Рыцарь

Не успела Дуглесс спросить Николаса о кувшине, как тот, распахнув дверь, прошел внутрь одной из комнат.

— Ведьму я доставил! — услышала она голос Николаса. Ну, ладно, погоди! — ожесточилась Дуглесс, отвлекаясь от сосуда, и поспешила следом за Николасом. Комната — а вернее, зала, — в которую она вошла, была прекрасна: большая, потолки высокие, на стенах — еще более красивые дубовые панели, а над ними, прямо по штукатурке, нарисованы цветастые бабочки, птицы и всякие животные. Вся мебель в комнате, кушетка у окна и огромная кровать были приятно декорированы разбросанными подушками и свисающими сверху занавесями из блестящего шелка, по которому шла сплошная, выполненная золотой и серебряной нитью, яркая вышивка. Ценность всех предметов в комнате, начиная с кубков и сосудов для питья и кончая зеркалом и гребнями, было трудно даже приблизительно представить, так как все было изготовлено из золота или серебра и инкрустировано драгоценными каменьями. Вдобавок ко всему зала была наполнена дивным сиянием.

— Боже ты мой! — воскликнула потрясенная Дуглесс.

— Подведите-ка ее ко мне поближе! — раздался чей-то повелительный голос.

С трудом оторвав взгляд от убранства комнаты, Дуглесс посмотрела на кровать с четырьмя изукрашенными великолепной резьбой ножками. Там, за свисающими занавесями из пурпурного шелка, переливающегося цветами, вышитыми золотой нитью, на постели возлежала женщина в белой ночной рубашке, вышитой черным на отворотах и на гофрированном вороте. Вид у дамы был довольно строгий, а разрез глаз, насколько могла заметить Дуглесс, напоминал глаза Николаса.

— Пройдите сюда! — скомандовала женщина, и Дуглесс подошла к ней поближе.

Голос у женщины, несмотря на повелительный тон, был сдавленным и хриплым, как бывает при простуде.

Лишь приблизившись к кровати, Дуглесс увидела, что левая рука у женщины лежит на положенной поперек постели подушке и какой-то мужчина внушительного вида в длинном камзоле из черного бархата, склонившись над нею, пытается…

— Это что, пиявки? — в испуге вытаращив глаза, спросила Дуглесс.

На руке дамы, казалось, кишели черные червяки. Дуглесс не обратила внимания на то, какими взглядами обменялись леди Маргарет и ее сын.

— Мне сообщили, что вы — ведьма и способны высекать огонь из кончиков пальцев, — сказала дама.

— А это больно? — спросила в ответ Дуглесс, не в силах отвести взор от пиявок.

— Ну да, больно, — раздражаясь, ответила женщина. — Я желала бы посмотреть на эту огненную магию!

Отвращение, которое испытала Дуглесс при виде пиявок на руке женщины, заглушило в ней чувство страха из-за того, что ее считают ведьмой. Пройдя вперед, она поставила свою дорожную сумку на столик рядом с кроватью, небрежно отодвинув в сторону красивую серебряную шкатулочку с инкрустированной изумрудами крышкой.

— Вам не следует позволять этому мужчине проделывать такое с собой! — заявила она. — Насколько я могу судить по вашему голосу, у вас просто-напросто довольно сильная простуда. А голова у вас болит? Вы чихаете? Упадок сил ощущаете?

Уставившись на нее широко открытыми от удивления глазами, дама только кивнула в ответ.

— Так я и думала! — воскликнула Дуглесс и принялась рыться в своей сумке. — Если вы прикажете этому человеку снять с вас этих отвратительных существ, то я излечу вас от простуды! — сообщила она. — А, вот и они! Нашла! Таблетки от простуды! — радостно вскричала Дуглесс, вытаскивая упаковку из сумки.

— Но, мама, — заговорил Николас, выступая вперед, — вы же не можете…

— Уйди, Николас! — распорядилась леди Маргарет. — И вы тоже уходите! — добавила она, обращаясь к лекарю.

Мужчина собрал пиявок с руки леди Маргарет и засунул в обтянутую кожей коробочку.

— Вам нужно выпить стакан воды, — сказал он.

— Вина! — приказала леди Маргарет, и Николас подал ей высокий серебряный кубок с вином, инкрустированный грубовато обработанными драгоценными камнями.

Почувствовав необычность суматохи, происходившей в зале, Дуглесс внезапно осознала, насколько храброй женщиной является леди Маргарет. Или же глупой! — не могла не подумать она, — глупой, если решается принять лекарство от незнакомки. Вручая леди Маргарет таблетку от простуды, она сказала:

— Вот, проглотите, и минут через двадцать вы почувствуете ее действие!

— Мама! — начал было Николас, но леди Маргарет отмахнулась от него и проглотила таблетку.

— Если вы причините ей зло, то заплатите за это! — прошипел Николас на ухо Дуглесс, но она покорно снесла это. А что, если жительницам Англии эпохи Елизаветы противопоказаны таблетки от простуды и у леди Маргарет начнется от них аллергия? — встревожилась Дуглесс.

Она все так же покорно стояла на месте, с нее струилась вода, и она дрожала от холода. Мокрые волосы прилипли к голове, но никто и не подумал предложить ей полотенце! Было ощущение, будто все находившиеся в комнате прямо-таки дыхание затаили, взирая на леди Маргарет, распростершуюся на вышитых подушках. Дуглесс нервно переминалась с ноги на ногу и только тут заметила, что в комнате за прикроватными занавесями находится еще кто-то. Она смогла разглядеть лишь, что это женщина в длинной юбке, затянутая в тесный корсаж.

Дуглесс кашлянула, и стоявший у постели Николас бросил на нее быстрый взгляд.

Должно быть, это были самые продолжительные в жизни Дуглесс двадцать минут, пока она, замерзшая и издерганная, стояла там в ожидании, когда таблетка начнет оказывать действие. Но когда она наконец-то подействовала, все произошло стремительно: пазухи носа у леди Маргарет очистились, и у нее пропало то жуткое ощущение удушья, которое бывает при простуде.

Выпрямившись, леди Маргарет уселась в постели и с нескрываемым удивлением произнесла:

— Я поправилась!

— Еще не вполне! — отозвалась Дуглесс. — Таблетки просто избавляют от симптомов. Вам нужно еще оставаться в посте-ми и побольше пить — апельсиновый сок… или что там еще у вас есть.

Женщина, находившаяся за спиной у Дуглесс, вышла из тени, поспешно приблизилась к леди Маргарет и, склонясь над нею, принялась поправлять покрывала.

— Повторяю вам, что я — в порядке! — вновь сказала леди Маргарет. — А вы, — воскликнула она, обращаясь к лекарю, — подите вон! — Тот, пятясь, выскочил из комнаты. — Ты же, Николас, — продолжала она сыпать распоряжениями, — забери ее, накорми, обсуши, дай ей одежду и завтра поутру приведи ко мне! И пораньше!

— Что, я? Я?! — недовольно переспросил Николас. — Я должен?!

— Ты ее отыскал, ты и несешь за нее ответственность! А теперь — ступайте оба! — скомандовала дама.

Николас глянул на Дуглесс и закусил верхнюю губу.

— Идем! — сказал он ей, и в голосе его отчетливо слышались гнев и отвращение.

Она пошла за ним, но в холле остановилась и сказала:

— Николас, нам нужно поговорить! Обернувшись к ней все с тем же выражением неудовольствия на лице, он ответил: