Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Рысюхин, надо выпить!
Шрифт:

Смотрю, начинает оживать, и вроде как воздуха набирает для очередных возражений.

— Ты свои, с позволения сказать — «договорённости» от чьего имени вообще заключала? От рода Рысюхиных? От моего? От рода Морковкиных? От своего лично? Ага, от своего, по глазам вижу. Вот только два последних варианта ничем не отличаются по последствиям!!!

— По каким ещё последствиям?! Ты что вообще орёшь, что люди подумают?!

— Ах, она о людях подумала! А о чём и каким местом ты думала, когда «договорённости» свои устраивала?! Я-то думаю, что люди при виде меня улыбаются — это они меня видеть рады, соскучились, может, или ещё что. А они просто над дурачком

смеются, который свой род почти уничтожил, отдав его в руки дуры старой! — Всё же вырвалось это слово.

— Как ты смеешь со мной разговаривать?!

— Как ты того заслуживаешь, и как давно надо было! Ты в газету объявление ещё не дала, что род Рысюхиных переходит в младшую ветвь Морковкиных, нет? А прошение от моего имени о смене фамилии на Подморковкин тоже не подавала? Странно — всё остальное, устраивая свадьбу ГЛАВЫ рода от имени старшей в ДРУГОМ роду, ты для унижения и уничтожения моей фамилии сделала, что ж на полпути остановилась?!

Ага, вижу, начинает доходить. Но она в жизни не признается, что была не права. А чтобы этого не признавать, будет дальше давить на свои «договорённости».

— Кстати, остановилась ли? Какие ты ещё тут в моё отсутствие договорённости по заключала? Имущество рода не раздарила? Родовое имение продать не договорилась, нет? Может, помолвку ещё заключила? — Чтооо?! Чего это у неё глазки-то забегали?

— Тааак! Да ты вообще охренела, что ли?! Надеюсь, не с теми буйными хамами, что приезжали первыми?! Вообще охренеть!

Я аж задохнулся от возмущения, поскольку понял — да, именно с ними. Потому они и вели себя так по-хозяйски в моём доме.

— В общем, слушай меня внимательно, бабуля! Я уеду на экзамены, а когда вернусь — чтобы ни один гнидогадоид не смел думать, будто у меня есть перед кем-то какие-то обязательства, если только я не подтверждал их лично! Дела рода решаю и решать буду именно я!

— Но я же…

— А мне плевать, на каких условиях ты договаривалась и кому что обещала. Если не хочешь публичного скандала, когда я выскажу всё это же, но при большом скоплении народа — то разгребёшь свои кучи сама. Я думаю, чтобы дать тебе перед глазами наглядный пример разделения семейного и родового, попробовать назначить управляющим смолевической лавкой Лёньку. Нет, доход с неё ты будешь получать полностью, как и раньше. Но вот управлять имуществом рода лучше, наверное, поставить если не его члена, то наёмного управляющего.

Я развернулся и, не слушая начавшую что-то пыхтеть себе под нос бабулю, пошёл к дому. Обернувшись, добавил:

— И, да — избавь меня, пожалуйста, от СВОИХ гостей.

— Так и помрёшь бобылём без меня, дурень молодой!

— Вообще-то у меня уже есть невеста. Я хотел сегодня за обедом тебе рассказать, поделиться радостью и спросить совета, как у бабушки. Но диверсанту из чужого рода, который старается разрушить мой — подробности знать не нужно. Скажу только, что это старшая дочь жандармского полковника, маг воздуха с потенциалом больше трёх и учится в академии на специальности, которая позволит нам даже вдвоём зарабатывать хорошие деньги.

Ну, а что? Маша же на композитора учится, сможет ноты к утащенным дедом и переделанным мною песням записывать не хуже, чем Лебединский. Ну, насчёт «не хуже» я, пожалуй, погорячился, но сможет. Как и числиться автором музыки.

И теперь уж точно не слушая возмущённого клёкота я пошёл в дом. Новогоднее настроение убито, разумеется, совсем, но есть ещё что-то, что я сделать должен. Внутри нашёл Настю. Ну, как нашёл? Стояла она в коридорчике, прислонившись плечом

к стене.

— Устала? — Она встрепенулась и попыталась принять бодрый вид. — Хоть перекусила чего по дороге, пока бегала, или с вечера голодная около еды ходишь?

— Нет, как можно!

— Зря. Потом зайдём на кухню, помогу тебе собрать корзинку с собой, чтоб ни у кого дурацких вопросов не возникало. А пока — давай за мной к кабинету, рассчитаемся.

Можно бы не гонять девочку туда-сюда по лестнице, но сейчас за мной подтянется бабуля — и как бы она на Насте не оторвалась. В кабинете я махнул ей рукой на один из гостевых стульев.

— Присаживайся. Так, нанимала тебя бабуля, но она сейчас… Немного не в форме. Так что рассчитываться буду я. У вас как положено: на счёт фирме или наличными на руки?

— Наличными. Фирма свою долю получила сразу.

— Ага, тариф у вас какой? Угу, угу…

Я быстро произвёл расчёт, с коэффициентом, округлил копейки в большую сторону и добросил чаевые. Порылся в ящиках стола и портмоне, нашёл нужную сумму — не пришлось лезть в сейф при посторонних.

— Вот, держи. Заработок по договору за отработанные часы, плюс чаевые. Теперь пойдём на кухню.

— Ой, да не надо…

— Надо-надо. Ты за сутки полтора раза поела, устала, на ногах чуть стоишь. Домой придёшь — тоже не до готовки будет. А нам оставшееся при всём желании не съесть.

В общем, недолгое сопротивление было быстро подавлено и корзинка собрана. В основном делали ставку на готовые салаты и прочее скоропортящееся. Бабушку не встретили, но я во избежание кривотолков довёл девушку до улицы, где и распрощался.

— Я корзинку и посуду принесу сегодня же.

— Не горит. Как сможешь, так и занесёшь, или передашь с оказией.

Зевнув, я повернулся к дому. Несмотря на нервотрёпку, усталость брала своё. Так что я мысленно махнул на всё рукой, запер калитку — Ядвига и Семёныч знают, как открыть её с улицы — и пошёл к себе в комнату, спать. Всё же светает уже.

[1] Буякі — один из вариантов названия голубики в белорусском языке.

[2] На всякий случай напомню: там, у Рысюхина, как и у нас до конца 1930-х, шоссе Минск-Москва проходило вдоль железной дороги южнее её. Точнее, это железку тянули вдоль шоссе.

Глава 8

Проспал я около пяти часов, проснувшись как раз к позднему обеду. Умылся, переоделся и вышел в обычной повседневной одежде — хватит, накрасовался. Бабушка молчала — демонстративно выражая обиду. Нормально, да? Она тут наворотила, что бульдозером не разгребёшь — и она же обиды строит. Может, ещё ждёт, что я перед ней извиняться буду?!

«Да уж, бабуля у тебя простая, как слово „грабли“ и наглая, как паровоз. Вначале показалась похожей на мою, тем более, что они тёзки, но теперь вижу, что характеры у них совершенно разные, хоть и у обеих — огонь».

После обеда я вышел на парадный двор, к ёлке, откуда доносились писк и визг. Детвора проникла через приоткрытые для них ворота и разворошила всю композицию, что так старательно выстраивал Семёныч. Старые, порой поломанные и на скорую руку залатанные, игрушки — с некоторыми, наверное, ещё мой дед играл — в новой, необычной окраске вызвали большой ажиотаж. Особенно некогда старый, ободранный и плешивый конь ­ став серебряным с золотой гривой волшебным скакуном он был звездой двора. Особенно после того, как дети додумались использовать его в качестве своеобразных санок: один садился верхом, а остальные толкали сзади, используя качалку как полозья.

Поделиться с друзьями: