Ружемант

Сам не знаю, почему кивнул. А потом было жуткое.

* * *

Девчата, словно по команде, нашли себе занятие. Что угодно, лишь бы не смотреть на то, что будет дальше. Мне такой чести не выпало.

— Ближе, сероглазый. — Влада будто стала больше. Выше, шире…

Больше.

Лицо вытянулось и заострилось, спутались короткие волосы. Глаза залило кровью, из широко раскрытой пасти показались удлинившиеся, едва ли не с палец, клыки.

Вампир, признала Ириска. Носферату.

Страх родом из просмотренных в детстве ужастиков не давал пошевелиться, сковывал. Влада женственно и повелительно ухмыльнулась.

— Ближе, сероглазый. Я не причиню вреда. Тебе…

Залитые неупоенной жаждой глаза тут бросили алчный взгляд на пленника. Тот был на грани истерики. Качая головой, на итальянском он звал маму, командующего и бога. Не хотел верить увиденному.

Я бы и сам, дружище, был рад…

Когда врачиха скинула с себя куртку, разделась, я удивился. Когда щелкнула застежка лифчика — ни я, ни итальянец ничего не поняли. Мы осознали ужас случившегося, когда бледную, шелковую кожу Влады покрыла густая шерсть. Большие перепончатые крылья вырвались из-за спины, словно из тугого плена. Похожий на вой рев прокатился по лесу.

Оглянулся. Девчата будто ничего не слышали. Сидели, опустив глаза. Раскачивалась, словно малое дитя, обескураженная Хромия: слишком много страха на ее век всего за один день. Я сначала не поверил глазам. Белка, обняв магичку за плечи, пыталась ее успокоить. Точно так же, как Влада успокаивала ее саму.

— Говори!

Полные острых когтей лапы мелькнули у самого лица солдата. Он взвыл, задергался, пытаясь бежать, но ноги не слушались. Рухнул лицом в примятую траву, развернулся, попятился, утопая ногами в утренней грязи.

— Говори, ничтожный! — Глас Влады был женственен и строг.

Таким родная мать приказывает вернуться со двора после родительского собрания. Ты рад бежать, но не в силах ослушаться. Он оказался тоже не в силах. Дрожащие губы зашевелились, зашамкали, будто жили собственной жизнью.

— Сколько вас?

— Тр… четыре отряда, госпожа!

— Еще раз посмеешь солгать мне, я высосу из тебя всю кровь! Оставлю твою высушенную голову и отправлю семье! Говори!

Мне самому захотелось рассказать. Обо всем и обо всех. И о том, какая же паскуда моя бывшая, и как зачищали сирийскую деревушку от террористов, и держали тот треклятый мост. Тряслись поджилки, я держался из последних сил.

— Д-да, госпожа! Я скажу, скажу! Все, что захотите! Нас четыре отряда по двенадцать человек. В первом — тринадцать. Высадились на трех вертолетах, номера…

— Не то!

Когти Влады оказались в опасной близости от несчастного. Царапая друг о дружку, сверкнули сталью. Искры соскочили наземь, утонули в грязи. Я сглотнул, пленник напрудил в штаны.

— Хочешь, чтобы я вытащила из тебя все силой? Живо! Сказал!

Потомок легионеров захныкал, словно малое дитя.

— Я не знаю! Наша задача уничтожить Шарлинн! Командующий хочет голову Шарлинн! Зайти, уничтожить, быстро уйти!

Шарлинн? Что еще, мать вашу за ногу, за Шарлинн? Кто-то из девчат в воинской части? Если и так, то слишком уж крупная рыба: сколько сил брошено на ее уничтожение.

Чудище, в которое обратилась Влада, кивнуло, но, судя по жуткому выражению лица, услышанное ей понравилось мало.

— Как? Говори!

— Не знаю! Я не знаю! Командующий Вит — маг, он не рассказывал! Подавить ваш пункт артиллерией. У него человек в вашей части, я не знаю больше, клянусь, пожалуйста!

— Кожу сдеру! — Коготь полоснул по лицу, алые капли крови пролились наземь. Гогоча от наслаждения, Влада высунула острый, нечеловечески длинный язык, слизнула капельку крови.

— Я не знаю, кто человек! Он не говорил, не говорил. Клянусь, я умоляю, госпожа! Ничего не знаю!

Никогда в жизни я не видел столь подавленно рыдающего мужчины. И понимал его: во врачихе, казалось, скрылось нечто, в разы хуже смерти.

Влада сверкнула взором, боец зашелся отчаянным, полным ужаса визгом на грани безумия. Носферату выдохнула, будто осознав, что больше ничего не сможет вытрясти из этого дрожащего куска мяса, успокоилась. Опустились вздыбленные плечи, крылья, по-кукольному сложившись, спешили спрятаться за спиной. Разорванная, кровоточащая рана от них затянулась быстрее, чем я успел сообразить, что произошло.

Вновь став собой, Влада качнула головой, поправила волосы.

— Встань! — Повелительный тон ее голоса никуда не делся. — Прочь! Дойдешь до нашей военной части и сдашься в плен, слышишь? Пшел!

Он закивал ей в ответ, вскочил на ноги, бросился наутек с завязанными за спиной руками.

— Ты хорошо держался, сероглазый, — окликнула она меня, когда смотрел ему вслед. Оборачиваться не хотелось. Бейка, конечно, говорила, что ее способностям нет замены, но не упоминала, что в этих сиськах прячется вампир.

— Влада, что это было?

— Внушение. — Она посмотрела на свои утонченные, женственные пальцы. Ни следа тех ножей, что были вместо когтей еще минуту назад. — На мужчин действует безотказно. Что ты видел?

— Жуткого монстра. Кровопийцу. Огромные клыки.

— Красочные описания, — кивнула, соглашаясь со мной. — На самом деле это лишь феромоны, что я испускаю в этот момент. Они вызывают галлюцинации.

— А этот, побежавший, тоже галлюцинация?

Кивнул на по-прежнему удаляющуюся точку беглеца.

— Милое дитя, ты смешной. Тебе хотелось бы, чтобы я выпотрошила его, словно утку? Разбросала потроха по ветвям и сидела с перемазанной кровью рожей? Должна признать, когда-то моим сородичам было не чуждо подобное поведение. Как и мне…

Влада наслаждалась каждым сказанным словом. Покачал головой в ответ — мне просто было любопытно.

— Мы отпустим его вот так? Просто со связанными руками?

— В течение двух-трех часов мой феромон его не отпустит. Ему хватит времени добраться до нашей части.

— У него же нет карты.

— Изучал на брифинге местность еще до того, как отправили сюда, не сомневайся.

Она улыбалась. Я старался не смотреть на стройный ряд ее белоснежных зубов и уж тем более на клыки.

— Тебя сильно заботит его судьба?

Пожал плечами в ответ. Сказал то, что меньше всего ожидал услышать от себя.

— Он не похож на жутких монстров, Влада. Не принимай на свой счет. Он видит в нас врагов, но не больше.

— Врагов? — Вампир ухмыльнулась. — Ты просто чудеса наивности, сероглазый. Царенатцы не рассматривают тебя как врага. Лишь как варвара. Любого, кто родился не под великой сенью их страны, они считают недостойными права зваться человеком.