Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Рядовой свидетель эпохи.
Шрифт:

Юрий Власов. Мой не только однокашник, но и одноклассник по городской неполной средней школе на Ильинке. Отличник учебы. От всяких рискованных мальчишеских предприятий держался подальше. В 1940-м году был премирован редкой в детдомовской жизни путевкой в Артек. Вместе мы поступили в 1941 году учиться в Рыбинский авиационный техникум. Но после прекращения в начале ноября того же года занятий в техникуме, в связи с эвакуацией его в Уфу, Юрий Власов возвратился в Ростов, где у него были какие-то дальние родственники, очень бедные. Проработал в Ростове до призыва в армию на каком-то местном предприятии. На фронте погиб.

Много, много лет спустя, в 2004-м году в телефонном разговоре с бывшей нашей детдомовкой Тамарой Хмелевой узнал, что они с Юрием Власовым работали вместе в 1942 году в

Ростове на одном предприятии разнорабочими, сколачивали ящики для снарядов. Рассказала она о том, что Ю. Власов был страстно влюблен в одну нашу очень красивую детдомовку И.М., постоянно только и говорил о ней. И только после этого разговора я понял, что он вернулся в Ростов ради неё, чтобы быть поближе к ней. Но все говорит о том, что та страстная любовь не была взаимной. Такие люди с непреодолимой тоской в сердце всегда погибали рано.

Тамара Хмелева, личность тоже преинтересная. Детдомовка с восьмилетним стажем (1932 — 1941 годы). Была боевой, отчаянной, хорошо училась, с мальчишками часто дралась. Вместе с тем была доброй и искренней. Хлебнула лиха сверх меры в годы войны, оставшись с ребенком на руках без крыши над головой, без специальности. Муж, машинист паровоза, после крушения воинского эшелона, который он вел, оказался в заключении. И все же выдержала все, воспитала, вырастила прекрасную, заботливую дочь. После войны семья восстановилась, жизнь наладилась, но ненадолго. Снова следуют удар за ударом. Погибают на рыбалке и муж, и муж дочери. Позднее тяжело больная.,, прикованная к постели на руках у дочери и внука в Братске. Просила не писать о ней ничего, особенно о детдомовской жизни. Летом 2004 года умерла в далеком Братске.

Ванька Самойлов. Мой одногодок, в детдом поступил вместе еще с двумя своими братишками, меньшими по возрасту, кажется, в 1936 году. Смелый, отчаянный парень. Часто с ним водили компанию, нередко спорили, ссорились и даже дрались. Однажды даже «сошлись» на крыше основного жилого здания, бывшего когда-то архиерейскими покоями. В пылу кулачного боя чуть не свалились оба с крыши, из-за чего согласились на ничью. В 1940 году Иван, что называется, выкинул номер — выстрелил в себя из дробовика, по слухам — из-за девицы.

Хорошо помню тот день. Весть о том, что «застрелился Ванька Самойлов» долетела до нас, когда мы играли в футбол у монастырской ограды. Побежали — лежит бледный, в крови. Подхватили под руки, потащили в хирургическую больницу, расположенную рядом с монастырем. Подтащили к двери больницы, неистово стучу, дверь распахивается, вылетает сестра и ничего не видя в ярости врезает мне по физиономии. Это потому что наши малыши, часто, возвращаясь из города, дергали за звонок, стучали бездумно в дверь и убегали. Тут же, придя в себя, сестра, увидев окровавленного парня, запричитала: «прости, миленький, прости»...

Долго лечился наш Иван в больнице, простреленное легкое так и не зажило, постоянно гноилось. В таком состоянии его и выписали из больницы обратно в детдом. Там он несколько месяцев пробыл в лежачем положении, легкое так и не затянулось. В конце концов отправили его всего перекрюченного в инвалидный дом, в богадельню, как тогда говорили, в недалекое от Ростова село Варницы, по преданию — родину Сергия Радонежского. Больше о нем я ничего не слышал.

Мишка Барышев. В середине 1930-х — высокопрофессиональный вор — карманник, пользовался большим авторитетом у воров-профессионалов. Водил компанию со многими бывшими детдомовцами, посещавшими по старой памяти Яковлевский монастырь, имел среди них постоянных покровителей. По натуре своей был не злой, добродушный.

Но одно время стал почему-то ко мне цепляться. Был он старше меня, выше ростом, значительно плотнее по комплекции. Однажды, поздно вечером, когда я уже засыпал, пытался у меня сонного что-то вытащить из под подушки. Я это почувствовал, вскочил, ударил его, вызвал тут же «сойтись».

Проснувшиеся ребята окружили, мы начали... С удивлением вижу — он быстро устал, тяжело дышит. В кулачной драке, как и в боксе, дыхание напряжено очень. С детства я был очень выносливым, драться умел, сейчас, думаю, я тебе накостыляю, но вскоре окружавшая нас братва победу признала за мной, молчаливо с этим согласился и мой противник.

С тех пор Мишка ко мне не придирался, своим корешам — покровителям жаловаться не стал, стал дружелюбным ко мне, чуть ли не лучший друг. Человеком он был добрым, отзывчивым.

После войны, слышал, он работал на Поречском консервном заводе, слыл хорошим и добросовестным специалистом, даже, кажется, был ударником коммунистического труда. Порадовался за него. Но все попытки узнать поточнее о его месте жительства не увенчались успехом.

В послевоенные годы мне довелось встретиться лишь с четырьмя од- нокашниками-детдомовцами: С. Ивенским, Р. Ковалевским, И.Скрип- киным и Т. Хмелевой ( Мироновой). Слышал еще о Викторе Медведеве 9 — работал и жил в последнее время в Волгограде, во время войны работал на военном заводе, отец большого семейства, трое сыновей. Слышал, где-то на Ярославщине служил Николай Хоромский, будучи военным. В Поречье, на другой стороне от Ростова, за озером Неро жил после войны Виктор Загорский. Больше ни о ком из ребят-однокашников ничего не слышал. О Павле Лебедеве был разговор выше. Итого шесть, я седьмой, из более ста воспитанников, побывавших в ростовском детдоме за шесть с половиной лет.

Большинство из остальных, надо полагать, полегли на полях сражении Великой Отечественной войны. Девчат уцелело, конечно, побольше. Слышал, что в Ярославле живут сестры Антонина и Лидия Петровы, сестры Ирина и Галина Михровские, где-то на Ярославщине работала и живет Мария Хоромская.

Беда в том, что Ростовский довоенный детский дом во второй половине ноября 1941 года, когда над Москвой нависла смертельная угроза, был срочно эвакуирован в Костромскую область, в город Чухлому. Никто из нас, кто покинул его до этого момента, не знал его нового адреса. Наверное, большинство из нас не имели в тот момент и постоянного места жительства, и не могли связаться друг с другом. В этом основная причина того, что довоенные детдомовцы остались так разрозненны.

Напряженная послевоенная жизнь, наверное, у каждого детдомовца, по крайней мере моего возраста, не способствовала тому, чтобы заниматься поиском друг друга. Сужу по себе. Войну закончил в звании старшего сержанта, специальность — командир орудия танка Т-34. Ближайшая перспектива — служба в танковых войсках еще немало лет. (Некоторые мои одногодки, оставшиеся в строевых частях, в тот послевоенный переходный период прослужили после войны еще по 4 — 5 лет.). Задутой, как говорится, ни кола, ни двора, ни собственного угла, куда можно было бы приткнуться после демобилизации. Нет, по существу, никакой гражданской специальности, образование — незаконченное среднетехническое.

По военной линии, правда, перспектива есть, открыта дорога в танковые училища. Через год некоторых из нас, из сержантского состава, имевших боевой опыт и подходящее образование, назначили на бывшие еще совсем недавно офицерские должности командиров танков. В дальнейшем, после военного училища может быть бронетанковая Академия.

Но крепкая юношеская мечта звала в военную авиацию, а там снова все придется начинать практически с нуля. Вот такие мысли бродят в голове, надо определяться, надо учиться. В дальнейшем у меня, правда, получилось все благоприятно: при поступлении в авиационное техническое училище были учтены и два мои курса авиационного техникума, и танковая школа, и боевой орден. Был принят на курс авиационного училища с ускоренным полуторагодичным сроком обучения. И служба в авиации с самого начала пошла удачно: с отличием окончание авиа- технического училища, что давало право выбора места дальнейшей службы. Выбрал Государственный краснознаменный научно-испытательный институт Военно-Воздушных Сил ( ГК НИИ ВВС имени В.П Чкалова). Там сразу назначили на приличную должность - старший техник-испытатель авиавооружения. Через два года — поступление в Военно-воздушную инженерную академию имени профессора Н.Е. Жуковского (ВВИА имени проф. Н.Е. Жуковского). Сразу после окончания академии — адъюнктура (аспирантура) при ней, затем, до настоящего времени, интереснейшая, хотя и очень напряженная научно-исследовательская работа в её стенах. Как по иронии судьбы, одним из научных моих направлений была разработка средств и способов борьбы с танками с летательных аппаратов.

Поделиться с друзьями: