Рыжий и черный

Телефон снова затрезвонил, видимо, лер Блек-старший хотел как следует насладиться победой, и в этот раз Лиз не стала снимать трубку.

В сердце тревожно отозвался родничок — Грег волновался, и ради него Лиз заставила себя успокоиться. Ему сейчас трудно, на нем громадная ответственность за ликвидацию последствий ночного пожара. Он этой ночью совсем не спал, и ему еще надо продержаться день. Его не стоит волновать.

Лиз, дождавшись, когда телефон успокоится, подняла трубку, связавшись со своим управляющим — ей пора быстрее решать проблемы с домом и общим счетом — Грегу в любой момент с таким papa могут понадобиться деньги.

***

На площади Воротничков во всю лил дождь — маги-погодники вчера так усердствовали, что покуда хватало глаз, все было обложено темными, черными тучами. Обещали, что к полудню погода точно исправится. В это верилось с трудом.

Вода текла по улицам, превратившимся в реки. Она несла прочь пепел и грязь. Она смывала возможные улики и мешала работать. Грег не завидовал экспертам, еще по темноте ушедшим на обследование завода нера Чандлера, но они хотя бы тенты над объектами обследования могли натянуть. Хуже было констеблям, прочесывающим пожарище на предмет возможных жертв. Ноа хотелось верить, но… Она лоа, она уже не раз лгала в лицо тому же Эвану.

Грег, только что вернувшийся из катакомб в импровизированный штаб, состоявший из военных палаток, стащил с себя мокрую шинель, провонявшую плесенью катакомб и мокрой шерстью. Ноги в новых кожаных сапогах промокли, обещая простуду. Дождь нудно стучал по защищенному водоотталкивающими плетениями брезенту. Грег, беря протянутую Алистером кружку с горячим кофе, посмотрел на светящегося от счастья Брока, что-то быстро за столом заполнявшего в бланке, и позавидовал ему — он провел ночь в доме любимой женщины. Проведя последние ночи где угодно, кроме дома, Блек это ценил.

Брок, не отрываясь от записей, пробурчал:

— Завидуй молча. Ты Лиз на расстоянии чувствуешь, а я…

— А ты болван, — закончил фразу за него Грег и прежде, чем рыжий взвился, пояснил: — Эван вернул эфир. Так что на твоем месте я бы сейчас несся в инквизицию и расторгал ритуал при помощи Кита.

Брок отложил карандаш, которым делал записи, в сторону:

— Это совет дельный совет — в обеденный пере…

— Иди сейчас — это приказ. Ты своим довольным, отвратительно выспавшимся лицом сбиваешь весь рабочий настрой. — Брок задумчиво промычал что-то в ответ, и Грег уже мягче сказал: — Езжай. Эван заслужил свой кусочек счастья. И да, чуть не забыл — после инквизиции заедь к лер-мэру и поинтересуйся, почему вскрытый для оказания помощи погорельцам противочумный склад оказался наполовину пуст? Сваливание вины на мифических обокравших казну городских советников меня не интересует. Я же дело открою о злоупотреблении властью. Так ему и скажи.

Брок простонал:

— Проклятье… Ты меня не любишь…

Алистер сонно протер глаза, корпя над списками готовящихся к эвакуации на левый берег Ривеноук, и фыркнул над словами Брока, а Себ не удержался — он, заливая в себя уже пятую кружку кофе, констатировал очевидное:

— Счастливых никто не любит.

Грег пожалел, что тут не было Одли — тот бы и не такое завернул, он никогда не сдерживался.

Телефон на одном из столов противно звякнул, и дежурный констебль подозвал Грега:

— Лер суперинтендант, вас вызывает Олфинбург, лер Фейн. Говорит, что срочно.

Грег удивленно направился к телефону — он сам намеревался переговорить с Фейном по поводу лейтенанта Пирси, но пока не было времени. Что уж понадобилось от него Фейну, сыну богатого оружейного фабриканта из новой аристократии, в голову просто не приходило.

Грег взял трубку:

— Блек у телефона… Что вам угодно, лер…

Откуда-то из Олфинбурга, перекрывая звон паровиков и крики тальмийских уличных продавцов, предлагающих свежие пирожки, недовольно донеслось:

— Грег, давай не так официально. Мы вроде не врагами расстались.

— Оливер, что ты хотел? — старательно поменял тон Грег — они не были врагами, но и друзьями тоже не являлись.

— Мне нужна помощь. Небольшая, но крайне важная. Я не останусь в долгу. Да, да, да, я помню, чем занимался в Аквилите, но тебя я, помнится, не шантажировал.

Грег твердо сказал:

— Это был не ты.

— Хорошо, что ты это понимаешь. Мне нужно разрешение на въезд в Аквилиту. Вы, проклятье вас забери, опять не пропускаете высшие полицейские чины и особистов. Я могу пробраться нелегально, но мне потом понадобится сотрудничество вашего Особого отдела, так что хотелось бы прибыть в Аквилиту официально. Ты бы не мог поговорить с лером Хейгом? И заодно, если получится с разрешением, то переговори и с Мюраем — я признаю его право на сатисфакцию, но не хотелось бы его ненароком прибить. — выражаться культурно Фейн так и не научился. — Так поможешь?

— Что случилось, Оливер? — не сдержал любопытства Грег. Если Фейн так рвется сюда, то дело плохо. Тот не стал ничего пояснять, только сухо заметил:

— Это, к сожалению, не телефонный разговор. Но дело крайне важное, слово чести. Все подробности по приезду — ничего не скрою.

— Хорошо, я попрошу для тебя разрешение на въезд.

Оливер настоял:

— Как можно скорее. Я готов к отправке дневным экспрессом…

— Кажется…

— …я же сказал: дело дурно пахнет, уж поверь.

Грег согласился:

— Тогда увидимся вечером на вокзале.

— Увидимся.

Грег положил трубку, и еще не уехавший Брок напрягся:

— Что случилось?

— Вечером приезжает Фейн. Ты как..? — Грег оценивающе посмотрел на рыжего. Тот по большей части пострадал от его рук, но и Фейн развлекся тогда. Точнее их руками развлекался лоа.

Брок спокойно заметил — он смог отпустить прочь все страхи подвалов Особого отдела:

— Морду бить не буду. Вики тоже. Но с ритуалом расторжения эфира хорошая идея — вечером Эвану и Вик будет совсем не до Фейна и его приезда. Так что я в инквизицию.

***

За окном, навевая сон, стучал дождь.

Андре приоткрыла глаз и тихонько застонала — Брендон, растрепанный, еще чуть-чуть попахивающий пеплом, — или это от неё пахло? — заросший колючей щетиной, спал, уткнувшись носом в подушку, щедро занимая полкровати. Правда, на одеяло при этом не претендовал — можно было оценить все рунные цепочки с головы до кончиков ног, заодно и мышцами полюбоваться — Брендон следил за собой, у него было плотное, хорошо развитое тело. По его многочисленным рунам бежал алый эфир — с лица через шею до кончиков пальцев правой руки, упираясь в плотину запретной руны инквизиции. Должно быть, это было больно — столько эфира, который не мог найти выход.

— Проклятье! — тихо выругалась Андре.

Она провела пальцем над бегущим эфиром, не прикасаясь к коже — она не хотела будить мужчину. Брендон все же проснулся — приоткрыл один глаз, разглядывая негодующую девушку. Он уже дважды попадался на её странные шутки, так что предпочел промолчать, хотя возможно надо было бежать прочь. Пусть Андре и непризнанная дочь, но она все же Блек, а он её сегодня гм… обесчестил. Причем не единожды.

Она вздохнула и, заметив, что Брендон не спит, уже откровенно прошлась пальцем по алым рунам: