Рядовой свидетель эпохи.

В ходе этой танковой атаки, начавшейся утром еще в темноте, наш танк вырвался вперед и первым ввалился в старый противотанковый ров, занесенный снегом и потому незамеченный механиком-водителем. Выбраться из него мы не могли по причине неисправной задней скорости. Пушка у нас крепко уперлась стволом в землю, сделав полный откат, исключив возможность поворачивать башню. Целый день мы просидели в танке в таком положении перед немецкой обороной, а вечером при попытке вытащить его нас сожгла немецкая самоходка с инфракрасным прицелом. При этом погиб наш командир танка лейтенант Сергей из Москвы. О нашем дневном сидении в противотанковом рву перед обороной противника на окраине Дойчендорфа и чем это кончилось, был у меня рассказ в книге 10. Ниже в параграфе 5.3 еще вернемся к этому событию.

Утром, после ночного сидения в подвале сгоревшего дома вместе с пехотинцами на окраине леса против Дойчендорфа, мы вдвоем с командиром орудия отправились, было, пешком в штаб своего батальона. Зашли по пути в крайний дом на окраине большого селения. Кажется, это была окраина Фюрстенау. В доме увидели такую поразившую нас картину. В комнате за столом друг против друга сидели тепло одетые мужчина и женщина. Мертвые, под ними виднелись две лужи. Видимо отравились. В прихожей, когда сразу же мы повернулись вон из этого дома, увидели на груде какого-то тряпья мертвое тельце ребенка. Геббельсовская пропаганда делала свое дело.

Заметив недалеко от этого мрачного дома бродящую громадную рыжую лошадь, немного покормив ее, уселись на нее вдвоем верхом и благополучно добрались до штаба своего батальона.

Через двое суток, в течение которых нам дали, наконец, хорошо отоспаться, нас включили в состав нового сборного экипажа и направили срочно принимать танк, выходящий из ремонта в полевых ремонтных мастерских. Новым командиром танка стал у нас теперь лейтенант Василий Садохин. На этом танке мы в тот же день прибыли снова под Дойчендорф, перед которым на опушке леса стоял в обороне наш, теперь сборный, 2-й танковый батальон, которым командовал капитан П.И.Громцев. По ночам один из танков батальона выдвигался вперед на бугор ближе к Дойчендорфу и вел обстрел дороги, по которой в этот, не то город, не то большое селение, непрерывно подтягивались немецкие части.

Спустя несколько дней вся бригада была снята из под Дойчендорфа и после ночного марша атаковала населенный пункт Ляук, в котором тоже укрепились немцы. Там, после захвата окраин этого селения, наш командир танка Садохин был ранен в кисть руки навылет в момент, когда он держался рукой за крышку открытого люка. Мы же вчетвером, обходя Ляук справа, снова погорели. Наш танк с большого расстояния поджег «тигр». Втроем мы выбросились из горящего танка буквально рядом с окопами, занятыми немцами и чудом оттуда выбрались. Механик-водитель Джабаев, пытавшийся выбраться через открытый передний люк, сразу же, видимо, был убит и сгорел в танке. На другой день проезжая мимо этого места на новом танке, я на минуту выскочил из танка подбежал к нашему сгоревшему танку и видел обгоревшие останки нашего механика-водителя.

После Ляука мне в танке воевать уже больше не пришлось, бригада наша, да и весь корпус к этому времени потеряли почти все свои танки и были выведены из состава 5-й ГТА и приданы к какой-то общевойсковой армии. Оставшийся личный состав временами участвовал в обороне в качестве обычных рядовых бойцов. Подошедшие общевойсковые части 48-й армии 2-го БФ закрепили успех 5-й ГТА, окончательно предотвратили прорыв противника из Восточной Пруссии на запад через Эльбинг. Вскоре наш 10-й ДТК был выведен из боев, и в апреле весь оставшийся личный состав был переброшен в район Кракова в состав 2-го Украинского фронта.

Высоко оценил действия 5-й ГТА, а, следовательно, и нашего 10-го ДТК в Восточной Пруссии маршал Рокоссовский. Об этом он так написал в указанной выше книге на стр. 316:

«Введенная в прорыв 5-я гвардейская танковая армия устремилась к морю, сметая на своем пути разрозненные, захваченные врасплох неприятельские части, не давая им возможности закрепиться. Опорные пункты с организованной обороной танкисты обходили — их добивали двигавшиеся следом части 48-й и 2-й Ударной армий. Уже 25 января танковая армия своими передовыми частями, а 26-го — главными силами вышла к заливу Фриш-Гаф в районе Толькемито (Толькмицко) и блокировала Эльбинг, отрезав этим пути отхода противнику из Восточной Пруссии на запад».

Заканчивая рассказ о боях в Восточной Пруссии, мне хотелось бы остановиться (не первый раз уже) вот на каком вопросе. Там, где прошел с боями в Восточной Пруссии наш 10-й Днепровский танковый корпус в составе 5-й ГТА, в августе 1914 года в районе Найденбурга и Танненберга потерпела поражение 2-я наша русская армия генерала Самсонова от 8-й немецкой армии генерала Гинденбурга.

Немцы раззвонили тогда о своей победе на весь мир. Гинденбург за эту победу получил звание генерала — фельдмаршала, стал командующим Восточного фронта, затем начальником генерального штаба армии Германии. В 1925 году был избран президентом Германии.

В январе 1945 года 5-я гвардейская танковая армия под командованием генерал-полковника В.Т. Вольского стремительным ударом от Млавы на Найденбург, Танненберг, Остероде, Морунген, Мюльхаузен, Толькемит отсекла Восточную Пруссию от остальной Германии, завершив тем самым окружение около 40 немецких дивизий. Это, примерно 5 — 6 немецких армий, среди них одну танковую армию.

Эта блестящая операция 5-й ГТА, закрепленная вслед другими войсками 2-го Белорусского фронта, практически не изучена официальными военными историками и осталась неизвестной или малоизвестной нашему народу.

В преддверии 60-й годовщины со дня нашей Победы над немецким фашизмом не лишним будет, думается, напомнить об этом.

СТРАННАЯ АТАКА

Не дают мне покоя услышанные как-то по радио слова Виктора Астафьева о том, что мы так и не научились воевать до самого конца войны. Эту же мысль он неоднократно повторяет и в повести «Веселый солдат». Если бы он сказал так о себе, о своем расчете, дивизионе, о пехотном взводе, то это было бы правильно и понятно. Слишком многосторонняя была война, чтобы кто-то из тех, кто непосредственно участвовал в боях, мог утверждать, что он научился по-настоящему воевать. Давно подсчитано: средний срок жизни командира взвода (взводного) в боях был всего одна — полторы недели. В течение этого времени он был либо убит, либо ранен — серьезного боевого опыта за такой срок лейтенант, выпускник военного училища, приобрести, конечно, не мог. Говорить же так обо всей армии, а именно это и имел в виду В. Астафьев, обвиняя в неумении воевать и маршала Жукова, и Сталина, — глупость.

Можно привести множество примеров того, как умело и самоотверженно воевали многие наши бойцы, командиры, отдельные полки, дивизии и корпуса с первых дней войны. А.И. Покрышкин, например, начавший сбивать самолеты врага со второго дня войны и за первые 10 дней войны сбивший 7 самолетов противника; Борис Сафонов, сбивший за первый месяц войны 11 самолетов; 75-я стрелковая дивизия, встретившая захватчиков южнее Бреста у Малориты и неделю не только не отступавшая ни шагу, но даже контратаковавшая целый немецкий армейский 53-й корпус, о чем упоминает даже Гудериан в своих мемуарах «Воспоминание солдата» на стр. 149 (перевод 1954 года). Наконец, блестящий пример высочайшего воинского мастерства — 2-й кавалерийский корпус П.А Белова, не отступивший ни разу с первых дней войны без приказа командования. В конце сентября 1941 года кавкорпус Белова нанес умелый удар по 2-й танковой группе Гудериана под Штеповкой (что в районе г. Ромны, восточнее Киева), и Гудериан об этом тоже пишет в упомянутых мемуарах на стр. 218. Корпус Белова вместе с дивизией Лизюкова освободил в тех боях 20 населенных пунктов и удерживал их в течение недели. Кавкорпус Белова сохранил полностью свою боеспособность до Москвы, снова отличился у Каширы, остановив там передовые части танковой армии Гудериана, устремившиеся на охват Москвы с юга. Вдуматься только: советские кавалеристы, конечно, во взаимодействии с другими частями, остановили знаменитую танковую армию Гудериана! За свои блестящие успехи в 1941 году 2-й кавкорпус в конце ноября 41-го года стал 1-м Гвардейским кав- корпусом. Затем в период контрнаступления наших войск под Москвой Гвардейский корпус Белова погнал танковую армию Гудериана на запад, прорвался в тыл немцам южнее Юхнова и полгода вел активные боевые действия в районе Вязьма — Дорогобуж — Ельня, приковывая к себе войска почти всей немецкой группы войск «Центр», о чем многократно упоминает в своем «Военном дневнике» Ф. Гальдер. Возникает, конечно, естественный вопрос: почему же тогда мы доотступались до Москвы? О причинах катастрофического поражения Красной армии у западных границ — разговор отдельный.

Но прежде, мне кажется, очень уместен к нашему разговору такой вот рассказ фронтовика из очерка Н. Филина «О гибели, о славе, о любви», опубликованного в № 5 журнала «Молодая гвардия» за 1996 г. «Однажды, это было в Восточной Пруссии, продвижение механизированной бригады приостановили немецкие пулеметчики. Они залегли на втором этаже одинокой железнодорожной будки... Второй мотострелковый батальон, спешившись с машин, продвинулся вперед и залег примерно в трехстах метрах от будки, возвышавшейся над железнодорожной насыпью. Но тут раздался зычный голос комбата Ермака:- Чего испугались, орелики? Встать и вперед! Батальон пошел в атаку навстречу пулеметному огню... Неожиданно, как из-под земли, перед комбатом появился комбриг Разин: Отставить атаку! Хлыстом стеганул комбата по лицу: Я тебя, сукин сын, под трибунал отдам... Разведка же доложила: ни слева, ни справа немцев нет, а ты полез на рожон...