Рюрик
Шрифт:
Дагар виновато молчал: он уже пожалел, что поведал князю весть о Киеве, но делать было нечего…
Власко обеспокоенно переглянулся с отцом.
– Можа, сие и к лучшему, - вдруг сказал он.
– Булгары с мадьярами теперь будут реже бегать к нам.
Рюрик пожал плечами и медленно повернулся к новгородскому посаднику.
– Соберите вече и заставьте Аскольда с Диром поведать вам свои помыслы: с добром они осели в Киеве иль со злом!
– с усмешкой предложил он.
– Они просились в Царьград с родом своим, а увели всю полоцкую дружину в Киев! яро крикнул вдруг князь.
– Где же ваше союзное око? Почему оно дремлет?
– Молчишь?!
– спросил рарожский предводитель и вдруг язвительно бросил ему: - Солнцеподобный владыка!
– Рюрик хохотнул и резко отвернулся от вздрогнувшего посадника.
Гостомысл вздохнул, встал, тяжёлыми шагами подошёл к Рюрику и дотронулся дрожащей рукой до его плеча.
– Всё было не так, яко ты глаголешь, - спрятав обиду, устало заметил он, на мгновение закрыв глаза и представив, как он держит этого сына в своих отцовских объятиях.
– Аскольд и Дир пошли во Царьград только с сотней своих воев, боясь гнева твоего, - взволнованно проговорил посадник, мысленно убеждая себя, что тайного сына он всё же обласкал.
Рюрик удивлённо вскинул брови, повернулся к посаднику, не веря ни себе, ни трогающему душу взволнованному тону Гостомысла.
Тот переждал его удивление и медленно, успокаивая себя и всех присутствующих, тихо продолжил:
– Дошедши с трудом до Киева, они еле отбилися от древлян, большими выкупами откупилися от них, и ко грекам блудням почти не с чем было идти. Тогда они решили осесть в Киеве. Но остатки полоцкой дружины узнали, что их предводители рядом, и стали понемногу сбегаться к ним.
– Рюрик при этих словах подошёл вплотную к посаднику, окинул его злым и недоверчивым взглядом, затем сел напротив, демонстративно закинув голову, всем своим видом давая понять, что он хотя и слушает, но не вполне верит посаднику. Гостомысл вздохнул, сочувствуя Рюрику, и, пряча глаза от Власка, так же тихо продолжил: - Аскольд и Дир не посмели отказаться от своих, ну, а там и вся дружина… примкнула к ним.
– Посадник замолчал. Осторожно, но зорко вгляделся в лицо Рюрика, в его руки, горделиво сложенные на груди, и ждал, что тот скажет. Варяг едва кивнул головой, и Гостомысл понял, что может продолжать.
– Да, оне рьяно взялись за соседние племена: покорили полян.
– Но на аскетическом лице князя ничего не отразилось, и тогда посадник добавил: Древлян пытались покорить, но те зело люты и хитры - их просто не взять.
Все, и даже Рюрик, удивлённо уставились на Гостомысла. Посадник удовлетворённо крякнул, но тотчас же пояснил:
– Да, древляне собрали им первую дань, а от второй схоронились, дали бой грабителям и ушли в глубь своих земель - в леса. Теперь Аскольд с Диром охотятся за ними, но никак не изловчатся.
Рюрик встал и, широко шагая, прошёлся вдоль гридни. Затем закашлялся, побагровев, и беспомощно остановился в центре комнаты. Гостомысл бросился к нему с тёплым убрусом в руках.
Власко недоумённо качнулся вперёд.
Рюрик оттолкнул руки Гостомысла и, собравшись наконец с силами, воскликнул:
– Так вот в чём дело! Продолжай, продолжай, посадник, - зловеще попросил он и опять размеренно заходил по гридне.
Гостомысл бросил на скамью убрус, тяжело вздохнул и виновато проговорил, глядя на варяжского князя:
– Ходит молва, что новые правители Киева собираются ко грекам…
Власко поймал беспокойный взгляд отца и укоризненно покачал головой.
–
Торговать?– спросил хрипло Рюрик, не оборачиваясь.
– Воевать, - хмуро ответил Гостомысл и пожалел, что открылся.
Рюрик вспыхнул, круто повернулся в сторону посадника и двинулся на него, прокричав:
– Ты!..
Все вскочили со своих мест и бросились разнимать правителей.
– Нет!
– закричал Гостомысл и, широко раскинув руки, запретил приближаться к себе всем, кроме Рюрика. Тот опешил и замолчал; все отступили от них на шаг.
– Ты - князь!
– грозно прокричал посадник в разгорячённое лицо варяга.
– Ты должен ведать все!
– Гостомысл топнул ногой.
– Вече собрать недолго!
– прокричал он опять и двинулся на Рюрика.
Князь невольно отступил назад.
– Но ты сам закрыл наш совет!
– снова испытывая силу духа своего незаконнорождённого сына, прокричал Гостомысл, смелее наступая на Рюрика. Ведь после Вадимовой смуты все узрели одного правителя - тебя! Ты все дела вершил едино - без нашего ведома! Один надорвался, а ноне требуешь веча! Да все боятся тебя!
– искренне выкрикнул посадник, ткнув пальцем в грудь Рюрика, и остановился, чтобы перевести дух.
Рюрик, окинув Гостомысла горячим взглядом, прокричал что было сил:
– Нашёл, когда суд надо мной вершить! Где ты был в час гибели моих братьев и моего посрамления?!
– Он вплотную подошёл к новгородскому владыке и протянул руки к его бороде, чуть не ухватившись за неё.
– Во Пскове!
– Гостомысл как бы не замечал княжеского гнева.
– От тебя хоронился! Чего смотришь, яко зверь лютой! Не тронь бороду!
– без страха потребовал посадник, загородил рукой бороду и отступил на шаг от разошедшегося Рюрика.
Власко вскочил и встал между ними, опередив Дагара.
– Довольно смутничать, что с вами?
– горько спросил он и тихо предложил: - Надо решать с Киевом, а вы старое помянули!
– Сын опять подозрительно оглядел отца и не остывшего ещё Рюрика.
– А мы давно не кричали друг на друга, - заносчиво ответил Гостомысл и тут же спокойно заметил: - Уж больно мне по нраву его крик!
– Он отвернулся от Власка и ещё раз оглядел Рюрика.
Дагар растерянно теребил свою бороду и что-то невразумительно бормотал, наблюдая за странным поведением посадника.
Рюрик удивлённо покачал головой и вдруг молвил, обращаясь к посаднику:
– Как ты похож на нашего главного жреца!
– На Бэрина?
– спокойно спросил Гостомысл, спрятав руки за спину, и подумал при этом: "Только бы не обнять этого дорогого хворого сына!.."
Власко по-прежнему внимательно следил за отцом:
"Ну и ну! Наш толстый посадниче что-то не так себя ведёт… Отец, отец, и ты был когда-то молод? А? Нет!.. Не может быть!.." - Законнорождённый сын новгородского владыки лихорадочно гнал от себя созревшее уже в душе подозрение.
– Да, на Бэрина, - мрачно подтвердил князь.
– Я до сих пор нуждаюсь в его мудрых советах, - неожиданно сознался он, вспомнив, что давно не видел жреца.
Все промолчали.
– Я не хочу хитрить, Рюрик, - горько признался между тем Гостомысл, глядя испытующе в глаза князю.
– Тебе, чую, придётся испить зело горькую чашу судьбы, - медленно и тяжело проговорил он, чувствуя, как слезы вот-вот навернутся ему на глаза.
– Я это знаю, - сухо оборвал его князь, отвернувшись ото всех.