Рыцарь
Шрифт:
— Решайтесь, Фернандо.
— Вы… — Он поднял на меня взгляд. — Вы правду сказали, что его колдовство бессильно против вас?
Как малые дети… Небось, этот Фернандо на своем веку лишил жизни не одного человека. Счет мог идти на десятки. Но то — в бою. А скажешь такому «Бу!» и упомянешь про колдовство, и он безропотно, опустив руки, пойдет навстречу собственной смерти.
— Правду.
Он резко кивнул. Решился.
— Я с вами.
Мы еще о многом говорили с ним — описывать наш разговор во всех подробностях нет нужды. Когда мы с Жанной выехали из замка Фернандо и отправились обратно на север, я
— А говорила: ничего не получится… — решил поддразнить я Жанну.
— Я думала, — тихо сказала она, — что он будет закрыт, как и… как и те люди…
— А он не был?
— Фернандо не был заколдован, господин Андрэ. Совсем.
— Черт! А почему же тогда…
— Это были страх и отчаяние. Только отчаяние и страх…
— Ну и…
— Вы дали ему надежду, мой господин. И страх ушел сам собой. Я здесь ни при чем.
…Когда я во второй раз приехал в Сарагосу, Иосиф бар Ицхак встретил меня вместе с молодым человеком, который вполне мог оказаться его дальним родственником. Молодой человек по имени Рувим присутствовал и при нашем дальнейшем разговоре, выполняя роль молчаливого свидетеля. После передачи денег Иосиф наконец обратил на него мое внимание.
— Я хочу, чтобы Рувим поехал с вами, — промолвил он.
Я пожал плечами. Если эти люди хотят удостовериться, что их капиталовложения будут использованы именно на те цели, о которых мы договаривались, а не на какие-нибудь другие, то они имеют на это право. Мне было все равно, будет за мной кто-нибудь наблюдать или нет. Я не собирался никого обманывать.
Но все оказалось не совсем так, как я полагал.
— Рувим — замечательный архитектор и инженер, — сказал бар Ицхак. — Кроме того, Рувим весьма преуспел в изучении языков, особенно латыни и греческого. Он учился в Риме и Константинополе. Он прочитал много книг, описывающих военные машины римлян. Он будет вам полезен.
Я по-новому посмотрел на соплеменника Иосифа бар Ицхака. Судя по его ответному взгляду, поручение, данное бар Ицхаком, юношу не радовало совершенно. Но ему, похоже, не оставили выбора.
…По моему приказу Хайме Толстяк и его ребята потихоньку начали перебазироваться в земли барона Фернандо де Грасиане. Барон также вовсю вооружался. У кого-то из его соседей прибавится седых волос…
По возможности все это время я старался в землях графа Альфаро и близ них не светиться. На юг я отправился с последней партией наемников, солдатами Санчо из Вильябы. Октябрь подходил к концу. Кроны деревьев горели, как золото, и золотом же были усеяны лесные дороги, по которым продвигался отряд. Говорят, нормальные люди в это время уже не воюют.
Ерунда.
Благородные люди воюют тогда, когда оскорблена их честь. А наемники воюют тогда, когда им заплатят.
Диего Тольпенсьеро наконец осознал всю серьезность моей затеи. Хотя он и не верил в ее успешное осуществление, в стороне оставаться Диего уже не мог. Позволить, чтобы вызволением его родственницы занимался посторонний человек, а самому сидеть тихо и не высовываться, значило навеки запятнать свою репутацию клеймом труса. Скрипя зубами, Диего дал мне людей. Всего полторы дюжины. Но больше у него не было.
Возглавлял их, само собой, Эгвеньо. Уж с ним-то, несмотря на его дикий нрав, общий язык найти было куда проще, чем с его расчетливым папашей. Мы даже подружились.
Это было нетрудно. Но в отмороженности Эгвеньо немногим уступал Ги де Эльбену.Если я когда-нибудь вернусь в свое родное время, то спокойно смогу выступать дрессировщиком в цирке.
Глава девятая
…Человек по имени Мигель негромко стучит в дверь. Он долго ждет ответа. Не дождавшись, стучит еще раз. Он очень надеется на то, что сон его господина уже подошел к концу.
Но нет. Кажется, нет.
Мигель осторожно открывает дверь и входит в комнату. Как в логово льва.
И все же, несмотря на страх, Мигель искренне любит своего господина и предан ему всем сердцем.
Внутри комнаты все так же, как было, когда он заходил сюда последний раз. Мигель уже успел привыкнуть к отсутствию Раура, бешеной твари, готовой вцепиться в любого, кто смел чересчур приблизиться к хозяину замка. Теперь Раура нет. Но Альфаро это не беспокоит. Так, как не беспокоит и бегство франка. Ну… почти не беспокоит.
Мигель останавливается в двух шагах от кресла и склоняется в поклоне. Он знает, что сейчас это выражение покорности не имеет никакого смысла, но ничего не может с собой поделать. Сидящий в кресле человек его не видит. Его глаза полузакрыты, а разум и дух бродят где-то далеко… очень далеко.
— Дон… дон Альфаро! — сглотнув, зовет Мигель.
Никакого ответа. Мигель снова открывает рот, но закрывает его, не произнеся ни звука. Управляющий не решается прикоснуться к господину или окликнуть его погромче. У управляющего есть все основания для страха.
Мигель занял эту должность три месяца назад. Он прекрасно помнит, как кончил свои дни предыдущий управляющий, Энрике. Это был сухой старик, решительный и властный. И вот как-то Энрике, получив срочное сообщение, сразу же отправился в покои графа. Мигель в то время был его помощником.
Так же как и сейчас, граф спал. Если Мигелю не изменяет память, как раз в то время — то есть три месяца назад — граф стал проводить во сне целые дни. Он мог проспать несколько дней кряду. Его дыхание становилось замедленным, кожа — совсем бледной. Пребывая в этом состоянии, он не нуждался в пище и не мочился под себя. Никто не смел его беспокоить, и Раур охранял его сон.
Сообщение было очень срочным. Раур едва не загрыз их, когда они с Энрике пытались дозваться графа. Но от шума Альфаро так и не проснулся. Энрике очень беспокоился. Несколько человек капитана Ортоньо смогли удержать собаку, накинув на нее сеть. Энрике приблизился и потряс графа за плечо. Альфаро издал тихий стон, его веки дрогнули. Он начал приходить в себя. Медленно, очень медленно.
Когда он очнулся настолько, что смог понимать, что происходит вокруг, Энрике изложил суть дела, ради которого пришел. Альфаро слушал его очень внимательно. Без раздражения, без гнева.
Мигель вообще не может вспомнить случая, когда его господин гневался.
Когда Энрике закончил, Альфаро взглянул на Ортоньо. Пальцем указал капитану на своего управляющего:
— Убей его.
Ортоньо выполнил приказ без колебаний. Потому что знал: помедли он хотя бы мгновение, мертвецов сегодня будет двое.
Когда труп унесли, палец указал на Мигеля. Помощник управляющего содрогнулся, встретившись глазами со своим господином.
— Ты, — сказал Альфаро, — займешь место Энрике. Помни, как он кончил. Никогда не прерывай мой сон, если я не откликаюсь на свое имя. Никогда. Даже если камни начнут падать с неба.