Рузвельт

— Просто поверь мне на слово. — вздохнула я, бессильно откидываясь на спинку лавочки.

— Когда это ты стала такой стеснительной? — спросил дядя Перси.

— Я не стесняюсь! — щеки у меня все же предательски порозовели. — Просто берегу вас, глупцы. Зрелище все-таки не для слабонервных.

— Мы едим здесь уже больше десяти лет, Тэдди!

Я стушевалась на своем месте. Урчание моего желудка перебивало даже звуки полицейской сирены вдалеке.

Артур отложил свой сэндвич. Густав действительно постарался ради Даунтауна — положил ему лосось, пармезан, кучу непонятной травы с необычным соусом. Выглядело по-королевски.

— Тэдди, я видел, как тебя тошнит в мусорку, как ты ударялась головой о все возможные предметы. Я даже видел, как ты плачешь перед офицером полиции и вытираешь с глаза детскую пюрешку. — сказал Артур. — Меня не напугать каким-то там сэндвичем.

Его слова меня не убедили. Я все равно осталась верной своей идее умереть голодной смертью.

— Либо ты сейчас же начинаешь есть, либо мне придется запихнуть в тебя этот сэндвич силой, понятно? — Артур звучал так, словно говорил на полном серьезе.

— Ну ладно. — я не стала дальше упираться, мы все-таки не на дебатах. — Но это просто потому что я ничего не ела с самого утра.

Главное было — дать ему понять, что я не испугалась. Хотя, вообще-то, я еще как испугалась.

— Вот это наш человек! — воскликнул Перси, похвалив Артура. — Тэдди, а он мне начинает нравиться!

Даунтаун, кажется, был очень доволен тем, что заставил меня есть. Первый укус породил стон удовольствия. Мне нельзя садиться есть очень голодной — я всегда кусаю столько, сколько толком не могу прожевать. Особенно, когда дело касается моего любимого сэндвича с самым острым соусом на свете.

Дядя Перси тем временем продолжал рассказывать истории, лет которым в два раза больше, чем нам с Артуром.

— В общем, мы застряли тогда под Бруклинским мостом с моим приятелем, как его… — дядя Перси защелкал пальцами.

— Кевин. — подсказала я с набитым ртом.

— Да, точно. Мы тогда везли… ээ-э…

— Двадцать фунтов пикши в итальянский ресторанчик на Генри-стрит. — снова помогла я.

— Кевин еле-еле выбрался из фургона живым. У меня тогда было две руки, приятель, я вытаскивал его, как мог. Кевину в неотложке еще час откачивали воду из легких!

— А что с фургоном?

— Бедный «Додж» так и утилизировался на дне Ист-Ривер, как, впрочем, и вся рыбешка, выловленная в Атлантическом океане. — поведала я, почти расправившись с сэндвичем.

В таком духе наши посиделки продолжались еще около часа. Дядя Перси начинал свои истории, а я их продолжала, если он сбивался с курса повествования. А Артур смотрел на нас и вроде бы даже не помирал со скуки, как сделал бы любой нормальный человек на его месте.

— Боже, вот это выдержка! Ну и парень! — с восхищением заметил дядя. — Тэдди, выпрыгивай за него замуж, пока не поздно, а то я ему свою внучку сосватаю.

— Ей же всего одиннадцать, дядя. — сказала я, поднимаясь.

— Самый возраст позаботиться о будущем.

Мы поднялись с места и стряхнули с себя крошки. Артур с дядей Перси пожали друг другу руки на прощание и договорились обязательно встретиться вновь.

Я крепко обняла Перси напоследок, а он вытащил у меня из волос листок, видимо, упавший с ближайшего дерева.

Мы сегодня с ним обо многом не поговорили. На душе у меня скребли кошки, а я не могла рассказать, что мы банкроты, и что у нас забирают дом. Не в присутствие Артура.

Но ничего, это ведь не конец. Всегда будет другая пятница, этот парк и очередной сэндвич с индейкой.

— Буду скучать, малышка. В следующий раз возьми гитару. Я давно не слышал, как ты поешь.

— Конечно, — кивнула я. — Рэй Чарльз или старина Элвис?

— Что угодно, — улыбнулся он. — Тэдди, мне нужно тебе кое-что сказать.

— Если хочешь кантри, то ничего страшного. Я не буду осуждать.

— Не в этом дело. Ты помнишь, я рассказывал, что Кирку предлагали работу в Чикаго?

Кирк — это сын Перси.

— Да, помню. — неуверенно кивнула я.

— В общем, он согласился.

Я развеселилась и снова обняла дядю.

— Это же замечательно! Там Кирку и его детям будет гораздо безопаснее. Я очень рада за них. Передавай мои поздравления!

— Ну, за меня тогда тоже можешь порадоваться, — пожал плечами он.

— Что?

— Я переезжаю вместе с ними, детка.

Улыбка у меня тут же потухла.

Нет. Нет-нет-нет-нет!

— Здорово. — выжала из себя я. — Это… так неожиданно. Когда вы уезжаете?

— В конце лета.

— У нас осталось две пятницы? — подытожила я.

— Я буду приезжать, дорогая, Чикаго не так уж и далеко.

Бороться со слезами стало все тяжелее. Но я все же улыбнулась, несмотря на то, что каждую мышцу лица от этого сводило судорогой.

— Главное, чтобы лавочку не снесли, — хохотнула я. — Она уже старенькая.

— Тэдди, — с грустью произнес дядя, потрепав меня по плечу.

— Мы торопимся, дядя. Еще раз поздравляю! — поцеловав его в щеку на прощание, я схватила Артура за руку и потащила его за собой.

Только когда мы совсем вышли из поля зрения дяди Перси, я отпустила конечность парня.

— Эй, Тэдди? — позвал он. — Ты в порядке?

— Да, конечно.

Но я не была в порядке. И я думаю, он об этом догадался, потому что сразу после этих слов, я сорвалась с места и побежала к выходу из парка.

Бежала уже второй раз за день. От всех плохих новостей, которые преследовали меня по пятам.

Примечания к главе:

(*) Кинсеаньера (с исп. Quincea~nera) — в странах латинской Америки возраст совершеннолетия девочек, символизирующий переход от подросткового возраста к взрослой жизни. Празднуется в день пятнадцатилетия.

(*) Pobre cosa (с исп.) — «бедняжка».

Глава 8

Добежав до развилки улицы, я остановилась и осела на тротуар, уже совсем не волнуясь насчет длины своих шорт или вконец испортившейся прически.

В пределах видимости были только мои носки с картошкой фри. Да уж, выглядели они действительно нелепо.

— Тэдди! — со спины донесся голос Артура.

Приблизившись ближе, он положил руку мне на плечо.