаемая, по-видимому, острейшим любопытством, выглянула и всплеснула руками.

— Военный! Невеста! Батюшки святы!

И быстро скрылась.

На лице священника, вышедшего в одном подряснике, при виде Путилина изобразилось некоторое недоумение.

— Ну, вот, батюшка, доставил вам невесту. Позвольте представиться: однополчанин нашего друга, полковник Путилин.

— Весьма приятно-с... Польщен честью. Изволили сказать — Путилин? Не родственник ли нашему знаменитому начальнику сыскной полиции Ивану Дмитриевичу Путилину?

Путилин усмехнулся.

— Нет-с, батюшка, не состою в родстве.

Несмотря на все мое необычайное положение в роли и костюме невесты, я еле удержался от смеха.

— Простите уж великодушно, что стою перед вами в столь неприглядном виде, — пробормотал старый иерей. — А скажите, какую же из двух невест изволили вы привезти?

— Как какую из двух? — в сильнейшем изумлении вырвалось у Путилина.

— Так-с. Ведь сейчас двух будем окручивать... — улыбнулся старик.

Путилин провел рукой по лбу — этот жест появлялся у него всякий раз, когда его что-либо сильно озадачивало — и вдруг громко рассмеялся.

— Невесту первого обратившегося к вам, батюшка!

Хохот Путилина был настолько заразительным, что и батюшка тихо рассмеялся.

— Девицу Сметанину, значит? Ах, бедокуры вы, бедокуры! Эдакие фортели выкидываете! Нагорит мне здорово за ваши гусарские проделки...

Путилин расхохотался еще пуще.

— Однако, батюшка, я думаю, что коляску следовало бы ввести во двор, не равно кто увидит. Хоть и рано еще, а вдруг кто проснется.

— Верно-верно, — смущенно залепетал иерей. — А невестушка?

— Я ее сейчас высажу, и мы подождем вас здесь, у крылечка.

— А в горницы? Милости просим в горницы...

— Нет, не беспокойтесь. Мой друг ведь говорил вам, когда мы приедем? Когда назначено венчание?

— Да часов в пять утра, а может быть, и раньше. Они ведь, как вам известно, вместе приедут.

— Да-да... Но он просил меня прямо привести невесту в церковь. Уж вы будьте добры, батюшка, одевайтесь скорее. Времени терять нельзя.

— Да-да... Сейчас... Сию минуту... Ах, Господи...

Путилин подошел ко мне, помог высадиться из коляски и накинул на меня шинель.

— Въезжай в ворота! — отдал он приказ кучеру. — Сейчас их откроют.

— Иван Дмитриевич, голубчик, хоть одно слово. В чем дело?

— Я ждал одно, но не ожидал другого. Помилуй Бог, вот неожиданность — погонишься за одним зайцем, а поймаешь двух!

Ворота распахнулись, коляска въехала во двор.

На пороге домика появился священник с дряхлым стариком в подряснике.

— А это пономарь — псаломщик мой. Пожалуйте!

Глава 7 В ЦЕРКВИ, В ОЖИДАНИИ СВАДЕБНОГО ПОЕЗДА

— Ну, Кузя, отворяй с Богом!

Кузя, которому было лет за семьдесят, отпер большой замок на железной двери, раскрыл ее, и мы вошли внутрь церкви. Миром и покоем, святой тишиной повеяло на нас.

Церковь была маленькая, бедная. Тут не сверкали золотом и драгоценными камнями ризы икон, тут не было нарядных ковров, серебряных паникадил... Но зато тут была масса воздуха, света. Лучи солнца врывались через окна и заливали храм золотыми потоками.

— Ну, Кузя, приготовляй, — обратился к псаломщику батюшка.

Путилин посмотрел на часы.

— Да, теперь надо скоро ожидать.

— Мне-то недолго облачиться... Скажите, барышня, вы, конечно, по доброй воле идете под венец? — вдруг обратился ко мне старый священник.

Я, твердо памятуя приказание моего друга, молчал.

— Вы не удивляйтесь, батюшка, что невеста молчит. Сами понимаете — волнение, тревога, утомление... А только Сметанина идет, безусловно, по доброй воле. Да, впрочем, кто же таким романтическим образом, уводом, венчается не по любви?

— Это вы точно сказали, господин полковник, — мягко, тихо рассмеялся старый батюшка. — А вы, извините, как полагаете, почему я решился на такое венчание?

— Чрезвычайно добро и любезно с вашей стороны, хотя и рискованно... — пробормотал Путилин.

— Вы, может, полагаете, что я на деньги польстился? Нет, полковник, из-за денег я не пошел бы на это дело. А вот случай был со мной один в моей долгой священнической службе.

Лицо симпатичного иерея омрачилось.

— Какой же случай, батюшка?