Русский сыщик И. Д. Путилин т. 2

— Браво, доктор, ты положительно делаешь огромные успехи в деле сложного сыска! Остроумно, остроумно!

Минуты через две он вдруг сказал мне:

— Дело гораздо серьезнее, чем ты предполагаешь... и гораздо интереснее.

— Так, стало быть, друже, ты уже вывел свою «кривую»?

— Посмотрим, посмотрим... — рассеянно ответил великий сыщик. — Ты будь сегодня дома. Я заеду опять за тобой.

Ночь в печке. Снова огненное явление

Но я напрасно в этот вечер и в эту ночь прождал моего друга: он не приехал за мной.

«Верно, передумал что-нибудь...» — философски утешал я себя.

Откровенно говоря, это меня страшно заинтересовало. Что за тайна кроется в монастырском происшествии?

Я, по природе всегда большой мистик, увлекающийся теософическими и оккультными науками, проломал всю ночь голову над разрешением этой мудреной монастырской проблемы. Около десяти часов утра ко мне приехал Путилин.

— Прости, — начал он, входя, — что я не исполнил своего слова, не заехал за тобой вчера.

— Ты, очевидно, отложил свою поездку в монастырь.

— Нет, вчера я был там и пробыл почти всю ночь.

— Как?! — вырвалось у меня. — Ты был и не заехал за мной.

Путилин мягко рассмеялся.

— И не стыдно тебе, Иван Дмитриевич, что ты меня надул? — вырвалось у меня с укоризной.

— Ну, ну, прости и не сердись, дружище. Во-первых, должен тебе сказать, что мне и одному-то было чрезвычайно трудно проникнуть инкогнито в богоспасаемую обитель, а во-вторых, при всем моем желании я не ухитрился бы всунуть и тебя в печку.

— Как всунуть в печку? В какую печку? Зачем в печку? — удивленно переспросил я.

— Очень просто: в ту не особенно обширную печку, которая находится в монастырском коридоре, где я провел часть ночи и едва не был сожжен живьем.

У меня мурашки пробежали по коже.

— Да расскажи ты толком, Иван Дмитриевич, о приключениях твоих в сегодняшнюю ночь!

— Всего рассказывать — некогда, а часть, если хочешь, изволь.

— Прежде всего, как ты инкогнито проник в монастырь?

— Очень просто: в костюме трубочиста. Мне пришлось очень внимательно осмотреть несколько печей, прежде чем я попал в келью отца архимандрита. Чудак старик! От пережитых волнений он совершенно забыл мои инструкции вчера. Он чуть не вытолкал меня. «Не надо, не надо осматривать, печи все недавно осмотрены!» И только тогда, когда я ему выразительно мигнул, он вспомнил, догадался. Скажу тебе, что я был и в главном соборе под предлогом осмотра печи. Часть вечера я пробыл, спрятавшись, в помещении отца Валентина.

Почтенный старец все ахал и охал, глядя на мою оригинальную наружность. Затем, улучив минуту, я пробрался незаметно к коридорной печи и влез в нее. Честное слово, это было не особенно приятное помещение! Я весь скрючился и чуть не задохнулся в узком пространстве... Вдруг я слышу, что к печи подходят и начинают совать туда дрова. Ты можешь вообразить себе, докториус, мое положение? У меня волосы зашевелились на голове! Уже чиркнула спичка и жадно лизнула своим пламенем сухую растопку, как вдруг, к моей великой радости, я услышал голос настоятеля:

«Не надо топить сегодня, не надо, чадо! И так в кельях духота до изнеможения. Ишь на улице какая оттепель!..»

И проклятый истопник, чуть-чуть меня не изжаривший живьем, быстро загасил растопку.

— В этом мой промах... — тихо рассмеялся Путилин. — Я забыл предупредить почтенного архимандрита, где я буду находиться.

— Скажи, пожалуйста, Иван Дмитриевич, для чего тебе понадобилось лезть в печь.

— Для того, чтобы полюбоваться на привидение.

— И ты его видел?

— О да! Действительно, фигура в сером плаще проплыла по коридору.

— Ты смеешься надо мной? — недовольно вырвалось у меня.

— Ничуть...

— Как?! Ты видел привидение?

— Видел.

— И может быть, видел и огненное таинственное знамение, столь устрашившее монастырскую братию?

— И его, это знамение, видел.

— И на стене горела эта дьявольская кабалистика?

— Да еще как горела! Чудесно! Великолепно!

Путилин посмотрел на часы.

— Вот что: сегодня я тебя не надую и ровно в двенадцать часов ночи приеду к тебе.

— В мантии Антихриста или в костюме трубочиста?

— Ничего подобного. В собственном естественном виде. Тебе тоже не придется гримироваться или переодеваться. Оставайся таким, каков ты есть. Кстати, нас будет трое там, куда мы проникнем.

— С нами крестная сила! — шутливо ответил я. — Кто же будет третий? Уж не Сатана ли сам?

— Нет, ты не угадал... — расхохотался Путилин. — Не Сатана, а... отец настоятель, архимандрит Валентин.

Я, привыкший к чудесам моего друга, только пожал плечами.

Он погрузился в продолжительное раздумье.

— Скажи, доктор, ты уезжаешь сейчас? — задал он мне быстрый вопрос.

— Да. В одиннадцать часов утра я еду на практику.

Путилин оглядел меня.

— Ты, очевидно, пойдешь одеваться?

— Ну да. Я облачусь в сюртук и... Но скажи, пожалуйста, Иван Дмитриевич, почему ты спрашиваешь меня об этом?

Мой друг усмехнулся.

— Позволь мне минут на пять удалиться в твою комнату, где ты одеваешься. До тех пор пока ты не услышишь звонка, туда не входи. Итак, ожидай сигнала.

С этими словами он встал и скрылся в соседней комнате.

— Ничего не понимаю... — пробормотал я, оставшись один.

Я стал проглядывать список моих больных, которых должен был навестить.

Прошло минут пять-шесть.

Резкий звонок раздался из моей спальни, находящейся рядом с кабинетом.

Я быстро направился туда.

Вошел и подивился немало.

В ней царила глубокая тьма.

— Иван Дмитриевич, ты здесь? — громко спросил я.

Молчание. Гробовое молчание было ответом.

— Помилуй Бог, Иван Дмитриевич, что это тебе пришла за странная фантазия играть в прятки? — продолжал я.

Только я собрался вычиркнуть огня, как в ту же секунду загремел голос:

— Смотри! Смотри! Направо, на стене!

В голосе звучал страх и ужас.

Я вздрогнул, быстро обернулся направо и почувствовал, что у меня на голове зашевелились волосы.

— Что это... что это? — прошептал я.

На стене ярко горел большой огненный крест.

Он переливался сине-трепетным сиянием, то уменьшая силу света, то разгораясь все сильнее и сильнее.