Рыцари былого и грядущего. Том II

После исповеди и причастия Кирилл светился от счастья, но опять же молчал. Ещё через некоторое время он попросил подробнее рассказать ему о братстве и, на сей раз, уже не раздумывая, сказал: «Я хочу стать одним из вас. Примете?». Приняли.

* * *

Отступное для Квадрата собрали за три месяца, вышла весьма приличная сумма, которой вор был вполне доволен и вопросов к Шерхану больше не имел. Другие воры и авторитеты так же порешили на сходняке оставить Шерхана в покое. Он явно не был ни для кого опасен и его соскок никак не разрушал раскладов воровской жизни, при этом всем было понятно, что отнять у Шерхана площадь можно только через море крови — одно другого не стоило.

Изредка на площадь наезжали спортсмены-беспредельщики, не признававшие, да и не знавшие никаких договорённостей. Беспредельщиков приводили в чувство очень жёстко, ломая руки и ноги — иначе тут было никак.

Ещё через месяц предприятие «Пересвет» было зарегистрировано и лицензия на охранную деятельность получена. Со всеми коммерсами на площади заключили нормальные правильные договора на оказание охранных услуг. Суммы в договорах ставили не маленькие, но они были в два раза меньше бандитской дани. Коммерсы были счастливы. Охрана, предоставляемая предприятием «Пересвет», была реальной и эффективной, в отличие от бандитской крыши, которая давала, порою, лишь иллюзию безопасности. Некоторые плутоватые коммерсы время от времени пытались обжулить предприятие, ссылаясь на финансовые трудности, задержать оплату, а то и вовсе не заплатить. Они раскумекали, что теперь имеют дело не с бандитами, то есть не с хозяевами, а с охранниками, то есть с наёмной рабочей силой, с партнёрами, а какой же коммерс не пытается время от времени обмануть партнёров? С такими плутами тоже разбирались довольно жёстко, но жестокости тут уже не требовалось. Просто приходили к концу рабочего дня, всем заламывали руки и брали из выручки сумму долга — ни на копейку больше, при этом тут же оформляли все финансовые документы о том, что задолженность погашена. А иногда, зная, что у некоторых коммерсов вполне реальные трудности, входили в положение, соглашались подождать с оплатой и ни разу на этом не прогорели.

Деньги полноводной рекой хлынули на счета предприятия «Пересвет». Миллионы, которые бандиты пропивали по кабакам, тратили на шикарных девочек и дорогие иномарки, распыляли на Канарах и Багамах, у «Пересвета» ровным и всё более толстым слоем оседали на счетах. На себя они почти ничего не тратили, жили как аскеты, ездили на старенькой «Ниве». Вскоре без напряжения купили трёхкомнатную квартиру, куда и переехали вчетвером. Приобрели минимум мебели — кровати, столы, шкафы — всё очень добротное, но безо всякого шика. Стали жить в двух комнатах по двое. Третья комната тоже недолго пустовала.

Перед наёмными работниками «Пересвета», которые не входили в братство, они свой образ жизни никогда на пропагандировали, да и вообще не распространялись о том, как живут, хотя и не скрывали ничего. Иногда у некоторых охранников возникали вопросы — легенды-то ходили о том, что хозяева предприятия живут не вполне обычно. От праздного любопытства отмахивались, на проявление живой заинтересованности отвечали подробно. Так они вызвали у некоторых парней желание жить такой же жизнью, подчиняясь железной военно-монашеской дисциплине, не имея никакой собственности и даже зарплаты, но, вместе с тем, никогда не испытывая ни малейших материальных затруднений — братство гарантировало всё необходимое для жизни в пределах аскетического минимума. Теперь все знали — стать в этом предприятии одним их хозяев, значит стать навсегда нищим, и более того — полностью отказаться от личной жизни, да и от личной воли тоже, принимая приказы командира и благословения священника, как проявление высшей воли.

И всё-таки желающие жить такой жизнью появлялись регулярно — один, второй, третий. Что же привлекало молодых мужчин в братство? Почему эта жизнь, на первый взгляд совершенно невыносимая, так их манила? На этот вопрос ни Ставров, ни Шерхан не могли бы ответить исчерпывающе, да, пожалуй, и великий теоретик Серёга затруднился бы с формулировками. А дело, наверное было в том, что душа мужчины требует романтики, а романтика мужской души строится на преодолении препятствий. Настоящего мужчину всегда тянет к трудностям, к лишениям, потому что, только совершая невозможное, мужчина утверждает своё право считать себя таковым. А если Бог подарил мужчине веру, его уже не потянет к покорению Северного полюса или Эвереста, потому что душа, познавшая Христа, а значит — обретшая смысл и цель существования, становится совершенно чужда какой бы то ни было бессмыслицы. Но мужчине мало сказать — борись со своими грехами — это теперь твоя война. Бороться с грехами — само собой, но что делать, если он чувствует себя созданным для внешней активности? Мужчина по природе своей защитник, тем более, если он — христианин. При этом каждый свободный мужчина должен иметь право на оружие, потому что без этого права ему, порою, затруднительно выполнять свою главную обязанность — быть защитником. Монахи — самые ревностные христиане, но ревностные христиане, если они мужчины, должны быть лучшими защитниками, а не беспомощными людьми, которых самих надо защищать, в чём они уже уподоблялись бы женщинам. Мужчине можно долго рассказывать, что главная сила — внутренняя, духовная. Он охотно согласится, но при этом будет считать, что неплохо бы эту внутреннюю силу подкрепить так же и внешней, вооружённой силой — хуже-то не будет. И даже отказ от применения вооружённой силы, даже готовность безропотно страдать, должны вытекать из обладания этой силой. Невозможно отказаться от сопротивления, если ты к сопротивлению и не способен. Прокачай сначала мускулы, а потом — никого не бей, а иначе ты просто будешь прикрывать христианством свою дистрофию.

Так что же давало братство «Пересвет»? Возможность сочетать духовные идеалы христианства с чисто мужским образом жизни, монашеский аскетизм с аскетизмом военным. Братство давало возможность стать настоящим христианином, не теряя мужского лица, сложить воедино чисто христианскую жертвенность и право на оружие. Этот идеал, воплощённый в своё время тамплиерами, заставляет трепетать от восторга душу мужчины, если он идеалист.

Но не многим, особенно в наше развращённое комфортом время, по силам воплотить в своей судьбе тамплиерский идеал. Хозяева «Пересвета» это прекрасно понимали, проявляя естественное недоверие к возвышенным порывам тех, кто заявил о своём желании вступить в братство русских тамплиеров. Первая их четвёрка сложилась естественно и органично, а вот следующих принимали уже с годичным испытательным сроком. Кандидаты были в братстве чем-то вроде послушников, вели тот же образ жизни, что и братья, но не обладали правом голоса и по отношению к предприятию оставались вольнонаёмной рабочей силой.

Постепенно число братьев вместе с послушниками дошло до девяти и на этой цифре странным образом зафиксировалось. Они совершенно не пытались подогнать свою численность под первую тамплиерскую девятку, но так уж вышло. Так Бог благословил. Жить продолжали по двое в комнате, по-тамплиерски, прикупив ещё одну квартиру, двухкомнатную, на той же лестничной площадке.

Теперь вся девятка, едва ли не строем, ходила по воскресениям в храм. Выбрали маленькую церквушку в тихом московском переулке. Регулярно исповедовались и причащались, но вне исповеди к батюшке не подходили и о своём братстве ничего ему не рассказывали. Не потому что не доверяли священнику или что-то скрывали от него, а просто не видели необходимости грузить батюшку лишней информацией. Исповедь — дело индивидуальное, там каждый говорит о своих грехах, а не о том, где и на каких условиях работает. А если мужчина живёт целомудренно и нестяжательно, это, вроде, не повод для покаяния.

Духовником братства считали отца Иоанна, которого за глаза по-прежнему с лёгкой руки Шерхана именовали Валидолом. (Самого Шерхана тоже редко называли по имени). К Валидолу ездили иногда по одному, иногда по двое-трое, но каждый говорил с ним наедине, потому что говорил о личном. Вопросы, связанные с братством, батюшка обсуждал только с лидером — Ставровым, причём, тоже только наедине. Отец Иоанн по-прежнему избегал считать и называть себя духовником братства, и на предложение затвердить его в этой роли отвечал уклончиво: «Что вы хотите, ребята? Я всегда готов побеседовать с любым из вас, может, что и дельное посоветую. Если кто-то видит во мне духовника, так ведь я же не запрещаю. Да и не могу я кому-то запретить видеть во мне кого-то, а вы прямо готовы назначить меня на должность. И должность такую важную предлагаете — духовник целого братства. Не по чину это убогому иерею».

Ставрову сначала очень не нравилась эта позиция батюшки, ему казалось, что Валидол виляет и выкручивается, как политик перед избирателем, но потом командир начал что-то понимать. Отец Иоанн ещё не считает их родившимися, не знает по какому пути пойдёт эта группа вооружённых мужиков, и не хочет связывать ни их, ни себя какими-либо взаимными обещаниями, не хочет до времени даже намёка на превращение их братства в структуру церковную, и не потому что не верит в них, а потому что не хочет создавать им лишних проблем. Пока их братство есть охранное предприятие «Пересвет» — ни у кого нет вопросов. Но если это военно-монашеский Орден, духовное руководство которым осуществляет священник — раздавят сразу же и не задумываясь. Пусть уж лучше пока всё идёт, как идёт.

А дела «Пересвета», во всяком случае — финансовые, шли очень даже не плохо. Им не надо было искать заказы, их нельзя было кинуть и не заплатить, они не распределяли прибыль меж собой, а на личное потребление тратили столько, что даже нищие пенсионеры не позавидовали бы — деньги полностью оставались на счету предприятия, и предприятие теперь могло позволить себе очень многое. Купив две квартиры, они вскоре приобрели офис и пару крепких джипов. Спортзал для тренировок сначала арендовали, а потом выкупили в собственность предприятия. Пошили добротную полувоенную форму, закупили небольшую партию прекрасного стрелкового оружия. По настоянию Серёги, начали формировать библиотеку, где преобладали книги православные и исторические. Библиотеку они сделали доступной всем работникам предприятия. Нельзя сказать, что за книгами тут же выстроилась очередь, но наведывались сюда постоянно, то один, то другой охранник, а для членов братства Серёга даже составил списки литературы, обязательной для прочтения, да потом ещё и покрикивал, если видел, что кто-то из братьев подолгу не берёт книги в руки: «Я из вас библиофилов делать не собираюсь, диссертацию тут никому защищать не придётся, но элементарными сведениями из всемирной и русской истории каждый из вас обязан владеть, потому что иначе мы — не братство, а сброд. Мы не можем позволить себе быть тупыми и ограниченными солдафонами». Серёгино право делать такие внушения никто сомнению не подвергал.

Потом Серёга решил прочитать цикл лекций по истории Ордена Христа и Храма. Собравшиеся в спортзале охранники слушали его на удивление внимательно. Потом засыпали вопросами. В тамплиеров влюбились все. Были, конечно, среди охранников такие, которые не могли влюбиться в тамплиеров, но они поувольнялись ещё задолго до лекций — им в «Пересвете» атмосфера не понравилась. Остались только ребята хотя бы в некоторой степени религиозные и способные радоваться не только повышению зарплаты. После лекций на серёгино место обычно выходил Ставров и говорил: «А сейчас будем закреплять полученную информацию. Занятие по рукопашному бою». Из зала убирали стулья, расстилали маты и колотили друг друга до полного изнеможения.