Рыцарь Резервации. Том III

— Есть. Но нужно ли вам учиться и там, и здесь? Ведь просто так забыть про СПАИР у вас не получится. Экзамены, экзамены и еще раз экзамены! А способный ученик-недоучка нам здесь не нужен.

— Я прошел полугодичный курс за две недели. Мне не привыкать.

Директор хлопнул руками по подлокотникам:

— Заметьте, не я это предложил!

— Ну так что? Или вы хотите вступительных экзаменов?

Он отмахнулся и полез в стол. Вытащив оттуда гербовый лист, быстро набросал текст, расписался, а затем снова схватил трубку.

— Прошу, загляните в верхний ящик. Там должен быть такой же.

Я сделал, как он просил, и поднял чистую бумагу.

— Отлично, а теперь к стеклу, пожалуйста.

Нахмурившись, я приложил лист к окну. Он сделал то же самое. Выравнив уголки, Вернер шепнул что-то себе под нос, а затем края бумажки сверкнули.

— Прекрасно, а теперь отрывайте! Но аккуратней, не порвите.

Взяв за уголки, я осторожно отлепил бумажку от стекла. На ней значилось «Приказываю зачислить в Шардинский Институт Изучения Резерваций барона Илью Тимофеевича Марлинского…», дата и размашистая директорская подпись.

— Отдадите Свиридовой. Лично в руки.

Аки же оглянулась ко мне. В ее глазах читалось одно слово — «помогите».

— Благодарю, — сказал я в трубку. — А теперь, пожалуйста, пусть моя подруга выйдет на мою половину.

— Эхх, а я так рассчитывал, что проведу этот вечер в приятной компании, — повесил усы директор.

— Мы не спешим покидать вас. Но в зазеркалье Аки очень некомфортно.

— Это не зазеркалье, Илья. Это… как объяснить, чтобы не вдаваться в научные тонкости?.. Это план, понимаете? Идеальный слепок, с которого Цитадель воссоздает себя. Что-то вроде идеального себя, с которого сооружение постоянно пытается воссоздать себя в материальном мире.

— Не понимаю.

— У вас в голове есть идеальный вы, которым вы хотите стать?

— Конечно.

— Вот. У вас есть идеальный вы, который следил за вашими поступками и оценивает их. Или тот, которым вы хотите стать, но, возможно, никогда не станете. Вот именно это и есть «зазеркалье» Цитадели. Это, если угодно… ее идеальное представление о самой себе…

— Ох, мать, наговорил, — закружилась Метта на месте. — Сказал бы проще — дед с Аки застряли в мыслях этого комплекса!

— Допустим, — кивнул я. — Вы хотите сказать, что Цитадель живая и умеет мыслить?

— Конечно, но немного не так как люди. В этом и основная проблема изучения Цитадели. Мы пытаемся познать ее образ мысли и действия, исходя из наших собственных представлениях о логике. А она имеет свои собственные. Вот и мы, ученые, уже долгие годы ходим по кругу.

— И что, перестраивая коридоры она пытается создать идеальную себя?

— Должно быть. Вот только я полагаю этот процесс — как сама жизнь, изменчива, а идеала в ней нет. Ибо и изменчивость, и идеал это разные полюса.

— Кстати, насчет полюсов. Моя подруга…

— Ах да, точно! — и он посмотрел на Аки. — Чтобы выбраться отсюда, сударыня, вам придется выйти в коридор, спуститься на десять этажей вниз, а затем найти тот самый «портал», через который вы сюда и попали.

— А… — раскрыла рот Аки. — А обязательно?

И директор расхохотался.

— Как зашли так и выходите, — покачал головой Вернер. — Вы же не собираетесь выходить через окно, не так ли? Можете, конечно, но тогда посадка вас ждет не из приятных, а вот через дверь…

Он поглядел на выход, и дверь сама собой открылась.

— … выходить всегда мудрее. Я всегда так говорю!

Аки посмотрела на меня с мукой во взгляде.

— Хотя, полагаю, тот портал уже черт знает где… — почесал подбородок Вернер. — Вы же видели, метроном стучал после того, как вы покинули «исчезающий этаж»?

— Да, и очень настойчиво.

— Вот-вот. Если стучит этот механизм, значит, этаж что-то задумал. Лучше не обращать на него внимание, и тогда он оставит вас в покое. Обычно он безобидный, и меняется тогда, когда никто не видит, но в исключительных случаях…

И Вернер скосил глаза в сторону.

— … в исключительных случаях он очень настойчив.

— Как нам помочь Аки?

— Мы можем попробовать обмануть Цитадель, но мне понадобится помощь.

И он ткнул в стекло. Я проследил за его пальцем, но в том месте никого, кроме Метты не было.

Так, стоп…

— Да, да, вы, сударыня! — сказал Вернер, указывая на Метту. — Кроме вас, на «стороне» Ильи Тимофеевича нет никого. Вы поможете нам спасти Акихару!

Мы с Меттой переглянулись. Он ее видит?!

Глава 13

Тома лежала на диване в гостиной и пялилась в потолок. Руки дрожали, на лбу пульсировал тройной синяк. Впрочем, все тело было одним большим синяком, после того как она…

…она выхватывала револьвер снова и снова, снова и снова…

Фокс зажмурилась, но в перед глазами все еще было перекрестье прицела, а на нее бежала Сен. Бух! — и вновь перед глазами искры. И стоило только подняться…

…а затем снова и снова… снова и снова… Хвать! Бух! Хвать! Буть! Хвах…

— Когда-нибудь я пристрелю эту сучку, — пробубнила Тома и, подняв веки, огляделась.

Как бы ее не услышала эта сучка. Так, а это что в кресле за тень?

— Ой, — вздрогнула фокс, заметив движене. Рука сама собой потянулась к бедру, но там было пусто.

Но нет… это не Сен, а всего лишь автомат размером с пятилетнюю девочку. Она скромно сидела в кресле, и поначалу Тома решила, что это сломанная «пустышка», но нет — та еле заметно болтала ножками, на которых раскачивались большие красные туфли, явно ей не по размеру.

— Привет, — приподнялась Тома. Не могла она устоять перед детишками, пусть и автоматическими.

Автомат-девочка слегка приподняла голову и в ее пустом личике фокс углядела свою побитую физиономию. Лучше, бы молчала…

Ответа не последовало.

— Что-то я не припомню тебя здесь, — продолжила она и придвинулась поближе. — Как тебя зовут? Я Тома.

Та снова промолчала, и фокс попыталась улыбнуться, но с ее разбитой нижней губой наверное получилось ужасно.

Тогда, увидев неподалеку лежащего плюшевого зайца, Тома подняла игрушку. Заяц чем-то напоминал выпотрошенного и заново сшитого тюленя с ушами, но чего только эти производители игрушек не придумают?