Рядом с тобой

Прокурор: … и назначить ему наказание в виде лишения свободы сроком на 7 лет.

«Как семь лет?! – кричала в душе Света. – Да что же это такое делается! За что? Неужели прокурор ничего не видит?»

Она готова была, сняв парик, побежать и упасть в ноги Романову. Всё готова была для него сделать, лишь бы Лёша был на свободе. Однако она знала, что он не примет такой жертвы.

Но пожелания прокурора – это ещё не окончательный приговор, тем более, что ещё не выступал адвокат.

Соломатин: Уважаемый суд, перед вами сидит человек, которого банально подставили. Зачем он (или они) это сделали? Скорее всего, чтобы отвести от себя подозрения. Г-н прокурор обвинил меня в том, что я подкупил свидетельницу Воронову. Это серьёзное обвинение, но оно не имеет под собой никакой почвы. Обвинение не предоставило ни одного доказательства причастности моего подзащитного к данному преступлению. Конечно, отпечатки пальцев – это серьёзная улика, но на домкрате и должны быть отпечатки Копылова, ведь это его рабочий инструмент. И мой подзащитный, и свидетель Плотников в один голос утверждают, что домкрат пропал из мастерской после ухода оттуда двух неизвестных им людей. Напрашивается только один вывод – домкрат был украден ими. И следствию надо было искать преступников во всех направлениях, я не зацикливаться на том, что это мог сделать только Копылов. Почему-то следствие не придало значение тому, что в нашем городе две автомастерские. О той, другой, находящейся возле Центрального рынка, я слышал всегда одно и то же – работники там паршивые, работу свою делают плохо, зато дерут втридорога. После их ремонта автомобилисты всегда отправляли свои машины в автомастерскую на Пушкинской улице и больше услугами первой мастерской не пользовались. Так что подумайте, кому было выгодно, чтобы Копылов оказался за решеткой. Ведь если его посадят, а больше автомехаников в округе нет, автомобилисты вынуждены будут везти свои машины на Центральный рынок. Всё это называется одним словом – конкуренция. Поэтому не лишнее будет проверить, что за люди там работают.

Судья: Слово предоставляется потерпевшему.

Романов: Ваша честь, у меня одна просьба – покарайте виновного. Пострадал мой сын. Я не очень-то любил его, но когда с ним случилась эта беда, я понял, наконец, что кроме него у меня никого нет. Подсудимого здесь многие хвалили, говорили, какой он хороший, а мой Стас… да, он не очень умный, а иногда ведёт себя просто как дурак, но он – мой единственный сын. Совсем недавно, ещё в прошлом году, я думал, что у меня есть ещё и дочь. Эту девочку родила одна женщина. Но она обманула меня. Я звал её замуж, а оказалось, что она уже давно замужем, и ребёнок был от её мужа, а не от меня. Она жила в моём доме, но потом исчезла, сбежала. Стас сейчас находится в коме, и неизвестно, когда он из неё выйдет и выйдет ли вообще. Если он умрёт, у меня не останется никого. Один на всём белом свете. Если Копылов виновен во всём этом, накажите его.

Судья: Подсудимый, встаньте. Вам предоставляется последнее слово.

Лёша: Ваша честь, я не совершал этого преступления. Валера тут правильно заметил, что бить домкратом по голове может только полный идиот. Если бы я был таким идиотом, я бы не ремонтировал машины самостоятельно уже в 14 лет! Спрашивается, зачем мне бить Стаса? Он мне дорогу не перебегал, никогда и ни в чем не мешал. Если бы я был никудышным работником, а он – первоклассным мастером, тогда бы это было понятно. Но дело-то обстоит как раз наоборот. Скорее уж Стас попытался бы меня ликвидировать, чтобы занять моё место, но у него мозгов на это не хватит. А те, кто напал на Стаса, тоже, по-видимому, умом не блистали, и орудием преступления выбрали первый попавшийся предмет, а первым попавшимся оказался наш домкрат. Вы думайте, что хотите, но я уверен, что сделать это могли только те двое неизвестных, побывавших в нашей мастерской в полдень 16 марта. Вы бы лучше их искали, а не зацикливались на мне. Я виноват лишь с том, что хорошо знаю своё дело. Господа автомобилисты, – он знал,– что многие их них находятся в зале, и потому обратился к ним, – вы, конечно, простите меня, но то, как вы поступаете, это уже перебор. У вас ведь тоже есть дои, семья. После рабочего дня вы все спешите к своим родным. Я, конечно, починю любую машину, но прекратите вы их привозить под вечер. И ведь всегда приходите с требованием немедленно отремонтировать автомобиль. Вы знаете, что я не могу вам отказать, и пользуетесь этим. Но я же не железный и мне тоже нужен отдых. Так было и 16 марта. Пришли двое клиентов, и они были очень злые. По всему видно, что пред этим они посетили мастерскую на рынке. Потом им сказали, что на Пушкинской есть хорошая мастерская и отличный автомеханик, который починит вам всё в два счета. Но не в пятницу же вечером! Я хотел поскорее уйти домой, так как очень устал, но мне не давали это сделать. Вначале клиенты, потом Стас. Когда он ушел, я вздохнул с облегчением, думая только об отдыхе. Но не тут-то было! Появился (или появились) неизвестные и ударили Стаса по голове моим домкратом. Единственное, чего мне не надо было делать – это выходить на шум. Но мне стало интересно (вот до чего любопытство доводит!), и я оказался здесь. Но Стаса я убивать не собирался.

После такого затянувшегося последнего слова судья удалился. Его возвращения все ждали с нетерпением.

–– Встать! Суд идёт! Провозглашается приговор!

У Светы заколотилось сердце.

–– Лёша! Лёша! Боже, помоги! Не допусти несправедливости!

–– Суд, рассмотрев уголовное дело по обвинению Копылова Алексея Петровича в покушении на убийство Романова Станислава Борисовича, приговорил… Копылова Алексея Петровича, обвиняемого по ст. 111, то есть в причинении тяжкого телесного повреждения…

«Ну почему они так тянут, – стонала Света у себя в уголке. – Неужели они не видят, что все измучены до предела? Конечно, они всё делают по правилам. Но, наверно, правила эти и созданы, чтобы мучить людей».

–– … в причинении тяжкого телесного повреждения, оправдать ввиду его непричастности к данному преступлению и освободить из-под стражи в зале суда. Признать за Копыловым Алексеем Петровичем право на реабилитацию. Уголовное дело вернуть на доследование.

«Оправдан! Оправдан! – сердце Светы готово было выскочить из груди. – Боже, какое счастье! Спасибо тебе, Боже!»

Она хотела сорваться с места, и забыв о Борисе, броситься к Лёше. И только присутствие Романова удерживало её.

«Оправдан! – ликовал Лёша. – Слава Богу! Я уже и не надеялся, что это когда-нибудь произойдёт. Срочно домой! Я так давно не видел Свету! Света, дети, мама… Какой бы она ни была, но она моя мама. Сева говорил, что она заболела. И немудрено, от таких-то переживаний».

–– Встаньте, оправданный. Вам понятен приговор?

–– Понятен. – ответил Лёша и подумал: «Вот такое понять можно».

–– Потерпевший, вам понятен приговор?

–– Да.

–– Вы вправе его обжаловать.

–– Конечно, я его обжалую.

–– Я кому-то обжалую! – крикнул кто-то из зала. – Ишь ты, нашелся! Хватит! Не отдадим мА вам нашего Лёшку!

–– Потише. – обратился судья. – А у вас, Копылов, очень много защитников. Суд окончен, все свободны.

Все начали расходиться. Лёша подошел к Петру Александровичу.

–– Папа, неужели всё закончилось? Наконец-то я на свободе!

–– Пошли домой.

–– А меня вы забрать не хотите? – услышали они уже в коридоре и обернулись.

Света наконец сняла парик и подошла к ним.

–– Ты что, всё время была в зале?

–– Да, была.

–– А ты не подумала, что тебя мог увидеть Романов?

–– Если бы и увидел, то не узнал бы. – она вновь надела парик и очки. – Ну как?

–– Сумасшедшая!

–– Лёша, я так волновалась! – она бросилась в его объятия.

–– Ласточка моя! Всё позади. Надо жить дальше.

Романов уже вышел из здания суда, потому Света могла идти, не скрываясь, но обернувшись, она лицом к лицу столкнулась с Тамарой.

–– Света?

–– Тамара?

–– А почему ты с этим? – спросила она, указав на Лёшу. – А вы, оказывается, связаны. Раньше мне казалось, что этот молодой человек ни в чем не виноват, но теперь я на 100% уверена, что это именно он хотел убить нашего Стаса.

–– Тамара, что ты такое говоришь?

–– Знаешь, когда ты уходила тогда из нашего дома, у тебя было такое состояние – я думала, ты руки на себя наложишь. Но ты выжила. Он поддержал? – показала она на Лёшу. – Он тебе помог справиться с горем, а ты голову ему задурила. Одержимая жаждой мести, ты упросила его убить Стаса.

–– Это неправда! Он никого не убивал!

–– Молодой человек, зачем вам всё это? Она же не полюбит вас никогда, а только и будет вспоминать своего Лёшу.

–– Тамара, а это и есть мой Лёша! Просто он не погиб тогда. Его мать меня обманула.

–– Но зачем она выдумала эту чудовищную ложь? Надо же было придумать! Авария…

–– Тамара, всё было – и авария, и Чёртов Овраг. И для Лёши всё закончилось переломом позвоночника.

–– Какой ужас!

–– Мы с ним пережили самые страшные полгода в нашей жизни. Но мы всё выдержали. Лёша встал, я сына родила. Помнишь историю, которую только что рассказывали в суде? О том, что на нас наехали, деньги потребовали. Она была выдумана. Зачем? А чтобы не было и намёка на аварию. В Чёртовом Овраге ведь не каждый день машины разбиваются. И в июле прошлого года там побывала только одна машина – наша. И зачем, скажи мне, Лёше убивать Стаса? Мы хотели, чтобы Борис больше никогда обо мне не вспоминал, не соприкасаться с ним ни в чем. Лёша – не убийца.

–– Но на суде я слышала, что ему в своей жизни приходилось убивать.

–– В Чечне – да. Но там была война, а это – совсем другое дело. И Лёша не идиот, чтобы убивать прямо возле своего рабочего места. Ты же слышала, что сказала свидетельница Воронова. Она единственная, кто видел, как к Стасу подошли двое.

–– Да ладно, я всё вижу. Много чего на суде я слышала о твоём муже. Их описания его характера никак не вяжутся с убийством. И ёще скажу – я тебя понимаю. Ради такого парня можно бросить и Бориса с его миллионами.