Рысюхин, давайте – за жизнь!

— Предлагаю заехать на обед, в ресторацию на Немиге. Но до того мне нужно в госпиталь заскочить — поблагодарить доктора, который почти два года назад меня тут из запчастей обратно собирал. Можете или сами на пикапе ехать, или меня подождать немного. Жандарм, приятно меня удивив, согласился подождать. Или просто не хотел поднадзорного из поля зрения выпускать, рядом с консульством? Но это уже паранойей попахивает.

Лозицкий меня узнал сперва только по диагнозу, но потом и личная беседа получилась, хоть и недолгая. Я преподнёс ему набор акавиты из шести бутылок — Влад по моей просьбе брал с собой в запас на случай, если разобьётся.

— Вот, это правильный букет, это я понимаю! А то порой как нанесут пионов с жасмином[2], не продохнуть в кабинете.

— А вы табличку на дверь повесьте: «Доктор цветы и конфеты не пьёт!»

Немного посмеялись над шуткой, потом обсудили пригодность конфет на роль закуски. Затем доктор решил внимательнее рассмотреть презент:

— Хм, акавита, интересно. Своего производства, что ли?

— Да, с того завода, на котором меня тогда порвало, он мне как вира отошёл. По традиционной скандинавской технологии, в их консульстве оценили. Сейчас вот такую же по их просьбе в подарок на день рождения норвежскому королю передавал.

Наученный опытом я, не дожидаясь выражения недоверия, протянул Александру Семёновичу письмо, отчеркнув ногтем нужное место.

— И правда — для короля просят. Надо же! Чего только в мире не бывает…

На этом и расстались с доктором. Конечно, главную и определяющую роль в моём спасении сыграла Рысюха, моя очаровательная богиня, но и Лозицкий тоже немало приложил труда и знаний.

На обед, изрядно запоздалый, как по мне, повёз и жандарма, и Влада в то самое заведение «для своих», что около пожарной части. Не для того, чтобы кому-то что-то показать или доказать, а просто не знаю других мест в Минске, где можно нормально пообедать за вменяемые деньги, разве что многочисленные заведения около университета. Вот ещё, кстати, как-то многое у меня с пожарными или рядом с ними крутится в последнее время. Ряженый в почтальона жандарм удивлённо посмотрел на меня, когда я пристроил фургон с пикапом в тупичке рядом и уверенно направился ко входу. Пришлось пропустить Влада вперёд и показать «почтальону» своё удостоверение.

— Так вы из наших?!

— Почти. Лаборатория ни к одному отделению не относится, мы в прямом подчинении начальника управления, но ведомство одно. От этого выходка ваших коллег особенно обидной получилась.

Собеседник только вздохнул. Понимаю — он тут ни при чём совершенно, а за чужую выходку отдувается.

После обеда мы с Владом третий раз поехали колонной по Захарьевской, в направлении Борисовского тракта. Младший из Беляковых хотел по случаю навестить дядю в Алёшкино, потому до Смолевич нам было по пути. Нет, конечно, с точки зрения маршрута лучше было обедать со студентами, а не мотаться туда-сюда по Минску, считай, через самый центр посреди выходного дня. Но требовалось вернуть жандарма «откуда взял», просто из соображений элементарной вежливости, отправить его на конку было бы как минимум грубостью. Будь на его месте тот тип из Могилёва, что мурыжил моё письмо, пытаясь не найти, так придумать компромат — так бы и сделал, и меня бы все поняли, но этот же ничем не виноват передо мной.

В Смолевичах я, ополоснувшись с дороги, пошёл к Пырейниковым — заказывать подарок на день рождения Мурлыкина. Идея его пришла в голову, когда я в учебных целях крутил в руках добытый из кенгуранчика макр, и тот дал довольно интересный отклик. Вот его, ещё один, переделанный в накопитель, и кое-какие заказанные ранее у ювелира детали я и принёс к Трофиму Ильичу вместе с эскизами.

— Задача простая, здесь ваша металлическая краска, кстати, отлично подойдёт. Макр, хм…

Сосед ушёл к себе в лабораторию, минут через пятнадцать-двадцать вернулся.

— Да, действительно, хорошо подойдёт для размещения управляющего контура. По сравнению с обычным растительным даст хороший прирост долговечности как минимум. Как догадались-то?

— Трофим Ильич! У меня же две стихии — не только металл, но и кристаллы! В учебных целях изучал, получил отклик и решил, что может подойти.

— Да, действительно. Думаю, за недельку управимся, включая чехол и ремень для переноски.

— Отлично! По почте до двадцатого дойти успеет?

— Если заказной бандеролью с доплатой за срочность — то и раньше.

— Значит, так и сделаем. Белякову, Архипу Сергеевичу, отдадите — он всем остальным займётся.

Ну, разумеется, просто так уйти мне не дали — дела делами, а соседские отношения — отдельно. Пили чай, обсуждали новости — местные и могилёвские, не все, разумеется — про приключения письма из консульства я даже намекать не стал. Обсудили и молодого помощника, который пока вроде оправдывал ожидания, и вообще что угодно — кроме общих дел.

Домой возвращался, когда уже темнело с мыслью о том, что подарок тестю я придумал, но начинается «сезон» — дни рождения у всей женской части семьи Мурлыкиных. Причём у Маши это «отягощено» окончанием академии и подготовкой к свадьбе, а у Иры — окончанием гимназии. Впрочем, над поздравлением Ириске я уже работал. Изначально в планах было привлечь к этому делу Машу, но она вся ушла в подготовку к защите диплома, пришлось выкручиваться при помощи директора гимназии и тех, кого он отрядил в помощь.

Подготовку к свадьбе же взяла в свои руки будущая тёща. От количества вопросов голова шла кругом, благо, от меня требовалось только выбирать из предложенных вариантов и одобрять или, изредка, не одобрять предложенное. Мне, если честно, на все эти заморочки, церемонии и символы было… Всё равно, в общем, было, главное для меня сама Машенька. Но если им, женщинам и девочкам, подобное интересно и важно, то пусть играются, мне не жалко. Зато потом в каких-нибудь на самом деле важных вещах можно будет уступку получить.

Ладно, дела семейные — ну, или почти семейные, это важно и порой даже интересно, но есть ещё дела финансовые и коммерческие, а кроме того ещё и подготовка к двухсотлетию «фирмы», но она идёт по плану. Тут все основные действия намечены и даже согласованы, которые этого требуют, остаётся опять же выбирать варианты и оплачивать счета.

Возле калитки встретил Волченка — похоже, он шёл домой с дежурства. Поздоровавшись, спросил, озвучивая одно из опасений деда:

— Столичные коллеги ещё не пытались отобрать себе новый автомобиль или добыть такой же?

— Минские, что ли?! Об этих в последнюю очередь переживать нужно, я бы скорее переживал о соседях.

— Почему?!

— Да снобы они там! В жизни не поверят, что где-то в провинции может появиться что-то стоящее раньше, чем у них. Я же в отчёте указал об обновлении парка, зимой ещё, и что?

— Что?

— Был недавно в Минске по делам, случайно услышал: мол, переставили бочку с телеги на грузовик и радуются, что насос теперь с моторчиком. Понимаешь? Вот такое у них представление о нашей красавице: та же бочка, но на других колёсах. Вот из Червеня, Логойска или Борисова коллеги скорее захотят, но пока деньги не найдут, завидовать будут молча.

Пообщавшись с соседом ещё немного пошёл домой — к документам, которыми и занимался не только вечером, но и на следующий день до самого отъезда.

[1] Так называются доски, из которых бочка собирается, если кто-то не знает. Не заклёпка совсем.

[2] То, что у нас называют жасмином, или «садовым жасмином» — на самом деле чубушник из семейства гортензиевых, к настоящим жасминам из семейства масличных отношения не имеет, кроме похожего запаха.

Глава 19