Рыночная цена счастья

Здесь этого добра навалом, девать некуда, хоть пруд ими пруди, хоть на улицу выбрасывай – все равно ведь пропадет. А так, глядишь и пригодится! Все в дело пойдет! Может, кто когда и спасибо скажет.

Короче, жить здесь, в Иркутске, можно было. И очень даже неплохо, когда есть под твоим боком чуть ли не собственная воинская часть с ее солидным и мало контролируе-мым материальным имуществом, которым можешь пользоваться, как своим собственным И ничего плохого Олег о своем детстве и юношестве в Иркутске-2 сказать не мог. Даже, если бы и захотел. Ведь Олег с братом никаких особых трудностей или неудобств с пита-нием никогда не испытывали. Да и не замечали ничего.. Хотя в городе, как и во всей стра-не магазины продовольственные магазины стояли пустые или полупустые. И купить в го-роде мясо, колбасу, сыр и тому подобные продукты было практически невозможно. А им, в принципе, и покупать-то ничего не нужно было. В доме всегда было все. Ну – поч-ти, почти все. Кроме, может быть, хлеба, да сахара. Их приходилось покупать. .. И. Олегу нравился Иркутск-2. Он считал себя настоящим сибиряком, хотя и родил-ся далеко от Иркутска. Ведь отец его был военным, и их семья долго колесил по стране. А. в Иркутск-2 они приехали, когда Олег уже учился в четвертом классе. И приехали они с

Дальнего Востока, из под Хабаровска.. Но все равно, Олег всегда считал себя ко-ренным сибиряком и вполне искренне гордился тем, что его детство и юношество про-шло в таком неповторимо прекрасном крае его Великой страны Советов – в Сибири…

А что касается домашних обязанностей или домашней работы летом в огороде или на земельном участке – так это ерунда, выведенного яйца не стоит. До обеда они с братом все спокойно успевали сделать. А потом, конечно же – Ангара! Ангара! Ангара! Ангара! Великая

Сибирская река, быстроногая недотрога-красавица с удивительно чистой и вкус-ной, но холодной до лютости водой.

Но если мальчишка пришел на речку, то что он, в первую очередь станет здесь де-лать? Конечно же – купаться! И здесь совершенно не имеют никакого значения никакие внешние обстоятельства, ни погода, ни температура воды в реке, ни даже международное положения в странах капитала. То есть – ни что! И еще раз – ни что! Говорите, сколько хо-тите о том, что купаться сейчас нельзя, что вода в Ангаре холодная, что погода не ахти, что лучше и полезнее всего сейчас полежать на берегу и в воду не лезть – все бесполезно! Убедить мальчишек в нецелесообразности купания – невозможно! Поэтому лучше замол-чать, отойти в сторону. И – не мешать. Пусть делают то, что в их возрасте и надо делать. А в их возрасте самое главное в жизни – это само утверждаться, совершать безрассудные и даже безумные поступки. Поэтому, ну их, этих занудливых взрослых куда-нибудь по-дальше! А самому сейчас лучше всего сейчас разбежаться – и-и-и бу-у-ултых-х в воду!. Так, чтобы брызги – до небес! И сразу же – назад! Потому что словно в кипяток нырнул. Вода прямо обжигает кожу.

И ты тут же выскакиваешь из речки на берег, как ошпарен-ный!

Выскакиваешь с широко распахнутым ртом и выпученными от жути глазами, с красной до пунцовости кожей. И стоишь потом на берегу, весь в шоке, в ужасе, судо-рожно хватая воздух раскрытым ртом и совершенно не слушающимися губами, но гор-дый, счастливый и довольный собой до невозможности.

И так целый день. То – в воду; то из воды назад, на сушу, как ошпаренный. И с каждым разом – в воде все дольше и дольше, а на берегу – все меньше и меньше. Да и са-ма вода уже не кажется такой невероятно холодной и можно уже спокойно заходить в ре-ку подальше от берега, в самую глубь, по пояс, а то и по грудь в воду. А здесь, стоит толь-ко поджать под себя ноги или лечь на спину, как разом замелькают перед глазами несу-щиеся куда-то мимо тебя берега Ангары с редкими пучками сочной, ярко зеленой травы на нежнейшем, белом, кварцевом песке и группами ребятишек, лежащих на нем, стрем-глав понесутся куда-то облака на голубом, преголубом, по сибирскому ясном небе; и ты не успеешь и глазом моргнуть, как очутишься черт те знает где от того места, где разделся с ребятами и оставил свою немудреную одежду. А здесь уже и берег совершенно другой – высокий, крутой, обрывистый, и дно – неровное, каменистое, с ямами, перекатами, пере-падами, и выбираться здесь из воды неудобно, да и не так уж и безопасно. Но тебе на все эти мелкие неудобства жизни абсолютнейшее наплевать. Ведь ты молод, полон сил и здо-ровья. Тебе хорошо, весело и у тебя впереди еще целая жизнь, громадная, прегромадная и, конечно же, самая интересная на свете.

Ну, а если подняться немного вверх по Ангаре, километра так на три или четыре. А, может, и больше. Кто их считал тогда, эти самые километры?! Кто?! Ведь любому мальчишке, когда ему только 10-12 лет, и который живет почти что на природе, в каком-нибудь полу городе, полу поселке и полу селе сразу, сто самых длинных верст на свет аб-солютнейше не круг. Конечно же – не круг! Так что, если подняться немного вверх по Ан-гаре, то сразу же попадаешь в настоящий рай. Ну, пусть не в самый рай, пусть в подобие рая или в его преддверие, в этакий райский всего лишь уголок. Но все равно,, попадаешь в чудное, пре чудное место. Здесь Ангара упирается в большой горный массив на правом берегу, огибает его и делает крутой поворот, отчего на левом,

Иркутском берегу образо-вался когда-то большой пологий залив, что-то наподобие морской лагуны с галечным дном, почти стоячей, а потому теплой, чистой водой, Залив или лагуна переходят в гряду небольших песчаных островов, густо заросших тальником и почти пересекающих

Ангару. Острова продолжаются на следующем берегу Ангары, но в еще большем количестве. И здесь же между сопками пробегает приток

Ангары, небольшая, извилистая, но довольно полноводная речушка

Усть-Кут, образовывающая в месте своего впадения обширнейшую и очень разветвленную дельту с бесчисленным количеством небольших островков.

Дельта Усть-Кута была просто переполнена рыбой и всевозможной водоплавающей птицей: утка-ми, чирками, селезнями, гусями, цаплями и бог его знает еще какими, живущими и пре-красно выживающими в суровых Сибирских краях..

Здесь можно было часами стоять по колено в воде или же бродить по галечному дну, наблюдая за шустрыми мальками рыб, шныряющими между ног и мягко щекочущи-ми губами вытянутых вперед мордочками пальцы. А если нагнуться, запустить руки в во-ду и попытаться перевернуть несколько крупных камней гальки, то под некоторыми из них можно было найти зеленовато коричневых рыбешек величиной с ладонь. У них была странная, будто приплюснутая сверху большая голова с широкими, бахромистыми жабра-ми по бокам и маленьким, круглым, с постоянно шевелящимися, будто говорящими что-то губами, ртом. Местные жители называли их "широколобками" и добавляли в в уху для придания бульону жирности и специфического, горьковато пряного привкуса, так цени-мого местными жителями. Ребятишки ловили их руками и жарили, точнее пекли на кост-ре, нанизав рыбки на прутик. С куском черного хлеба или Иркутского калача, густо посы-панного солью, да еще с листьями черемши или перьями дикого чеснока да еще с лукови-цами сочной "саранки", в изобилии растущими на заливных лугах Ангары – это была еда высшего класса! И трудно было найти для местных мальчишек что-либо более вкусное и желанное, чем эта немудреная природная трапеза на берегу красавицы Ангары. Да никто из них тогда ничего подобного и не искал. И не пытался даже. Ведь никто из них тогда с собой на речку никаких таких разносолов не брал. Во первых – не было. Во вторых – в го-лову даже не приходило. Даже если и было дома что.. А не приходило потому, что не бы-ло в том никакой надобности. Никто из них друг перед другом ничем таким этаким, оли-цетворяющим домашний достаток, никогда не хвастался. И не пытался даже. Не принято было. Считалось верхом неприличия…"Таких" местное мальчишеское общество в свой круг общения не принимало.

Брезговало.

Среди местно детворы ценилось не богатство и материальные возможности роди-телей, а собственная смелость, ловкость, сила, умение постоять за себя и, как ни странно может показаться сейчас, ум, начитанность, кругозор, умение грамотно выражать свои мысли, хорошая и отличная учеба в школе.

Олег был в школе круглым отличником и, вдобавок, ко всему, еще и членом коми-тета комсомола. Однако несмотря на подобные ляпсусы своей биографии, он еще исхит-рился каким-то образом стать к десятому классу кандидатом в мастера по самбо, занима-ясь в местной школе "Самбо" с момента своего приезда в Иркутск-2, то есть, с пятого классса и быть еще при этом заядлым охотником и туристом, уметь легко управляться с лодкой и запросто плавал по Ангаре.. Он пользовался явным и заслуженным авторитетом у местной детворы, как криминального, так и общественно примерного поведения. А ко-гда, после окончания седьмого класса, у него с тремя его друзьями появилась своя лодка на Ангаре,, обожанию его у местных

"авторитетов" просто не стало. предела. Потому что это была не простая лодка, как у всех здешних, а армейская алюминиевая, легкая, прочная и красивая.. Естественно, что здесь не обошлось без помощи отца Олега. Отец помог при-обрести списанную в воинской части. Так часто делали тогда. Списывали новехонькое какое-нибудь воинское имущество, отлежавшее на складе положенный срок. Списывали и актировали ее уничтожение.. Списывали, как непригодное к эксплуатации, и тут же пу-скали в тайную продажу..

Существовало два способа реализации списанного военного имущества. Первый, значительно меньших объемов, предназначался для блатных и нужных людей. В этом слу-чае. товар продавался практически за бесценок. Это была даже не продажа, а подарок или взятка, оформленные в качестве продажи для учета в бухгалтерии.. И второй, чисто ры-ночный, когда продажа шла по договорной цене, за довольно приличные деньги, той осо-беной клиентуре, которая была заинтересованной по каким-либо своим личным причи-нам в приобретении этого конкретного военного имущество. Правда, товара такого по накладным не существовало. По бумагам его нигде не было. Это были, своего рода – "мертвые души". И деньги за подобные финансовые операции редко шли по безналич-ным счетам; чаще всего они распределялись по "наличному валу", Дашь на дашь. И ни в каких финансовых документах никогда не отражались.

"Наличка"..распределялась только в соответствующих воинских кругах и только заинтересованным лицам. Объем продаж по стране здесь был просто сумасшедший. Счет шел на миллиарды рублей. Причем мил-лиарды эти были черные, то есть, нелегальные. И отец Олега являлся маленьким винтиком этой нелегальной финансовой системы страны, пользующейся в полное свое удовольствие некоторыми просчетами и недостатками общегосударственной Советской плановой фи-нансовой системы, вконец запутавшейся и полностью погрязшей в секретных отделах са-мого большого и самого прожорливого своего Министерства -