Рыжее братство. Трилогия

Наконец раздался самый сильный щелчок, и крышка, нанизанная на ветку, осталась в руках Кейра, а мы уставились на ощетинившиеся острыми шипами разной длины боковины.

Три головы столкнулись над ларцом, и над лесной полянкой пронесся глухой звон. Фаль, какимто чудом не расплющенный нашими любопытными лбами, успел нырнуть внутрь. Потирая головы, мы подались назад, и Кейр как единственный обладатель защитного снаряжения вытащил из ларца ножны.

– А где драгоценности? – Жалобный, как предсмертный крик лебедя, голос Фаля был полон таких неизбывных скорби и разочарования, что я не удержалась и прыснула, вслед за мной покатился со смеху Лакс.

– Что вы смеетесь? – недоуменно покосился на нас Кейр, вынимая из ножен узкий, похожий на маленький меч голубоватосерый клинок с крестовидной рукоятью, свитой воедино из трех серых полос. – Добрый кинжал. Не украшен богато, ножны из простой кожи, так разве ж в этом суть? Вон на первый взгляд даже заточка не притупилась.

Чтобы доказать правдивость своих слов, воин аккуратно, без замаха, опустил лезвие на деревяшку, вставленную в кольцо. Дерево развалилось на две гладкие, как отшлифованные, половинки, у Кейра отвалилась челюсть, карие глаза полезли на лоб.

– Дааа, заточка точно не притупилась, – согласилась я, прикладывая прохладный бок кружки к пострадавшему челу. – Тут ты прав на все сто!

– Неужели «серое пламя»? – задушенно, словно слова застревали в горле, пробормотал Кейр и замер, разглядывая клинок так внимательно, словно собрался помедитировать на него пару суток, не меньше.

– Кейр, душенька, а что такое «серое пламя»? – нежно полюбопытствовала я, нахально прерывая минуту благоговейного молчания.

– А? Гхм. – Экспалач дернулся, очнувшись от восторженного транса, откашлялся, бережно, почти нежно вернул кинжал в ножны и постарался объяснить: – Я думал, это просто сказки мастероворужейников о том, как очень давно некий забытый народ, люди ли, нелюди ли, неизвестно, знали секрет металла, не только долговечного и неописуемо красивого, но и разрубающего любую преграду. Клинки из него никогда не ломались и не требовали заточки, а еще они както, тут я не совсем понимаю, о чем речь (воин был честен), признавали хозяина и могли откликнуться на его зов. Говорят, для человеческого взгляда металл казался серым, а те, кто видит больше, не могли описать цвета готового меча. Даже тогда один клинок «серого пламени» стоил огромных денег, а сейчас ему и вовсе цены нет.

– Да, вот так подарочек тебе сделали, Оса! – восхитился Лакс, развалясь на траве с комфортом. Под головой у вора вместо подушки был походный мешок со скаткой одеяла. Поза рыжего выражала чуть небрежный, отстраненный интерес, и, если б не нос, вытянувшийся почти вдвое в направлении диковинного клинка, я бы решила, что его и в самом деле мало занимает процесс, вроде бы он помог вскрыть ящик, а все остальное уже не воровское дело.

Воин смущенно кашлянул, только сейчас сообразив, что ларец черепаха принесла мне, а значит, вещь, извлеченная из него, является моей собственностью. Было видно, как жаль Кейру расставаться с величайшей из когдалибо виданных драгоценностей, но чувство справедливости перевесило. Мужчина отвесил короткий поклон и положил находку мне на колени.

– Тогда один вопрос, – поглаживая почемуто быстро нагревающуюся под моими пальцами крестовину кинжала, задумалась я. – Если так называемое «серое пламя» режет все, то каким образом этот ножик не прорезает ножны, они же из кожи или нет?

– Внутри тончайшая подложка из того же металла, – объяснил Кейр, дернувшись как от удара при слове «ножик». – А вот почему кожа от времени не рассыпалась, не знаю, может, какаято магия, но чары – это уже по твоей части, магева.

– Наверное, чары, – легко согласилась я, вынимая клинок из ножен и любуясь его приглушенным сиянием. – Красиво светится!

– А он светится? – неожиданно удивился Лакс.

– Ну да, а вы что, не видите? – удивилась я и поняла – мужчины, даже сильф, ничего не видят.

– Как он светится? – жадно спросил Кейр, подавшись вперед.

– Он сероголубой, весь переливается, будто не застывший металл, а текущая вода или пляшущий огонь, – я постаралась описать кинжал, только беспомощножалкими и слишком простыми выходили слова. – Нет, всетаки пламя, ведь от него идет тепло, вон, даже ручка нагрелась. Ой! – От неожиданности я едва не выронила клинок себе на колени. Пока любовалась лезвием, на эфесе кинжала, поименованном ручкой специально для того, чтобы Кейр выразительно поморщился еще раз, выступило словно не выжженное огнем, а выгравированное или вырезанное изображение насекомого.

– Это же оса! Твой знак, магева Оса! – восторженно взвизгнул Фаль, успевший простить миру несправедливость нахождения оружия вместо драгоценных каменьев в ту самую минуту, когда Кейр сказал, что «серое пламя» стоило куда больше банальных побрякушек.

– Магия металла. Он признал тебя достойной! – благоговейно прошептал воин, окончательно смиряясь с тем, что сокровище будет принадлежать не ему.

Я потупила глаза и прикусила язык, чтобы не брякнуть, что оружие, проторчавшее на дне озера бог знает сколько времени, приняло первого, кто взял его в голые руки. Полагаю, сработал своего рода эффект запечатления, как у новорожденных птенцов. Кто первый встал, того и тапки, то есть если бы Кейр подержал клинок без перчаток, то кинжал вполне мог бы достаться ему. Но такой прозаический вывод мог бы разбить сердце мужчины, а потому я дипломатично придержала версию при себе, попросив телохранителя помочь приладить на пояс какиенибудь петли или застежки, чтобы навесить оружие.

Порадовавшись вслух насчет того, что для посторонних глаз бесценный клинок смотрится скромно, а потому ему не придется отбиваться от армии алчных коллекционеров и воителей, телохранитель быстро отыскал в своей, казалось бы, весьма компактной (у нас с Лаксом шмоток было куда как больше) поклаже какуюто смесь колечек, цепочек и ремешков. Она великолепно подошла к эльфийскому поясу на моих дареных штанах. В городе, между прочим, одежды, красивее подаренной эльфами, я так и не нашла, а потому удержалась от соблазна пополнения гардероба. Так вот, на поясе штанов – смеси лосин и брюк из немаркой, оттенка молочного шоколада тонкой кожи – оказались встроченные петли для ношения ножен небольшого клинка. Осталось Кейру приладить подобие компактной перевязи из имеющихся запчастей – и готово!

– Эх, жаль, зеркала нет! Проверить бы, достаточно ли воинственно я нынче выгляжу! – подосадовала я, крутясь вокруг оси в тщетной попытке рассмотреть себя любимую хотя бы по частям. За отсутствием глаз на затылке получалось хреново.

Я полагаю, было бы очень удобно, умей люди отращивать в случае необходимости лишнюю пару глаз, а еще лучше конечностей. Вот, скажем, несешься домой с парой тяжеленных сумок (в одной учебники, в другой продукты), а тут мобильник в кармане начинает разрываться. Хоть в зубы бери! А если бы третья рука имелась – никаких проблем, болтай в свое удовольствие. Правда, имей я три верхние конечности, несла бы три сумки. Люди жадные создания, сколько ни дай, все мало окажется. Будет три руки, захотят четыре, потом пятую и шестую потребуют… Мои умствования по поводу огрехов процесса эволюции прервал Кейр.

– Воинственно полагается смотреться мне, а тебе, магева, достаточно выглядеть просто могущественной, – застегивая ремешки на своей сумке и проверяя перевязь с парой мечей, обронил с нахальной ухмылкой воин. – Для этого следует передвигаться степенно, с выражением спокойного достоинства, а не смеяться поминутно и не скакать козой!

– Вообщето я очень страшная, коварная и старая, поэтому старательно маскируюсь под безобидную девушку, чтобы народ не боялся. На разбегающихся во все стороны людях много не заработаешь, а вкусно кушать и мягко спать хочется всегда! – поделилась я страшным секретом, почесывая нос и одновременно стараясь запихнуть в рот остатки третьего бутерброда с холодной ветчиной. Фаль сидел на моем плече с тихой надеждой в глазах: вдруг я, обжора, уже наелась и ему, отобедавшему во время купания, перепадет еще кусочекдругой.