Рыцари былого и грядущего. Том II

— Настоящих монахов из нас не получится ни сейчас, ни потом, как мне кажется, — обстоятельно начал Серёга. — Речь идёт скорее о том, чтобы жить по-монашески, подражать монахам, впрочем, в самом главном, то есть соблюдать монашеские обеты — целомудрие, нестяжание, послушание.

— Расшифруй.

— По-простому говоря — не спать с женщинами, не иметь ничего в частной собственности, вообще ничего не считать своим, и беспрекословно выполнять все распоряжения командира и духовника. Монаху в этом мире ничто не принадлежит, а главное — он сам себе не принадлежит, отрекается от собственной воли.

— Ну тут в общем нет ничего нереального, — чуть более уверенно заговорил Шерхан. — Своего-то я никогда ничего не имел — сначала в детдоме на всём казённом, потом всё что зарабатывал — отдавал в общак, и всё, что необходимо для жизни, получал из общака. Эта квартира, если честно, тоже не моя. Ну то есть она на меня оформлена, но куплена на общаковые деньги, и я не считаю её своей. Жениться никогда не собирался, честному арестанту нельзя иметь семью. С девочками. это дело. ну в общем это не моя тема. Мальчиками тоже не интересуюсь, так что не вздрагивайте. Послушание. Я очень зауважал Валидола, он так много для меня значит, что я готов выполнять всё, что он скажет, если, конечно, будет по силам, но он мудрый, ничего непосильного и не прикажет. Если всё это вместе взятое — подражание монашеству, то я готов монашествовать и даже очень этого хочу. Хороший путь. А ты, Ставров?

— Очень хочу стать таким, как Эмери. Мне трудно объяснить, чем была для меня встреча с ним. Словно в тёмной комнате свет включили. Оказалось, что в жизни столько всего ценного, о чём раньше и не догадывался. Только ничего не понятно. Я чувствовал, что по-прежнему жить уже не могу, потому и из армии уволился, но как жить дальше представлял довольно смутно, на что-то такое нормальное интуитивно пытался выйти. Уверен, что вас мне Бог послал. Сначала послал Эмери, а потом — вас. И отца Иоанна. Своего мне ничего не надо, жена от меня ушла, а другую искать я и не собирался — всё перегорело. А тут такое братство. У меня и вариантов нет.

— За себя могу то же сказать, — резюмировал Серёга. — Я когда в армии служил, познакомился с монахами Киево-Печерской Лавры. Такие удивительные, солнечные люди. Тогда ещё в монашество влюбился и хотел бы встать на этот путь, но чувствовал, что монастырь — не для меня. Когда писал диссертацию по тамплиерам, забродили мысли о том, чтобы создать некий аналог Ордена. Я уже сам себя начал идиотом считать. Ведь нет же людей, которые могли бы составить Орден. А тут вы. Мне кажется, Бог благословляет создание православного военно-монашеского Ордена.

— Но нас, таких ненормальных, только трое, — усомнился Ставров. — Остальным нашим ребятам эти мысли покажутся, мягко говоря, странными.

— А тут не стоит гнать коней, — уверенно продолжил Серёга. — Для начала трёх человек достаточно, да если нас и всегда будет только трое — не беда, это уже братство, а мир переворачивать мы не собираемся. Остальные парни будут у нас работать по найму за зарплату. Лишь бы не были атеистами, иноверцами и никакого криминала. Если кто-нибудь из них захочет встать на наш путь — примем, как соучредителей нашего предприятия, а нет, так пусть и дальше за зарплату работают. Если же захотят войти в наш круг, в круг хозяев предприятия, тогда останутся и без зарплаты. «Орден обещает вам хлеб, воду, бедную одежду и множество страданий».

— Это ты сам такой садизм придумал? — весело улыбнулся Ставров.

— Нет, это из устава Ордена Христа и Храма. Братья, это надо чётко осознать — если мы создаём братство тамплиерского типа, значит, ни один из нас не будет иметь даже зарплаты, всё необходимое для жизни получая от предприятия, и это необходимое должно составлять аскетический минимум.

— Да без базара, Серёга, договорились уже, выкладывай дальше, что это будет за предприятие, — поторопил Шерхан.

— Я долго искал организационно-правовую форму, оптимальную для нашего замысла. Вы знаете, что советский бизнес периода перезрелой перестройки протекал в форме кооперативов. А сейчас разрешили частную собственность, можно создать ТОО — товарищество с ограниченной ответственностью, АООТ — акционерное общество открытого типа, АОЗТ — акционерное общество закрытого типа, ИЧП — индивидуальное частное предприятие. Все эти типы предприятий основаны уже не на кооперативной, а на частной собственности. Разумеется, все кооператоры резко бросились переделываться в частников.

— Я легальным бизнесом никогда не занимался, поясни, в чём тут кайф для кооператоров? — попросил Шерхан.

— Кооперативная собственность — коллективная. Объединились, скажем, несколько человек для того, чтобы вместе делать деньги. И все деньги, которые они заработали, всё имущество, которое они приобрели, ни одному из них юридически не принадлежит, а принадлежит кооперативу. Конечно, при желании всем этим можно пользоваться, как своим, там есть куча всяких увёрток, но если создать ТОО, то и увёрток никаких не надо. Это уже конкретно ваше — частная собственность, которой любой собственник может распоряжаться. Вообще-то, кооперативная собственность — лукавое и несколько подловатое советское изобретение. Покупаешь, например, кооперативную квартиру или вступаешь в гаражный кооператив и строишь гараж на свои личные деньги, а в итоге ни квартира, ни гараж тебе не принадлежат, хотя ты оплатил полную их стоимость. Они принадлежат кооперативу, ты даже продать их не можешь за сколько хочешь, можешь только сдать кооперативу и получить компенсацию — уж сколько дадут. Разумеется, любому бизнесмену удобнее всем, что он купил на свои деньги, и распоряжается, как своим. Сейчас это можно. Если действуешь в одиночку, создал ИЧП — там один учредитель. Собственность ИЧП и собственность его учредителя — не одно и то же, но по сути всё что принадлежит предприятию, принадлежит лично тебе. Если несколько человек объединяются, чтобы вместе заниматься бизнесом, они создают ТОО. Вносят доли в уставной капитал и затем владеют имуществом товарищества пропорционально доле в уставном капитале. Из ТОО любой учредитель может в любой момент выйти, забрав долю в имуществе и в уставном капитале. В акционерном обществе доля каждого участника обозначена ещё более отчётливо — через акции, которыми он владеет. Можно в любой момент продать акции либо часть акций и сделать это куда проще, чем истребовать выделения доли в ТОО.

— Это, очевидно, очень полезная информация, — пожал плечами Ставров, — но пока непонятно, зачем нам это знать.

— А мы как обет нестяжания соблюдать будем? Гражданское законодательство не учитывает необходимость в ряде случаев соблюдать нормы церковного канонического права. Эти две правовых системы никак не приспособлены друг к другу. Мы живём в светском государстве, это вам не православная Российская империя, где власть приспосабливала гражданское законодательство к церковному. А нам и в православной империи не было бы легче, потому что мы не есть структура церковная. Если бы мы принадлежали к Церкви — было бы проще. Ушёл монах в монастырь и ничем не владеет, всем владеет сам монастырь, а уж на каких правах и в каких формах монастырь владеет своим имуществом, это вопрос, который давным-давно порешали между собой митрополиты и министры — им виднее, а монах спокоен. За нас же Церковь ничего не решит, потому что юридически мы церковной структурой не являемся. Мы считаем свою организацию религиозной, но ни Церковь, ни государство нас в качестве таковой не признают. Итак, перед нами вопрос, на который кроме нас никто не ответит: какая организационно-правовая форма позволит нам соблюдать обет нестяжания?

— Не думал, что всё так сложно, — развёл руками Шерхан, — хорошо, что ты в этих вопросах пендришь. Ладно, говори, какой расклад.

— Расклад такой. ИЧП отметаем сразу, потому что там один учредитель, а нас уже трое. Если создать АООТ или АОЗТ — каждый из нас будет владеть пакетом акций предприятия. Пакет акций есть собственность. Это прямое нарушение обета нестяжания. С ТОО всё сложнее. Я сначала думал, что ТОО и надо создать. Ведь никто из нас лично ничем не будет владеть, всем имуществом, которое мы приобретём, будет владеть товарищество, как юридическое лицо. Но потом понял, что это лукавство. Каждый из нас будет совладельцем ТОО, то есть владельцем части его имущества. Скажем, купили мы на предприятие три машины. Я могу кивнуть на них и сказать, что они не мои, они принадлежат предприятию. Но ведь на самом-то деле одна из этих тачек фактически — моя. Будучи владельцем третьей доли в предприятии, я в любой момент могу потребовать выделения доли и забрать одну из машин себе.

— А разве мы не доверяем друг другу?

— Конечно, доверяем, но речь совершенно не об этом. Настоящий монах на самом деле не должен ничем владеть, не должен иметь никакой собственности. Нам хорошо бы избежать даже намёка на то, что кому-то из нас что-либо принадлежит. Нам лично не должна принадлежать даже одежда, в которой мы будем ходить. Всё должно принадлежать Ордену и только Ордену. Однако, вы понимаете, что мы не можем зарегистрировать Орден.

— Что ты предлагаешь?