Рюрик

– Я боюсь, что это не просто зов брата… Дружинники затаили дыхание, а Бэрин впервые за весь вечер выпрямил спину и расправил всё ещё широкие плечи. Он разгладил на себе помявшуюся ритуальную одежду жреца солнца и впился в князя глазами.

– Посланник от Сигура по бездорожью добрался до меня, - продолжал Рюрик, - и тайно поведал мне, что Вадим не даёт брату покоя, - со вздохом договорил Рюрик и уже спокойнее оглядел своих военачальников.

– Да, - согласился Гюрги.
– Несладко там Сигуру, хоть у него и есть боевая машина.

– Не в ней ли всё дело?
– "предположил Бэрин и спросил у Рюрика: - А каково вооружение Вадима?

– Да у него всегда были черепахи кожаные, но, видимо, этого мало ему, - хмуро пояснил Рюрик и растерянно добавил: - Вы же ведаете, что таких метательных машин, как у Сигура с Триаром, даже у германцев не было.

Военачальники молча склонили головы.

– Но… это - наши предположения, - заявил Рюрик, - а что там на самом деле, один Святовит знает. А поэтому я спрашиваю вас, мои верные друзья, плывём ли мы завтра утром в Белоозеро?

Князь проговорил этот вопрос тихим, почти просящим голосом и опять с мольбой оглядел присутствующих.

Все молчали. Откликнуться сразу на зов князя мешал всем суровый, но необходимый вопрос, а вот высказать его пока не хотел никто, а это означало, что никто не хотел обидеть князя. Князь сам должен догадаться, почему молчат его военачальники. Да, это не то затаённое молчание, когда тебя хотят посрамить или предать. Сейчас как раз то трепетное молчание, когда от тебя, князь, ждут твёрдости и мужества. Так и прояви их! И Рюрик понял, чего ждут от него.

– Вы… думаете: а вдруг это уловка того же Вадима?
– сказал он друзьям, и те облегчённо вздохнули.
– Вдруг он выманивает нас из нашей крепости и… Да?
– Рюрик откинулся назад, вытер вспотевший лоб и медленно, но почему-то хрипло проговорил: - Всё может быть!

Присутствующие опять промолчали, но были явно довольны той полнотой правды, которая наконец-то зазвучала на совете. Ведь если уж выходить за пределы крепости, то надо знать зачем!..

– Поэтому я и предлагаю разделиться поровну: десять ладей поплывут в Белоозеро со мной, а десять других останутся тут, на всякий случай, для обороны крепости, - сказал Рюрик и снова повёл плечами: опять возникло это противное ощущение, будто кто-то проводит по его спине холодной секирой и слегка вонзает её острие то под лопатки, то под ребра.

Бэрин обеспокоенно заглянул ему за спину: "Что его так тревожит сзади?
– подумал он и вспомнил маету Рюрика во время посещения их селения ирландскими миссионерами.
– Постой-постой, - догадался вдруг жрец.
– Уж не волхвы ли Вадима или Гостомысла взялись за душу нашего рикса?
– Бэрин чуть ли не ахнул от этой догадки.
– Ну, Гостомысл, - ало подумал он, - заманил нас сюда и никакой поддержки не оказывает. Мало этого, так ещё и с Сигуром какую-то шутку сыграли… Нет, князь, ты прав. Медлить нельзя! Плыви в Белоозеро немедля".
– И жрец поднял голову, вслушиваясь в последние слова Рюрика.

– Сейчас мы должны решить, кто здесь останется, а кто со мной поплывёт, - проговорил Рюрик, сидя всё в той же напряжённой позе, боясь повернуть голову назад.

– Надо метнуть жребий, - тихо подсказал Дагар и поставил на стол лукошко, наполненное камешками разной величины.
– Кто вытащит маленький камушек, тот остаётся здесь, - предложил Дагар, - а кто вытащит большой…

– Ясно, - прервал его Бэрин и первым приготовился тащить камушек. Все засмеялись.

– Нет, Бэрин!
– ласково проговорил Рюрик.
– Я прошу тебя остаться здесь.

– Ну, раз просишь, то… остаюсь здесь!
– шутливо поклонился жрец, подошёл к князю и, положив обе руки ему на плечи, добавил: - Не кручинься, рикс! Не важно, кто из нас с тобой поплывёт, а кто здесь останется. Помни, мы все едины!
– Жрец сказал это так сердечно и вместе с тем так торжественно, что в гридне сразу воцарилась тишина.

– Жрец прав!
– тихо подтвердил Гюрги и встал, чтобы поклясться. Он вынул меч, взметнул его в сторону горящего факела, затем приложил ко лбу и негромко, но твёрдо сказал: - На земле ли, на воде ли, на коне ли, без коня ли - я всегда с тобою, князь!

Рюрик встал. Встали и военачальники. Каждый из них вынул меч и произнёс ту же клятву и с той же верой и силой, которые всегда покоряли князя…

Когда все вышли, Бэрин задержал возле себя Рюрика.

– Что - у тебя… со спиной?
– тихо и по-отцовски чутко спросил жрец, как только убедился, что они с князем остались совсем одни.

Рюрик вздрогнул. Он бы не хотел слышать такого вопроса. Но вопрос задан, и задан Бэрином. А Бэрин… от его пытливого взора никуда не денешься… "Ох, вездесущий жрец, как мне твоя прозорливость иногда не по душе, - хмуро подумал князь и вдруг сознался самому себе: - А ведь больше некому и сказать о своих слабостях! А… вдруг он осмеёт?.." Нерешительность мысли отразилась на лице князя, и он замкнулся.

– Ты не бойся, - догадался жрец.
– Я ведаю, это не от хвори, убедительно, но тихо проговорил он и встретился со страдальческим взглядом Рюрика.
– Больно спину?
– участливо спросил он и тут же решительно потребовал: - А ну-ка сядь, я её тебе всю прощупаю.

Рюрик, колеблясь, топтался на месте.

– Да сядь же, сядь, - умоляюще попросил его жрец.
– Это же, пожалуй, волхвы Вадима колдуют над тобой! Не стесняйся меня, Рюрик! Кто же ещё, кроме меня, вразумит тебя!
– горячо прошептал Бэрин, усаживая Рюрика на скамью.

Рюрик сдался. Покорно сел на скамью. Опустил плечи. Глубоко вздохнул.

– Скажи, а кроме тебя ещё кто-нибудь заметил?
– хмуро спросил он и отвёл взгляд от всё понимающего взора жреца.

– Думаю, нет, - спокойно ответил Бэрин, сильными движениями рук массируя спину князя.
– Вот что, князь, - пыхтя, сказал он, - терпи, терпи. А нынче ночью я в твою сустугу насыплю ячменя. Это отпугнёт злую силу волхвов. А все дни, что будешь в пути к Белоозеру, я буду молиться Святовиту о твоём здоровье, как никогда в жизни ещё не молился.

– Благодарствую, Бэрин, - тихо ответил Рюрик.

– Не надо меня благодарить, - горько попросил жрец.
– Все мы слуги одного дела!
– убедительно добавил он.
– Позволь, я обниму тебя, - как-то по-отцовски жалостно попросил вдруг Бэрин и крепко обнял подавшегося к нему Рюрика.

Князь поцеловал жреца в колючую щёку, немного постоял, обняв старика, и, горько вздохнув, тихо прошептал:

– Пора!

– Пора!
– так же тихо ответил ему Бэрин и потребовал себе княжескую сустугу.