Рысюхин, тринадцатый тост был лишним!

Дедов комментарий, что члены царской семьи при нужде и в холерные бараки ездят, я решил не озвучивать, а то ещё… В общем, здоровее буду.

Жёны в ответ рассказали, что случилось дома за последние сутки и добавили, что есть ещё одна новость, но её расскажут при личной встрече. Интриганки доморощенные. Не стал настаивать, иначе точно засекретят всё, и ещё уговаривать заставят, чтобы рассказали, а так — глядишь, и проболтаются ненароком. Да, вот такой я стал коварный тип за два с небольшим года семейной жизни. Закончив разговор, почувствовал, что переживания и тревоги пусть не ушли, но пригасли, а вот усталость навалилась. А ещё понял, что я не то за время того чаепития, не то по пути назад пропотел так, словно мешки с картошкой грузил, так что нужно перед сном хотя бы ополоснуться. А то запах уснуть помешает. И какое счастье, что при прочей скромности планировки, гостевые комнаты имеют свою душевую комнату! Ванной, чтобы понежится, нет, как нет и гостиной — видимо, посчитали, что гостящему у Государя ещё и своих гостей принимать не по чину. Ну, или комнаты рассчитаны на тех, кто приезжает по делу, в командировку, потому здесь есть только нужное для работы и отдыха. А именно: небольшой кабинет, метров двадцать квадратных, с рабочим столом и приставным столиком, как ножка у буквы «Т», и совсем крошечная спальня, «квадратов» на двенадцать. Дед уверяет, что я «немножечко зажрался», если такая комната для меня даже маленькая, а крошечная, и уверяет, что знал людей, которые втроём жили в комнате на девять метров и даже гостей принимали[2]. Но это он, по-моему, привирает для художественности образа.

Ещё тут, в кабинете, три книжных шкафа — один с законами Империи, второй — с придворным и губернскими геральдическими справочниками и росписью чинов по губерниям и крупным городам, дед назвал это «справочник ху из ху», третий — пустой, видимо, для книг постояльца.

Вот тоже — в спешке и на нервах из головы вылетело, хотя казался себе и окружающим (по словам жён моих) таким собранным, решительным и рассудительным. Парадный мундир наряду с повседневным с собой взял. И дорожный костюм — в нём я ехал, так что трудно было забыть. Белья взял две пары. А вот никакой домашней одеждой не озаботился, если бы не висевший в спальне казённый халат, то из душа и выйти-то было бы не в чем. Особенно с учётом того, что дорожный костюм у меня забрали, по моей же просьбе, в чистку. Хорошо ещё — в гостинице его сдать не успел, искал бы потом! Так что выбор оказался между халатом, пропотевшим мундиром повседневным и абсолютно неуместным в этой ситуации парадным.

Следующие два дня я, как и было сказано, знакомился со столицей. Прошёлся по магазинам — выбор всякого импорта по сравнению с Минском богаче. Хотя, как посмотреть: что до немецкого и турецкого товара у нас, пожалуй, поинтереснее варианты есть. А вот английского и французского, как и всякой роскоши, в столице Империи много больше. Что до цен — в центре и на тех улицах, куда приезжих возят, они не просто кусаются, куски мяса из кошелька вырвать пытаются. А в мещанской слободке, куда меня ноги занесли в поисках короткого пути — чуть дороже всё, чем в Смолевичах. Короткий мой путь, кстати, закончился на берегу очередного не то канала, не то канавы, и единственный мост через него — тот, к которому изначально идти требовалось, так что пришлось возвращаться до половины пути. Если бы не ориентир в виде какого-то шпиля, пришлось бы позориться и нанимать за сколько-то копеек провожатого из местных пацанов.

Зашёл было в ювелирный, купить своим «третинкам» столичных украшений, но ушёл разочарованный. Конечно, мастерства придворных ювелиров не ждал, но такое ощущение, что тут вообще кузнецы работали. Убеждён, что сам сделал бы куда интереснее, тоньше и изящнее. Но дед уверяет, что есть немало таких, кому главное — чтобы золота в «гайке» было побольше. Плюс ещё и обмануть пытались, а когда указал на несоответствие написанного реальному — кричать стали, полицией грозить. Всего-то попросил исправить этикетку, поскольку в колечке было всего семьсот десять долей чистого металла на тысячу, а написали, что семьсот пятьдесят. Даже слова о том, что я дипломированный маг металла пропали втуне. Нет, откровенно хамить дворянину с баронским перстнем приказчики не стали, но шум подняли. Хотел бы посмотреть, что будет делать полиция, особенно, когда документы предъявлю и назову адрес своего проживания в столице, но не хотелось время тратить. Единственно что на выходе обратился к даме, что вместе с мужем примеряли колье и парный к нему перстень:

— Мадам, у меня помимо стихии Металла есть ещё и Кристалл. В ожерелье, вопреки словам продавца, не «бирманский рубин», а шпинель. Хорошая, отлично огранённая, но — другой камень, пусть она и благородная, но камень второй категории, не первой, как рубин.

И, не слушая, что там верещат мне вслед, вышел на улицу. Не люблю мошенников, но дед убедил, что связываться бесполезно: местная полиция наверняка «прикормлена», а если и нет, то пока одни будут шуметь и отвлекать внимание, другие работники сменят ассортимент. Даже если городскую полицию подключить — останутся только мои слова о том, что видел «неправильные» металл и камень против слов владельцев и приказчиков о том, что у них всё честно. Справедливости ради, лавка была не на центральных улицах, да и вывеска слегка ободранная. Но в центральных и красивых, с зеркальными витринами, цены были такие, что хотелось вслед за дедом воскликнуть: «Я только колечко купить хочу, без витрины и двух приказчиц».

Дед подсказал пройтись по ломбардам, там можно найти или интересную старинную вещицу или что-нибудь для разборки на материалы, из которых уже можно и изготовить украшение по моему вкусу. Тем более, опасаться того, что под видом золота продадут что-то другое мне не приходится, но хорошая идея, как водится, пришла нам в голову под вечер второго дня, когда возвращались ко Дворцу. Кстати, о возвращении — входные двери запирались изнутри ровно в десять вечера, и если кто не успел, то это его проблемы. Или искать потайную калитку, открываемую потайным же словом, или идти ночевать где-то ещё.

Первый день гулял в дорожном костюме, что мне принесли ещё до завтрака, а на второй день решил выйти в мундире. Правда, быстро понял свою оплошность и буквально через час уже второй раз за день вышел на улицу, снова в партикулярном. А всё дело в количестве военных в столице, особенно в её центре! И в числе тех, кто старше меня по чину — пусть я и в запасе, но если в форме, то обязан приветствовать их надлежащим образом! Да и младшим отвечать нужно. В общем, я сообразил, что за пару часов такой гимнастики — рука отвалится, и поспешил вернуться в квартиру, переодеться. Как тут выживают офицеры гвардии, которым приходится ходить по городу, включая центр, ежедневно — не понимаю вообще. Ну, и ещё раз убедился, что армия — это не моё. Постоянное слежение за тем, кто кого как приветствовать должен один из тех ритуалов, что лично меня — раздражают, пусть кому-то и, наоборот, нравятся.

В театры я один ходить не стал, как и в рестораны, чтобы девочки мои не обижались, хоть они и уверяли, что завидовать не будут, и что не хотят, чтобы я упускал возможность. Но я решил воздержаться, узнал только, какие есть театры и самые в них модные постановки, сколько стоит билет и как его приобрести и прочее в том же духе. Ну, и программками театральными разжился. Да, выглядел при этом как провинциал и деревенщина. Ну и пусть — в конце концов, я именно такой и есть, провинциал и деревенщина. Зато в своей деревне я чего-то, да стою.

Тетрадку мою, кстати, вернули на второй день. Уходил на прогулку в мундире — не было, а пришёл сменить мундир на статский костюм — лежит, в опечатанном конверте на столе в запертой комнате. Пролистал быстренько — вроде все листы на месте и лишнего ничего нет, никто неприличных картинок на полях не нарисовал. Убрал в саквояж и всё на этом.

В пятницу утром служитель дворца от имени Личной Его Императорского Величества Канцелярии меня попросили никуда не уходить и попросили «быть готовым», но готовым к чему — не сказали. Но долго скучать не пришлось, через полчаса после завтрака поступило уточнение: к десяти утра быть в готовности, форма одежды — парадная. Не зря, стало быть, мундир вёз!

Проводили меня, вопреки ожиданию, не к тому залу, где я титул получал и награду за миномёты, и не в рабочий кабинет Его Величества. Но тоже оставили в комнате ожидания, до боли похожей на ту, в которой коротал время в свой первый приезд ко двору. Разве что инструкцию о запрете на отковыривание элементов декора с нами сегодня никто не проводил. Нет, я не себя и деда имею в виду, просто в комнате было ещё два человека, один со знаками различия ротмистра пограничной службы, если я правильно прочитал знаки различия, второй — моряк, в их галунных нашивках я ещё не научился разбираться как следует, в том числе и за ненадобностью. Но погоны вроде бы штабс-капитанские. Как выяснилось вскоре — то были лейтенант[3] Рябинушкин с Черноморского флота и ротмистр Шашковский[4], служивший в Закарпатье. Откуда узнал? Так они мне представились, как старшему по чину. Пришлось и мне представляться:

— Инженер-капитан гвардейской артиллерии в запасе, барон Рысюхин. Предлагаю — без чинов.

И, когда все согласились, обратился к ротмистру:

— А вы, простите, не белорусских ли корней? В частности, не из-под Столбцов ли?

— Род изначально оттуда, а как вы догадались?

— Так я сам из-под Смолевич, что к востоку от Минска. И кто такой шашок знаю. Ну, и про село Шашки, что на северо-запад от Столбцев (я произнёс название города именно так, как его слышал в тех краях дед, через «е» и с ударением на первый слог).