Рыцарь в сверкающих доспехах

И Даглесс сосредоточилась на приготовлении ужина, которым можно было накормить целое войско.

Однако оказалось, что ужин, который было так легко состряпать в меньшем масштабе и на современной кухне, давался куда труднее в веке шестнадцатом. Все приходилось готовить в чанах и ушатах, и к тому же о горчице и майонезе для яиц и салата никто и не слыхивал. Черный перец, ценившийся на вес золота, приходилось сначала перебирать, а потом растирать в ступке размером с ванну. Орехи для пирожных не доставлялись из магазина в пластиковом пакете. Сначала их приходилось колоть и чистить.

Но Даглесс не только командовала. Она наблюдала и училась. И запаниковала лишь однажды, увидев, какой бумагой выстланы противни. Бедняжка в ужасе наблюдала, как жидкое шоколадное тесто наливают на дарственную, подписанную, по ее глубочайшему убеждению, самим Генрихом Седьмым.

Когда настала пора подавать ужин, Даглесс неожиданно поняла, что лучше будет устроить пикник, и с хладнокровием закаленного в битвах полководца послала людей в сад с приказом расстелить покрывала на земле и принести со второго этажа подушки.

В этот день ужин, по здешним меркам, немного запоздал. Еду подали около шести, но, судя по выражениям лиц, ожидание себя оправдало. Салат ели ложками, а яйца с пряностями исчезали на глазах. Острая курятина тоже пришлась им по вкусу.

Даглесс сидела напротив Николаса и так пристально наблюдала за каждым его глотком, что сама почти ничего не ела. Но, насколько могла заметить, в глазах его не промелькнуло и тени узнавания.

На десерт слуги стали торжественно разносить серебряные блюда с горами вкусных, начиненных орехами шоколадных пирожных. У многих попробовавших изысканное лакомство на глазах выступили слезы благодарности.

Но Даглесс по-прежнему не сводила глаз с Николаса. Он откусил первый кусочек. Прожевал. И медленно поднял глаза на девушку. Сердце Даглесс куда-то покатилось. Он вспомнил! Он что-то вспомнил!!

Николас отложил пирожное и, сам не понимая, что делает, стянул с левой руки кольцо и протянул Даглесс.

Она дрожащими пальцами взяла подарок. Кольцо с изумрудом. То самое, которое он подарил ей в доме Арабеллы, когда она впервые испекла ему пирожные. Правда, судя по лицу, он сам был озадачен своим поступком.

– Ты уже дарил мне это кольцо, – шепнула она. – Когда я впервые приготовила для тебя такой же обед, ты отдал мне это самое кольцо.

Николас молча уставился на нее. Потом попытался что-то спросить, но смех Кита уничтожил очарование момента.

– Тебя трудно винить, – заметил Кит. – Эти пирожные должны цениться на вес золота. Возьми, – велел он, стянув с безымянного пальца простое золотое колечко.

Даглесс, смеясь и хмурясь одновременно, взяла кольцо, ничего не стоившее по сравнению с изумрудом Николаса. Но будь все наоборот, кольцо Николаса все равно значило бы для нее гораздо больше.

– Спасибо, – пробормотала она, оглядываясь на Николаса. Но тот уже отвернулся, и она поняла: даже то мимолетное, что возникло в его памяти, успело улетучиться.

Глава 25

– Ты слишком молчалив, братец, – улыбнулся Кит. – Пойдем повеселимся! Сегодня вечером Даглесс обещала научить нас карточной игре, называемой «покер».

Николас отвел глаза. Что-то произошло сегодня. То, чего он понять не мог. За ужином он попробовал приготовленные ведьмой шоколадные пирожные и неожиданно осознал, что она ему не враг.

Уже даря ей кольцо, он мысленно называл себя последним идиотом. Довольно часто, когда речь шла об этой женщине, он называл себя единственным нормальным человеком во всем доме. Единственным, кто не считал ее даром Божьим. И если все ее добрые дела обернутся подлым предательством, он будет единственным, кто разглядел ее с самого начала.

Но сегодня, когда он ел восхитительное шоколадное пирожное, перед глазами замелькали странные картины. Он видел ее с распущенными волосами и голыми ногами, сидящей на странной двухколесной металлической раме. Видел, как потоки воды льются на ее прекрасное обнаженное тело. Видел, как она, прижимая к груди кольцо с изумрудом, с любовью смотрит на него.

Наверное, поэтому он без дальнейших размышлений снял с пальца кольцо и отдал ей. В его представлении драгоценность каким-то образом была связана именно с этой женщиной.

– Николас, – встревожился Кит. – Ты здоров?

– Здоров, – рассеянно пробормотал Николас.

– Хочешь научиться новой игре?

– Нет.

Он не желал и близко подходить к этой женщине. Не желал, чтобы она своими чарами вызывала картины того, чего не было и быть не могло. Пожалуй, лучше будет держаться от нее подальше. Чем чаще он будет бывать в ее обществе, тем скорее начнет прислушиваться к ней, а может, и верить ее абсурдной нелепице о прошлом и будущем.

– Нет, я не пойду, – наотрез отказался он. – Мне нужно работать.

– Работать? – ухмыльнулся Кит. – И никаких женщин? Кстати, мне только сейчас пришло в голову: ведь у тебя с самого появления леди Даглесс в постели не было ни одной женщины.

– Она не… – начал Николас, но перед глазами вдруг встала улыбающаяся Даглесс с разметавшимися по плечам пышными волосами.

Кит понимающе рассмеялся:

– Значит, вот оно как? Трудно тебя осуждать: эта женщина настоящая красавица. Намереваешься сделать ее любовницей после свадьбы?

– Нет, – процедил Николас. – Эта женщина ничего для меня не значит. Можешь забрать ее себе. Я много бы дал, чтобы никогда больше не видеть ее, не слышать ее голоса. Жаль, что она вообще появилась в моей жизни.

Кит, все еще улыбаясь, отступил.

– Значит, молния все же ударила, – хмыкнул он, явно наслаждаясь терзаниями брата. Николас, обозленный таким злорадством, вскочил. Но Кит вовремя отскочил к двери, и не успел Николас подступить ближе, как он, громко смеясь, захлопнул дверь перед носом брата.

Николас снова уселся за стол и попытался углубиться в расчеты. Но перед глазами упорно вставала рыжеволосая женщина. Наверное, она подсмеивается над ним, довольная делом рук своих. Недаром Николас откуда-то знал, что если ей будет плохо, он непременно это почувствует.

Он подошел к окну, повернул защелку, открыл створку и выглянул в сад. И перед глазами неожиданно возникла очередная картина. Ночь. Совсем другой, незнакомый сад. Льет проливной дождь, и женщина зовет его. Он увидел огни, странные пурпурно-голубые огни на столбах. Увидел себя под дождем, гладко выбритого и в незнакомой одежде.