Рыжая Соня и Владыка падших

— Итак,— Соня подняла бокал с вином, понюхала, поморщилась и отставила его в сторону,— нас осталось пятеро, а значит, доля каждого возросла до пяти тысяч, если я правильно поняла.

Она вопросительно посмотрела на Ханторека, и тот хмуро кивнул, подумав, что зря собрал их всех вместе и что с каждым в отдельности наверняка договориться было бы проще.

— Однако,— продолжала девушка,— мне кажется, ты не совсем понял, во что предлагаешь нам ввязаться. Как ты думаешь, почему ушли эти двое?

— Потому что не получили незаработанных денег! — выпалил Ханторек.

— Но ты же платишь задаток сапожнику,— насмешливо прищурившись, возразила Соня.

— Сапожник никуда не денется с моими деньгами,— огрызнулся Ханторек.

— Если боишься обмана,— Соня ухмыльнулась,—общайся с честными людьми. Но запомни одно: без предварительной оплаты никто за такое дело не возьмется.— Девушка не сводила глаз с лица Ханторека. Она видела, как он пожирает ее глазами, попеременно то краснея, то бледнея. Решив позабавиться, она обольстительно улыбнулась. Глаза Ханторека налились кровью, а челюсть отвисла.—Так что ты подумай.

Он прикрыл глаза. Его душили злость и отчаяние. Он бы послал их всех куда подальше, если бы не Соня! В мыслях он уже видел ее своей, а теперь вдруг понял, что если не заплатит, то все его надежды рухнут. Причем, чтобы заполучить ее, платить придется всем! И не меньше пяти тысяч! От этого впору сойти с ума! Но у него нет выбора. Или он соглашается, или они уходят.

— Я согласен,— выдавил он, словно соглашался с собственным смертным приговором.—Только денег у меня с собой нет. Получите их завтра, перед отъездом. Сейчас я могу заплатить только одному.

— Хорошо.— Немедиец встал.— Ей заплати,— он указал на Соню,— а мы вернемся сюда завтра в полдень..

Четверо мужчин поднялись и дружно пошли к выходу. Последним плелся Сурхан, с явным сожалением поглядывая на остатки жаркого. Соня усмехнулась.

— Ну давай! Еще разок,— попросила она, умоляюще глядя на огромного туранца.— Ради меня.

Сурхан кивнул, сосредоточился, и от его прощальной отрыжки стоявший рядом Ханторек едва не упал в обморок.

— Я рад, что они наконец убрались,— едва они остались вдвоем, доверительно сообщил он Соне.— С этим туранцем просто невозможно находиться рядом.

— Да,— миролюбиво согласилась Соня,— Сурхан любит покушать.

Ханторек кивнул и жадно припал к кубку, чтобы хоть как-то притупить душившую его тошноту.

— Не понимаю, как ты можешь пить эту дрянь? — поморщившись, спросила Соня.—На бойне в нем размачивают копыта.

Когда смысл слов дошел до него, Ханторек на мгновение замер с полным ртом, потом резко выплюнул облако мелких брызг и закашлялся, пролив на себя все, что не успел проглотить.

— Я думала, ты знаешь,— спокойно продолжила девушка, с трудом подавив улыбку.— Когда копыта окончательно раскисают,— охотно пояснила она,— смесь ставят на огонь — выпаривать. Вонь, говорят, стоит ужасная, зато получается отличный клей.

Успокоившийся уже было Ханторек вновь закашлялся, не понимая, шутит она или говорит всерьез. Он и сам не слишком любил туранское красное, но пил его и находил довольно приятным, а многие так даже и любили. Но ведь девушка и впрямь не притронулась к вину, когда поняла, что они пьют.

— А сама-то ты что предпочитаешь? — поинтересовался он, когда кашель утих.

— Саиб! — крикнула она, не оборачиваясь, и духанщик мгновенно появился из-за занавеси.— Принеси нам чего-нибудь из моих запасов. Я угощаю.

Саиб исчез, но вскоре вернулся с подносом, на котором стояли высокий стройный кувшин вендийской чеканки и два хрустальных бокала. Наполнив их ароматным напитком, он, пятясь, удалился.

Еще поднося бокал ко рту, Ханторек почуял терпкий аромат, узнал его и, не сдержавшись, шумно отхлебнул и блаженно зажмурился, став на мгновение похожим на мальчишку, который впервые втайне от взрослых попробовал запретное зелье. Соня чуть слышно прыснула. Он тут же открыл глаза, но взгляд его невольно переместился с лица девушки на ее божественную грудь и, едва не застонав, он уставился в стену, заметив только:

— А неплохо живут воры в Шадизаре!

Соня сочла необходимым поправить его:

— Не все. Только лучшие.

— Да.— Ханторек задумчиво кивнул, соглашаясь, но по выражению его лица девушка поняла, что думает он о другом.— А ты не находишь, что занятие это слишком... опасное? — вдруг спросил он.

— Опасное? — переспросила девушка и тут же ответила: — Возможно... Как подойти к этому.

— А как подходишь ты к своему ремеслу? — поинтересовался он, вновь посмотрел на девушку и впервые не отвел взгляда.

— Как осел,— ответила она, а Ханторек, явно не ожидавший такого ответа, рассмеялся:

— То есть как это?

— Осел никогда не пойдет вперед, не убедившись, что есть куда отступать,— снисходительно объяснила она.—Ты разве не знал об этом?

— Признаться — нет,— ответил он и вновь не понял, шутит девушка или говорит серьезно.— И ты ни разу не попадалась?

— Поначалу неудачи случаются у каждого,— пожав плечами, уклончиво ответила она, явно не. понимая, к чему он клонит.—Как и во всяком другом деле. Но почему ты спрашиваешь?

Соня пригубила вино, наслаждаясь восхитительным напитком. Ее собеседник залпом осушил бокал и вновь наполнил его:

— Ты согласилась бы бросить свое ремесло?

Соня удивленно вскинула брови,

— Я так понимаю, ты хочешь предложить мне нечто головокружительное? — спросила она насмешливо.

Однако собеседник ее уже выпил изрядное количество туранского красного и наполовину опорожнил кувшин с божественным нектаром, который прекрасная воровка считала достойным себя, и больше не робел перед девушкой.

— Именно так,— кивнул он.— Я не обещаю тебе власти над миром, но за то, что ты окажешься близко к вершине пирамиды; поручиться смогу.

— И что же это такое? — поинтересовалась девушка, невольно посерьезнев,

— Я не могу тебе сказать сейчас.

Он покачал головой, и девушка рассмеялась:

— Понимаю, непросто с ходу придумать правдоподобную историю!

— Ничего ты не понимаешь! — Он опять покачал головой.—Я и завтра тебе ничего не скажу, и послезавтра...

— А когда?