Рыцари, закованные в сталь

Что касается двух молодых леди, то он часто видел их, а порой, даже в присутствии самого графа, обменивался с ними несколькими словами, и лорд Хаус не запрещал этого.

К леди Энн он чувствовал дружеское почтение, какое юноша питает к девушке, старшей по возрасту. Что же касается леди Элис, уже вошедшей в пору ранней женственности, то в глубине сердца он решил стать когда-нибудь ее истинным рыцарем, таким же верным, каким он был в те дни, когда рискуя головой, перелезал через стену сада.

Телесно он уже сложился как мужчина, а мыслями и сердцем стремительно приближался к мужественности, ибо, как было сказано выше, мужчины тех времен созревали быстрее. От юношеской угловатости и нескладности не осталось и следа, любо было смотреть на высокую, развитую фигуру. Его лицо еще сохраняло отроческую округлость, но на щеках, подбородке и губах курчавилась молодая растительность — мягкие, пшеничного цвета усы и бородка. Взгляд голубоватых глаз был быстрым и острым, как у сокола, а в движениях рук, широких плеч и корпуса ощущалась скрытая сила, готовая к мгновенному действию.

И неудивительно, что он все больше занимал мысли юной леди Элис.

Таковы были перемены, которые принесли три минувших года. И с этого рубежа действительно начинается история его зрелости.

Быть может, за всю историю замка Дельвен, даже сейчас, в пору гордого возвышения дома Бьюмонтов, самые знаменательные события пришлись на раннюю осень 1411, когда граф Хаус принимал короля Генриха IV. Король в то время совершал путешествие по некоторым центральным графствам в сопровождении графа Вермуа. Этот граф был секретным эмиссаром партии дофина [13] во Франции, которая в то время яростно соперничала с герцогом Бургундским, и прибыл в Англию, чтобы обеспечить поддержку своему французскому господину.

13

Наследник французского престола, на обладание которым претендовали и герцоги Бургундские.

Не первый раз королевские особы посещали Дельвен. Когда-то, во времена графа Роберта, король Эдуард II провел в замке неделю, во время Шотландских войн. Но в то время замок был всего-навсего военным постом, который король только так и использовал. Теперь же Бьюмонты находились на вершине своего могущества, и к предстоящему королевскому визиту готовились с таким размахом и пышностью, о которых граф Роберт, а, может быть, и сам король Эдуард, не могли и мечтать.

Вот уже несколько недель во всем Дельвене кипела бурная деятельность. Все обитатели замка носились туда-сюда; и каждый день почти ежечасно прибывали обозы, груженные тюками и ящиками. С утра до вечера слышалось постукивание мастерков каменщиков. Вверх и вниз по лестницам и лесам, заслонившим фасад большого северного зала, сновали подносчики кирпичей и раствора. Внутри этой части здания стоял беспрерывный грохот, стук, скрежет. Северный зал готовили для размещения короля и его двора, а Зал святого Джорджа (так называлась старая часть этого здания) был отведен для графа де Вермуа и его свиты. Большой северный зал был сильно изменен и перестроен, вдоль южной торцевой стены появилась красивая, резного дерева галерея для придворных дам, которые должны были присутствовать на церемониях. В стене прорубили два дополнительных окна, а большая анфилада теперь заканчивалась перед королевскими апартаментами. В спальне к стене была пристроена кровать резного дерева с серебряными инкрустациями, над которой нависали шелка балдахина, а вокруг ложа была воздвигнута огромная ширма из деревянных панелей; стены были украшены богатыми гобеленами итальянской и фламандской работы; подушки из бархата и шелка лежали на скамьях и стульях. Пол зала был покрыт тростниковыми циновками, волокна которых создавали разнообразные цветные узоры; а в смежных покоях холодные камни пола были устланы мягкими коврами.

Съехались все члены семейства, все приближенные, бароны и рыцари. Замок казался переполненным; даже спальня оруженосцев была использована для размещения дворян попроще.

И вот наконец, в разгар всех этих сумасшедших сборов наступил день, когда должен был прибыть король. Днем раньше прискакал курьер с вестью, что король остановился на ночь в Донастерском аббатстве и на следующий день прибудет в Дельвен.

Тем утром, когда Майлз едва успел построить пажей и оруженосцев и со списком в руках собирался объявить наряд на службу: кому — в апартаменты, кому — в свиту, один из джентльменов лорда Джорджа пришел с приказом, предписывающим Майлзу немедленно явиться в покои молодых дворян. Майлз торопливо перепоручил свои обязанности Гаскойну и Уилксу и поспешил к своему патрону. Он нашел лорда Джорджа в передней, три джентльмена-оруженосца облачали его в великолепные миланские латы. Он приветствовал Майлза кивком и улыбкой.

— Послушай, — сказал он, — сегодня утром я говорил о тебе с графом и, надеюсь, могу тебя порадовать. Как ты смотришь на то, чтобы присоединиться к моей свите в качестве личного оруженосца?

Майлз покраснел до корней волос.

— О, сэр! — радостно воскликнул он. — Если вы сочтете меня пригодным, это будет для меня наивысшей честью! Но хватит ли мне ловкости для этого?

Лорд Джордж рассмеялся.

— Тебя так сильно радует столь незначительная роль, — сказал он. — Что же касается твоих сомнений, то это у тебя от излишней только скромности. Ловкости тебе не занимать, Майлз. Но не это главное. Я выбрал тебя на сегодня моим конюшим, так что поторопись и надень доспехи, а потом снова приходи сюда, Холлингвуд выдаст тебе турнирный шлем и плащ моих цветов с гербами.

Когда Майлз откланялся и покинул патрона, он словно на крыльях пересек двор и ворвался в оружейную за Гаскойном, которого застал здесь за разговором с двумя бакалаврами.

— Что ты думаешь, Френсис? — воскликнул он в радостном возбуждении. — Сегодня мне оказана такая честь, на которую я никогда не смел и надеяться. Из всех своих приближенных сэр Джордж выбрал меня своим конюшим для встречи короля. Пойдем, поможешь мне надеть доспехи! Ты не рад за меня, Френсис?

— Очень рад! — воскликнул преданный Гаскойн. — Не меньше, чем если бы я сам удостоился этого!

И Гаскойн не кривил душой.

Пять минут спустя Майлз уже возился со своим вооружением в маленькой комнатке в конце казармы, где недавно выгородили помещение для старшего бакалавра.

— Ты только подумай, — сказал Френсис, стоя на коленях и привязывая щитки на голени своего друга, — он выбрал тебя из всех рыцарей и джентльменов!

— Да, — ответил Майлз. — Я и сам удивляюсь такой чести. Просто чудо какое-то.

— Нет, — ответил Гаскойн, — в этом нет чуда, и я хорошо знаю, почему он выбрал тебя. Ведь он видит, как, впрочем, и все мы, что ты самый сильный, больше всех искушен в боевом искусстве и лучше всех в замке управляешься с конем.

Майлз засмеялся.

— Уж не шутишь ли ты надо мной? — сказал Майлз. — Смотри, Френсис, получишь по голове рукояткой вот этого кинжала. Но скажи мне, ты слышал, кто скачет с милордом?

— Да, слышал, Уилкс говорил, что сэр Джемс Ли.

— Рад слышать это, — сказал Майлз. — Он покажет мне, что делать и как себя держать. Мне страшно подумать, что я допущу какую-нибудь оплошность, и лорд Джордж уже никогда больше не возьмет меня с собой. Только бы не осрамиться.

— Ничего не бойся, — сказал Гаскойн, — ты справишься.

И вот наконец граф, лорд Джордж и вся их свита могли отправляться в путь. Лошади нетерпеливо били копытами, прозвучал рожок, и весь блещущий парадными доспехами отряд рванулся вперед, нарушая туманную тишину раннего утра. Тусклое осеннее солнце мягкими отблесками играло на полированных шлемах и щитах, искрами рассыпалось на острых гранях оружия. Сердце Майлза трепетало от радости, и он полной грудью вдыхал сладкий запах прелой листвы и вольного простора. Сэр Джемс Ли, который в этот день исполнял обязанности конюшего графа, скакал немного в стороне, и суровая невозмутимость старого воина в сравнении с едва справляемым восторгом его молодого воспитанника создавала разительный контраст, достойный кисти живописца.

Во главе отряда рука об руку скакали граф и его брат лорд Джордж, с ног до головы облаченные в миланские латы, их кирасы были прикрыты бархатными плащами с вышитыми серебряной нитью гербами рода Бьюмонтов.

На шее у графа сверкало ожерелье, с которого свисал украшенный драгоценными камнями орден Святого Георга, на голове был легкий шлем с забралом, украшенный насечкой и охваченный черным и желтым бархатом, усыпанным бриллиантами.

Лорд Джордж роскошью и продуманностью своего облачения мало чем отличался от брата. Позади двух господ и их конюших в строгом уставном порядке скакали рыцари, джентльмены, эсквайры, тяжело вооруженные всадники — числом около двухсот пятидесяти — с копьями и пиками наперевес, с черно-желтыми знаменами и вымпелами, развевающимися на сентябрьском ветру.