Рыжая проблема альфы

Остальные номера исчезли с радаров в течение прошлой недели. То ли этих пятерых грабителей нашел кто-то до меня, то ли они влипли в дельце, откуда целыми не вернулся никто. У меня остается только одна возможная ниточка.

Что же, значит, я проедусь и поговорю с тем волчарой. Стремно, конечно, до ужаса. Нужен шокер или перцовый баллончик на край.

Я знаю, где раздобыть это, но потеряю время. К тому же, раз из шестерых грабителей в «живых» остался только один, действовать надо быстро. Этот упырь Грома вряд ли сидит на месте и ждет, когда его найдут.

Внезапно дверь моего номера выламывается внутрь. А вместе с ней в комнату влетает тело. Лысая голова, татуировки, байкерский прикид и дырка в груди, откуда льется кровь.

Замираю в ступоре, глядя на эту картину, спина ледяная, тело одеревенело. А в комнату, перешагивая тело, входит Шейд.

— По твою душу шел, — он наклоняется и забирает пистолет у раненого волка. Тот в отключке, но ещё дышит. — Ты у нас совсем популярная девочка, как я погляжу.

47.

Шокированно смотрю на тело. Ранен. Не убит.

Шейд заволакивает его в номер и закрывает за собой дверь.

— Я не слышала выстрела, — только и могу что сказать.

— Глушитель, знаешь о такой штуке? — посмеивается Шейд.

Подходит к кнопочному телефону на стене и вырывает длинный тонкий провод из-под штукатурки. Он тянется вдоль потолка почти до самой двери, здоровенный выходит, футов тридцать (10 м). Затем Шейд вынимает нож и режет кусок на две части.

— Что ты собрался делать? — спрашиваю недоверчиво.

— Эту тушу надо допросить, — рычит он. — Наручники забыл в других штанах. Сколько номер стоит?

Туплю как баран на новые ворота.

— Рэй, соберись! Сколько ты заплатила за ночь в этой дыре?

— Сто сорок долларов, — мямлю, не понимая, что происходит.

— Пойди на ресепшн, отдай им штуку и скажи, что выезжаешь. Ясно?

Не двигаюсь, все ещё в ступоре.

— Пошла и заплатила штуку за номер! — рявкает Шейд. — Потом вернулась сюда.

Доходит наконец. Крик отрезвил. Вынимаю из рюкзачка десять стодолларовых бумажек и отправляюсь в административный корпус. Там говорю, что велел Шейд, на вопросы, зачем так много, не отвечаю. Поспешно возвращаюсь к своей двери, в номере уже никого и ничего. Только кровь на полу.

Звук автомобильного клаксона вырывает меня из оцепенения. Шейд на внедорожнике моргает фарами, освещая мою фигуру. Выбора нет, иду в машину. Он забрал мои вещи.

— Поехали, потрещим с ним, — он заводит машину.

— А где…

— В багажнике! — снова повышает голос Шейд. — Рэй, соберись! Никогда не видела крови, что ли?

Никогда. Моя работа не предполагает перестрелок и ранений. Если такое произойдет, значит я, скорее всего, труп.

— А это может подождать? — спрашиваю бесцветным голосом, борясь с тошнотой. От осознания, что в багажнике истекает кровью какое-то тело, меня корежит.

— Нет! Он же сдохнет от потери крови! Потолковать надо как можно скорее! — отвечает Шейд и выруливает на проспект.

Даже не спрашиваю, куда он едет. У меня ватное тело, меня бьет дрожь, а ужас сковывает не только мышцы, но даже мысли.

Вскоре Шейд тормозит у какого-то невзрачного склада на окраине. Металлические рифленые стены. Большие ворота для грузовых машин, маленькая калитка в одной из створок. Шейд выходит, открывает навесной замок, затем отворяет ворота и закатывает машину внутрь.

Закрыв ворота за нами, врубает свет внутри. Люминесцентные лампы тихо шумят под высоким потолком, заливая просторный ангар блекло-серым светом. Пахнет противной автохимией, как в автомастерской.

Шейд открывает багажник и вынимает на пол завернутое в покрывало тело. Тряпка обильно пропиталась кровью. Похищенный волк начинает очухиваться и глухо стонет.

Шейд прямо в покрывале волочит пленника к яме для ремонта машин. Тихо выскальзываю из внедорожника и следую за ним. Подхожу к изрисованной следами шин кромке, внизу темно, но даже так нюх просто корежит от запаха машинного масла и мазута.

У спуска Шейд разворачивает связанного по рукам и ногам пленника и стаскивает вниз по рифленым металлическим ступенькам. На стене внутри висят всякие инструменты, и мне становится жутко, что он собрался делать, но я не решаюсь пикнуть, просто смотрю.

Шейд надевает маску сварщика, которая закрывает его лицо и волосы, затем включает горелку. Утихомиривает выброшенное пламя, поворачивает кранчик, делает струю тонкой и острой, как лезвие.

— Ну что, расскажешь, кто тебя послал? — спрашивает, сконяясь над лысым татуированным волком, держа горелку пламенем вбок. Голос, приглушенный маской, звучит, как у робота.

Тот что-то нечленораздельно мычит, а мне уже хочется перестать смотреть, но я не могу оторваться. От Шейда исходит такая опасная властность, что она пленяет меня. Я не испытываю зла на несостоявшегося убийцу, хотя это, скорее, потому что он не успел мне ничего сделать. Но я определенно чувствую благодарность к Шейду за то, что спас. Вряд ли я бы смогла противостоять наемнику, который явился меня убить.

— Повторяю вопрос, — Шейд опускает горелку к бороде волка. — Кто послал? Я сейчас подпалю тебе шерсть, пес!

Тот мотает головой, испуганно косится на пламя. По лбу стекает пот, видать, жарко там.

— Сам напросился! — бросает Шейд и опускает пламя к уху несчастного.

Раздается шипение, затем нечеловеческий визг, пахнет паленым мясом и жжеными волосами. Тошнотворная вонь, хочется зажать нос.

— Ладно, сука! Ладно! — проверещавшись, стонет волк Грома. — Только тебе не понравится, Серебристый. Выбирай. Кто-то из твоих. И кто-то Бурый.

Шейд, судя по запаху, звереет и с решимостью мясника, разделывающего тушу, подносит горелку к горлу волка.

— Я правду говорю! — вопит тот. — Правду. Остановись, альфа! Стой!

Шейд отводит пламя. Я уже успела сжаться и перепугаться того, что вот-вот случится. Но нет. Он все-таки не зверь.

— Я не знаю имен. Со мной связывались анонимно. Через Лисьего носа! — лопочет волк Грома. — Но он говорит, от какого клана. На эту рыжую два заказа. От Серебристых и от Бурых. Бурым доставить, для Серебристых прикончить.

Шейд выключает горелку и вешает на стену. Снимает маску. Поворачивается ко мне, выгибая бровь.