Русский сыщик И. Д. Путилин т. 2

К моему удивлению, лишь только подошел поезд, нас встретил... любимый агент Путилина.

Путилин что-то отрывисто его спросил, и мы вместе поехали в гостиницу, оказавшуюся чрезвычайно грязным заведением для приезжающих и находящуюся на одной из окраин тогдашней Москвы.

— Почему тебе пришла фантазия остановиться в таком вертепе? — спросил я Путилина.

— Так... надо... — ответил он.

Несмотря на то что был уже вечер, он отправился куда-то с агентом и вернулся далеко за полночь.

Под поздний вечер второго дня нашего пребывания в Москве (в течение всего этого времени Путилин почти не бывал дома) он вытащил чемодан и, порывшись в нем, вынул из него какую-то странную одежду.

— Надо, доктор, чуть-чуть преобразиться. Сегодня мне предстоит весьма важное похождение.

— «Мне»? — спросил я. — Но почему же не нам?

— Увы, мой друг, на этот раз я никого не могу взять туда, куда собираюсь. Дай Бог, чтоб удалось и одному-то проникнуть.

— Стоило тогда мне трястись в Москву... — недовольно проворчал я.

— Не говори. Ты и мой агент, вы можете мне оказать помощь. Слушайте. Пока я окончательно не убедился в правильности моего предположения, я по многим соображениям не хочу обращаться к содействию моих московских коллег. Вдруг «знатный гастролер» да оскандалится! Конфуз выйдет... Я вас оставлю неподалеку от того места, куда постараюсь проникнуть. У меня есть очень резкий сигнальный свисток. Если вы его услышите — можете с револьверами в руках броситься ко мне на помощь. Кстати, голубчик, вот вам приблизительный план. — И Путилин подал агенту листок бумаги, на котором было что-то начерчено.

Перед тем как надеть пальто мещанского облика, Путилин облачился... в белый хитон-плащ с изображением красных чертей.

— Это что такое? — попятился я от него.

— Мантия Антихриста, любезный доктор! — тихо рассмеялся Путилин. — Кто знает! Быть может, она избавит меня от необходимости прибегнуть к револьверу. Последнее было бы весьма нежелательно. Ну, а теперь — в путь.

Было половина двенадцатого, когда мы вышли из нашей грязной гостиницы и направились по глухим улицам и переулкам этой отдаленной от центра московской слободы.

Темень стояла страшная. Не было видно ни зги.

Улицы были совершенно безлюдны. Только откуда-то из-за заборов доносился злобно-неистовый лай и вой цепных собак. Вскоре Путилин замедлил шаги.

— Мы сейчас подойдем.

Пред ним, по левой стороне улицы, высился черной массой дом, за ним — ряд построек. Все это было обнесено высоким дощатым забором.

— Ну-с, господа, я встану здесь, у ворот. Вы переходите на ту сторону. Вы знаете, — обратился он к агенту, — тот забор, окружающий пустырь, который мы с вами осматривали вчера?

— Еще бы, Иван Дмитриевич!

— Ну, так вот вы с доктором и притаитесь за ним.

Время потянулось медленно. Где-то послышался крик первых петухов.

Почти одновременно с их криком на пустынной улице стали вырисовываться темными силуэтами фигуры людей. Они крадучись, боязливо подходили к воротам таинственного дома, в котором не светилось ни малейшего огонька.

Так как я люблю рассказывать связно и последовательно, то позвольте мне продолжать теперь со слов самого Путилина. Вот что рассказал он мне в пять часов утра этой ночи о своем посещении этого дома.

В страшном «сионе». Мантия Антихриста

Я зорко вглядывался в ночную тьму. Лишь только увидел приближающиеся фигуры людей, как сейчас же троекратно постучал в ворота.

— Кто будете? — раздался тихий голос.

— Человек Божий... — так же тихо ответил и я.

— А куда путь держишь?

— К самому батюшке Христу.

— А по что?

— По «пиво духовное», по «источник нетления».

— А сердце раскрыто?

— Любовь в нем живет.

— Милость и покров. Входи, миленький.

Ворота, вернее, калиточка в воротах распахнулась, и я быстро направился, пробираясь по темным сеням и узким переходам, в особую пристройку к нижнему этажу, выдвинувшуюся своими тремя стенами во двор и представлявшую из себя нечто вроде жилого летнего помещения. Тут, почти занимая все пространство пристройки, был навален всевозможный домашний скарб.

Услышав за собой шаги, я спрятался за ткацким станком. Мимо меня прошел высокий, рослый детина и, подойдя к углу, быстро поднял крышку люка и скрылся в нем. Через минуту он вышел оттуда.

— Никого еще из деток там нет... — вслух пробормотал он, выходя из постройки.

Быстрее молнии я бросился к этому люку. Дверца его была теперь открыта. Я спустился по узкой лесенке и попал в довольно обширную подземную комнату, слабо освещенную и разделенную дощатой перегородкой на две половины. Тут не было ни души.

Я быстро вошел в смежную, еще более просторную и ярко освещенную паникадилом подземную комнату. Тут тоже не было никого. В переднем углу перед божницей с завешенными пеленой иконами стоял большой, накрытый белоснежной скатертью стол с крестом и Евангелием посередине.

Я моментально забрался под стол. К моему счастью, он был на простых четырех ножках, без перекладины, так что я отлично уместился под ним. Но из-за скатерти я ничего не видел! Тогда осторожно я прорезал в скатерти ножом маленькую дырочку, в которую и устремил лихорадочно-жадный взор. Не прошло и нескольких минут, как в странную, таинственную комнату стали входить белые фигуры людей обоего пола. Эти люди были одеты в длинные белые коленкоровые рубахи до пят.

— Христос воскресе!

— Свет истинной воскресе!

— Сударь-батюшка воскресе!

— Царь царем воскресе! — посыпались странные взаимные приветствия.

Я не буду тебе сейчас за недосугом времени рассказывать подробно все, что начали делать эти люди. Скажу только, что вдруг я побледнел и задрожал от радости. Я увидел среди собравшихся старшего приказчика и красавицу Аглаю Тимофеевну. Оба они были одеты в такие же белые рубахи. К красавице Обольяниновой все обращались помимо «сестрицы» еще с титулом «Богородицы».

Затаив дыхание, я смотрел на старшего приказчика.