Рюрик

Рюрик опустил голову и не знал, что ответить.

Как трудно было признаться самому себе в самом тёмном, страшном! Как трудно было смирить гордыню и княжеское тщеславие! А ещё труднее было оповестить всех о том, что он отпускает от себя Руцину.

Он разжал руки, глубоко вздохнул и хмуро сказал, так и не глядя на жрицу:

– Всё остаётся по-старому!

– Н-но… они устали скрывать свою любовь, Рюрик!
– недоумённо воскликнула жрица.

– Я сказал: все! Уйди, Оршада!
– крикнул он и освободил выход из гридни.

– Ох, князь, как опасны ссоры сейчас, когда нас так мало в этой Ладоге… Ты посмотри, какая опасная тишь вокруг тебя! Береги преданных тебе людей!

– словно меткая стрела, пронеслись эти слова Оршады в горячей голове Рюрика, и князь опустил плечи.

"Умные князья не показывают своих разочарований никому!
– вспомнил князь совет отца, усмехнулся и угрюмо подумал: - Да, не время сводить личные счёты с верным меченосцем! Он, как и прежде, для меня самая надёжная опора!" И, чтобы эта мысль надолго осталась в его душе, князь произнёс её про себя трижды…

Рюрик хмуро огляделся и вспомнил, что находится на первых учениях в Ладоге. Он распрямил плечи и начал наблюдать за разминающимися дружинниками.

– Ты о чём, князь, тужишь?
– спросил возбуждённый, вспотевший Дагар. Размахивая секирой, он осадил коня и обиженно спросил: - Не нравится разминка?

– Первая разминка всегда тяжела, - сокрушённо заметил Рюрик, упорно отводя взгляд от меченосца.
– Жаль смотреть на людей и коней после зимней спячки,- хмуро пояснил он, глядя на вяло двигающихся дружинников.

– И только об этом печалишься?
– Дагар пристроил секиру за крепление на спине, одёрнул кожаную сустугу, закинул длинные волосы за плечи и пытливо посмотрел князю в глаза.

– Нет, - искренне ответил Рюрик и спрятал вздох.
– Два дня назад был проситель от Сигура: меньшой о чём-то тревогу бьёт, скорей бы лёд прошёл, навестить его надо, - быстро проговорил он и оглянулся: нет ли рядом посторонних людей.

– Лёд будет идти ещё дня три, но в путь можно отправляться уже завтра, если держаться середины реки, - тихо отозвался Дагар, тоже оглядываясь по сторонам.

– Ты думаешь?
– удивился Рюрик.
– А ладьи выдержат?

– Усилим бортовой дозор, только и всего. Ты забыл, что преданный тебе Дагар старше тебя на целых двадцать лет и участвовал в разных переправах. Так сколько ладей готовить в путь?
– быстро спросил он.

– Думаю, четырёх хватит, - предложил князь.

– А я думаю, не меньше десяти, - возразил меченосец и объяснил своё решение: - Сигур не дурак и не трус и просто так тревогу бить не станет.

– Не пугай меня, - взволнованно сказал Рюрик.
– Я и так два дня не нахожу себе места. Ведь словене нас позвали сами! Са-ми!
– Рюрик говорил зло, но внешне казался сдержанным.

– Ну и что!
– возразил ему так же тихо и так же зло Дагар.
– Геторикса тоже звали сами! Двадцать лет защищал их: то от норманнов, то от финнов, то от полочан, а с чем был выпровожен! Ладно, не мне смуту начинать! Посмотрим, что будет в Белоозере. Так завтра в путь?

Рюрик не успел ответить. Мимо них, тяжело поднимая ноги, прошли тесной гурьбой мужики разных возрастов с увесистыми канатами на плечах и здоровенными топорами в руках: наступила пора подсечья. Рюрик вгляделся в озабоченные, хмурые, суровые и настороженные лица ладожан.

– Доброго вам труда!
– поприветствовал их князь рарогов, но никто не отозвался.

– Почему они молчат?
– тихо спросил Рюрик Дагара.

– Или это норманны?

Уже из леса эхом отозвалось чавканье ног по грязи, и всё смолкло.

– Да, это викинги, не ушедшие назад, - медленно проговорил Дагар.

– Ну вот и встретились!
– тихо воскликнул князь, отводя недоумённый взгляд от бывших лихих пиратов, ставших ныне оседлыми земледельцами.

– Приготовь десять ладей к отплытию да приставь тайно ночной дозор к ним, - добавил Рюрик и ещё раз поглядел на дорогу…

А вечером того же дня в мрачной гридне дома варяжского предводителя собрались на совет военачальники рарогов вместе со своим верховным жрецом. Рюрик в красной одежде рикса с неизменной массивной серебряной цепью на груди, соколиный профиль на центральной бляшке которой всё так же утверждал военное звание её хозяина, был бледен и заметно возбуждён. События последних дней потребовали от него напряжения всех сил ума и тела, и он старался, чтоб никто из присутствующих военачальников не обнаружил его беспокойства. Он громко говорил, много шутил, но быстро пропадавшая после сказанной шутки улыбка и лихорадочный блеск в глазах говорили о большой тревоге князя.

– Да, - сказал он прямо и открыто, - брат Сигур из Белоозера просит навестить его. Так отчего ж не навестить двоюродного брата?
– возбуждённо спросил он и оглядел своих военачальников. На Бэрина он боялся смотреть: знал, что жрец с полувзгляда всё поймёт и пожалеет и его, князя, и дружину и тем самым испортит все.
– Вот я и решил завтра же отплыть к нему!
– объявил Рюрик и громко рассмеялся.
– Вот удивится брат! А мы его сразу за бока и на охоту! Говорят, там леса дюже зверем богаты!- добавил он и снова рассмеялся, но смех его никто не поддержал. Он оглядел дружинников и нахмурился. "Но нельзя же вас правдой пугать!" - уныло подумал он и ещё громче рассмеялся, когда увидел, что Дагар ёрзает на скамье и явно хочет что-то сказать. "Нет, Дагар, нельзя, ты мне всё дело испортишь", - подумал было он, но в это время меченосец промолвил:

– Я согласен плыть с тобой, князь, хоть нынче ночью. Думаю, мы все стосковались по ратным делам, - добродушно проговорил он и широким жестом, как бы обнимая соплеменников, пригласил: - Высказывайтесь, друзи, что молчать-то?

– Ледоход ведь… - неуверенно начал было один из военачальников, но Дагар его прервал:

– При чём здесь ледоход!
– заявил он и, снизив тон, заговорщически проговорил: - Сигур зовёт! Впервые за полтора года, что мы здесь живём! Не надо раздумывать, Гюрги! Надо принять благословение от Святовита - и в путь!
– азартно предложил Дагар. Он отодвинулся от Гюрги и повернулся к Рюрику: - Князь, по-моему, пора дать слово Бэрину!

Рюрик оглядел настороженные лица военачальников, благодарно кивнул Дагару за поддержку и вдруг ощутил какое-то колюче-холодное прикосновение к спине. Он слегка вздрогнул, повёл плечами, хотел было оглянуться назад, но понял, что незачем: за спиной совершенно точно никого не было, он это знал, но ощущение, что кто-то стоит сзади и занёс над ним секиру, не покидало его, и дальнейшее ведение совета ему стоило огромных усилий. Он вобрал голову в плечи и, глядя на всех исподлобья, проговорил вдруг тем простым и естественным голосом, которым говорил с друзьями только в особо опасных случаях: